Храм детства

— Отец Михаил, Вас многое связывает с Троицким собором. Расскажите, пожалуйста, с какого времени Вы стали его прихожанином?

— Моя бабушка жила на Малой Горной улице (район сегодняшнего «Пентагона»). Родители часто водили меня к ней мимо Троицкого. Я помню, что это необычное красивое здание всегда притягивало взгляд. Оно несло на себе отпечаток тайны. Родители мои были партийными работниками и не могли, да и не хотели мне объяснить, что там внутри происходит. Это возбуждало интерес. У меня возникло желание зайти в храм, которое с каждым годом возрастало.

И вот однажды летом мы с ребятами возвращались с пляжа и решили зайти в собор — посмотреть. Было состояние шока: все непонятно, непривычно. Какие-то люди в необычных одеждах что-то красиво поют. А нужно сказать, что я всегда любил классическую и народную музыку. Поэтому гармонии церковные надолго запали мне в сердце.

Я долго вспоминал это посещение. Зимой, накануне дня памяти святой Екатерины, снова зашел в храм и простоял до конца богослужения. Служил, как сейчас помню, отец Геннадий Беляков. И после этого меня в церковь стало тянуть. Втайне от родителей я начал ходить на богослужения несколько раз в неделю.

Перед Великим постом протодиакон Борис Лаврушин заметил меня в храме и поставил на левый клирос. Хотя с его стороны это был большой риск — не зная ребенка, привлечь его к клиросному пению. Через год на Пасху на правом клиросе не оказалось басов, и меня перевели туда.

Все это время я много размышлял, сопоставляя атеистическую пропаганду с церковной действительностью. Искал ответ на вопрос: «Есть ли на самом деле Бог?» И вот в одну прекрасную службу мой мозг пронзила совершенно четкая мысль: «Не может быть, чтобы ничего не было. Триста лет стоит этот собор, сюда ходит множество людей. И чтобы все это было напрасно? Не может быть!» Вот с этого момента я пришел к Богу. Точнее — Бог привел меня к Себе.

— Чем отличалась церковная жизнь в те годы от нашего времени?

— В то время была совершенно другая обстановка в стране. Была Церковь бабушек, и редкий молодой человек приходил в храм. В связи с этим верующие бабушки старались отдать всю свою любовь, чтобы привлечь человека к Богу.

Атмосфера церковная в то время производила сложное впечатление. В самой Церкви не было ощущения того, что она находится во враждебном окружении, вынуждена защищаться. Была совершенно естественная церковная жизнь. А вот вне Церкви это, конечно, чувствовалось очень сильно. Но в то время внешний прессинг дисциплинировал Церковь. Собирал людей в сплоченную общину.

Общались прихожане в основном в церкви. В храме они были единым целым. В уборке к праздникам участвовали все прихожане, за очень редким исключением. В наше время больше разобщенности, даже среди верующих людей.

Узнавать о христианстве приходилось по советским атеистическим словарям. Духовных книг практически не было. Однажды мне попал в руки «Катехизис» святителя Филарета Дроздова. Я переписал его от руки за три дня. Ведь эта книга давала ответы на все вопросы. Учиться в семинарии для меня было несбыточной мечтой. Ни у кого не было и в мыслях, что советская система может рухнуть, что в Саратове будет не один десяток храмов.

— Чему, на Ваш взгляд, стоило бы нам поучиться у прихожан того времени?

— Вере их, отношению к Церкви, любви к богослужению. Все прихожане пели. Приходили минут за сорок до начала службы и пели все известные песнопения. Тогда диакону не нужно было при пении Символа веры пропевать каждое слово, достаточно начать: «Верую..» — и прихожане сами допоют.

Помню певчих бабушек. Они пропускали службы только по серьезной болезни. Стояли «от» и «до» и пели с большим воодушевлением. Службу они знали досконально. Псаломщица Нина Борковская, ныне матушка Неонилла, вообще была специалистом по литургике высочайшего уровня. В Троицком был целый шкаф, где хранились тетради с песнопениями на каждый день года, переписанными ею от руки.

— Из кого состоял в те годы хор Свято-Троицкого собора? Ведь не секрет, что работать в то время в храме было опасно.

— До войны музыкальная певческая культура нашего народа находилась на достаточно высоком уровне. В семье приучали петь с детства. И голоса были совсем другие. Поэтому найти поющих людей было несложно. Тем более, когда позакрывали все храмы, многие певчие остались без работы и можно было без труда набрать сильный хор. Служили очень хорошие регенты еще дореволюционной закалки.

Однако в семидесятые годы певческое искусство было на грани затухания. Приходили, конечно, молодые певцы, но крайне редко. Власти активно противодействовали. Если и разрешали хорошим певцам петь в хоре, то только не в кафедральном соборе. Ситуация начала меняться только в восьмидесятые годы.

Но я еще застал хор под управлением Михаила Александровича Зелепухина, который пел в Духосошественском соборе в семидесятые годы. Он имел свою индивидуальность, звучал сочно.

В наше время стараются придать значение строю, ансамблю, уделяют много внимания механике пения, а в то время пели, может быть, не всегда правильно, но пение производило сильное эмоциональное впечатление. Пели молитвенно. Да иной раз простой хор бабушек так споет: с душой, молитвенно, что думаешь, лучше всякого профессионального.

— Отец Михаил, в семинарии Вы преподаете литургику, интересуетесь богослужебными традициями. Чем отличается богослужение в Саратове?

— В Саратове были свои богослужебные особенности. Но в основном они не выходили за рамки особенностей, присущих большинству волжских городов. Некоторые из них были обусловлены временем, внешними условиями. Например, на парастасе духовенство на протяжении всей утрени находилось в храме, не заходя в алтарь. Ведь записки об упокоении выносили корзинами. И священникам нужно было успеть их все прочесть.

Вообще носителем традиции является духовенство. А в наше время существует большой возрастной разрыв между старым и молодым духовенством. Мало священников средних лет — пожилые и сразу очень молодые. Поэтому сейчас многие традиции, местные особенности отходят на второй план. Богослужение больше ориентировано на общераспространенную практику.

— Что бы Вы хотели пожелать нашим прихожанам?

— Во-первых, поздравить их с престольным праздником. И пожелать, чтобы они любили свой собор, чтобы берегли его. И по возможности получали в нем как можно большую пользу для спасения души.