 |
| Альфа и Омега | Архимандрит Симеон (Брюшвайлер) | 27.01.2006 |
Истина — это Личность
Человек ищет истину. Можно сказать, что несомненно все ищут истину, но по-разному. Что же такое истина, где она, как найти ее? Очень немногие это знают. Мы, христиане, знаем, что сказал Христос: Я есмь истина (см. Ин. 14:6). И однако очень часто мы не понимаем всех вытекающих из этого утверждения последствий для нашей жизни во всех ее проявлениях. Среди тех, кто подчеркивал огромное значение этого утверждения-откровения Христа, приведем выдающегося сербского богослова отца Иустина Поповича, который пишет: «Истина в христианстве — это не философская идея, не теория, не учение, но живая Личность Богочеловека, историческая личность Иисуса Христа. Со Христом, как Богом-Словом, ставшим плотью, вечная Божественная Истина во всей полноте вошла в этот мир» [1].Если истина — Личность, то в поисках ее мы будем стремиться к встрече, к бытийному общению с этой Личностью, а никак не к интеллектуальным типа философских, ни даже к метафизическим исследованиям. Истину не обрести и путем исследования Писания (см. Ин. 5:39) посредством арсенала экзегетики, который предоставляет нам богословская наука. Начиная со средних веков христианские Восток и Запад шли разными путями в решении этого вопроса, особенно в области школьного богословия. Так, схоластическая позиция обычно выражалась формулой Credo ut intelligam 'Верую, чтобы понимать' Ансельма Кентерберийского (1033−1109). Это попытка, исходя из веры, постигнуть с помощью разума, понять истину, непременно абстрактную, следовательно, безличную, когда она мыслится рационально. Истина в таком случае сводится к формуле, и сознание должно индивидуально понять ее. Логика возводится в ранг высшего критерия. Напротив, «когда Церковь призывает нас принять истину, она <…> призывает нас к личным отношениям с Богом, к образу жизни, который приводит к единению с Ним» [2]. В этом свете легче понять Достоевского, когда он говорит, что если бы ему пришлось выбирать между Христом и истиной, он выбрал бы Христа.
Этот образ жизни есть аскетический путь очищения, ведущий к просвещению свыше: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5:8). И «школой», где обучаются этому, является Церковь, которая через Литургию учит нас «в доброделании находить путь, приводящий к Божественному созерцанию» [3].
При чтении писаний старца Силуана поражаешься той постоянной настойчивости, с которой он говорит о действии Святого Духа в наших отношениях со Христом и, стало быть, с Истиной. Он категорически утверждает, что «Господь познается не наукою, а Духом Святым» [4]. Только Святым Духом можно познать Христа как Бога. Собственно говоря, тайна Пресвятой Троицы, равно как и Богочеловечества Христа, лежит принципиально вне возможностей познания нашим разумом. Всякая попытка постижения Тайны посредством разума направит нас по бесплодному пути, который не приведет к живой встрече с Христом, к бытийному общению с Ним.
Из всего вышесказанного становится понятным то расстояние, которое разделяет христианство и гностическую духовность. Последняя стремится к Абсолюту, но этот Абсолют в конце концов оказывается безличной абстракцией (особенно я имею в виду индуизм и буддизм). Стремление всей сущностью к безличному Абсолюту для отождествления с ним (в двойном смысле: «познать» и «исполнить») является по сути метафизическим самоубийством.
Напоминая о глубоко личностном характере христианской духовности, я хотел бы сказать и о роли «другого» — в частности, духовного отца. Известно библейское выражение: Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова (Мф. 22:32) — Он Бог наших отцов. Мы приходим к Богу через людей. Мы встречаем человека, сопричастного Богу, который внушает нам доверие, и через него мы предчувствуем нечто из тайны Бога. Обращение первых христиан во времена гонений часто совершалось через общение с мучениками. Когда их предавали на мучения и смерть, их вера пробуждала в сердцах присутствовавших при казни людей уверенность в том, что Бог, ради Которого эти мужчины и женщины были готовы умереть, есть истинный Бог. Для того, чтобы мир продолжал существовать, всегда должны быть «богоносцы» — мужчины и женщины, действующие подобно закваске в тесте человечества. И действительно, на протяжении всех веков Церковь никогда не оскудевала святыми, и это верно и для наших дней. Совсем недавно жил святой Силуан. Он почти наш современник: почил в Господе в 1938 году. Его слава и влияние растут с каждым днем. Многие находят в нем источник вдохновения и приходят или возвращаются через него к христианской вере.
Бог стал человеком для того, чтобы человек стал богом
Святоотеческое изречение: «Бог стал человеком, чтобы человек мог стать богом» является той формулировкой, которая лучше всего выражает все христианское благовестие. Подобные этому высказывания мы встречаем у священномученика Иринея Лионского, у святителя Афанасия Александрийского, у блаженного Августина Иппонского и у многих других восточных и западных Отцов.
Недостаточно провозгласить, что Христос — Богочеловек; надо, чтобы человек убедился в истинности этих слов, ибо таково его призвание, смысл жизни: все люди тоже призваны стать сынами Божиими, но через усыновление. И где Я, там и слуга Мой будет, — говорит Христос (Ин. 12:26). Где же Он? Он — одесную Бога (Деян. 7:55). Это выражение — одесную Бога — означает богоподобие, вхождение телом и духом в область Божественного. Святитель Григорий Палама (ок. 1296−1359) без колебаний говорит: «Тех, кто сопричастен нетварным энергиям и действует в общении с ними, Бог делает богами по благодати без начала и конца» [5]. Согласно отцу Иустину Поповичу [6], человек, который просто человек — это еще не истинный человек, но получеловек, в конечном итоге нечеловек. Истинный человек — Один, это Иисус Христос, Богочеловек, а также тот, кто во Христе стал «богом по благодати». Мысль о том, что человек может стать «богом по благодати», встречается у многих отцов Церкви, но особенно у преподобного Максима Исповедника (580−662). Это и есть спасение, конечная точка становления человека.
Образ и подобие
А что же является исходной точкой? Это сотворение человека по образу и подобию Божиему (Быт. 1:26). Благодаря этому образу человек может в своем существе отражать образ ипостасного Слова Божия и тесно соединиться с Ним. Человек был создан для этой цели. Он выше животных не только разумом и способностью к сознательной деятельности, но также и тем, что ему может быть дан «по благодати» какой-либо духовный дар выше естества [7]. Сообразность Божественному, то есть Образ Божий, глубоко коренится в самой природе человека; он входит в определение о человеке. Человеческая природа носит в себе «генетический код» подобия Богу. Между образом и подобием такое же «расстояние», как между началом и концом. И призванием Адама было, имея Образ Божий, достигнуть полного Ему уподобления, Богоподобия. Трагедия грехопадения состоит в том, что этот замысел, зависящий не только от Бога, но и от человеческой свободы, не смог воплотиться в Адаме. Бог Сам стал человеком, чтобы обетование стало реальностью: Он спас человека. Другими словами, только во Христе человек приходит к Богоподобию, которое он полностью исказил (см. Ин. 12:26).Благодаря образу у человека есть врожденная способность быть подобным Богу, обратиться к Нему, любить Его. «Божественной любви не обучаются. Никто не учит нас любить свет или дорожить своей жизнью <…> В самой природе человека посеяно это семя способности любви. И только через исполнение заповедей Божиих при содействии Божественной благодати это семя может прорасти и принести плод» [8].
В каждом человеке есть это «зерно», фундаментальный динамизм, который позволяет отправиться в путь. А путь нам известен: это Христос, Который есть Путь, Истина и Жизнь (см. Ин. 14:6). Главным образом это путь заповедей Христовых. В церковной духовной традиции жизнь христианина есть прежде всего жизнь по Евангельским заповедям. И монашеская жизнь в своей основе есть не что иное, как жизнь согласно Евангельским заповедям [9].
От смерти к воскресению
В состоянии падшего естества человек не может достичь полноты богоподобия в процессе своего, так сказать, естественного роста. Какова бы ни была его аскеза, личных усилий недостаточно. Желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу, — сокрушается апостол Павел (Рим. 7:18). Теперь путь ко спасению проходит через смерть: мы должны умереть, чтобы жить. Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие (Ин. 3:5). Главное событие жизни во Христе — это Пасха: она есть переход через смерть к воскресению, в жизнь вечную. И крещение напечатлевает в нас эту программу. Жизнь крещеного будет воспроизведением Крещенской благодати. Он должен будет всю жизнь стараться исполнить то, что произошло с ним во время крещения, то, что он таинственно пережил, а именно:отречение от сатаны;
сочетание со Христом через смерть и воскресение, символически совершаемые троекратным погружением в освященные воды купели;
принятие печати дара Духа Святого через миропомазание, то есть подлинная личная Пятидесятница;
и, наконец, все завершающее и венчающее все: приобщение Телу и Крови Христовых.
Аскеза
После сотворения по Образу Божию именно таинство крещения создает основу, на которой будет развиваться вся духовная жизнь новообращенного и которая определит его мировоззрение и деятельность. В конце крещения священник молится за крещенного им и просит: «Сохрани его подвижником непобедимым пребывати от всуе вражду носящих на него и на ны, и удостой его нетленного венца победителя». Таинства не действуют автоматически, как бы магическим образом; чтобы стать «подвижником непобедимым», человек должен проявить свое свободное волеизъявление при содействии благодати, полученной им в крещении. Это сочетание с благодатью выразится в более или менее аскетическом образе его жизни.Аскеза необходима, если мы хотим успешно продвигаться по пути спасения. Она имеет положительное и отрицательное измерения. Положительное состоит в том, чтобы поставить себя в обязательное послушание всеблагим заповедям Христовым. Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим и возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мф. 22:37,38).
Заповедь возлюбить ближнего, как самого себя, указывает нам на то, что мы принадлежим к единому человечеству. В Божественном плане человечество едино; грех ввел разделение, превратившее нас в эгоистичных и эгоцентричных индивидов. Разве я сторож брату моему? — с иронией спрашивает Каин, убив Авеля (Быт. 4:9).
Заповедь возлюбить ближнего, как самого себя, ведет к исцелению от разделения и восстановлению единства; она не столько указует нам на силу любви, сколько дает понять, что «брат наш есть наша жизнь» (преподобный Силуан Афонский). Именно Церковь призвана осуществить это единство «по образу Пресвятой Троицы», собрать во едином теле, Теле Христовом, рассеянных по земле детей Божиих. Чтобы это совершилось, мы должны из самовлюбленных эгоистов стать сопричастными друг другу людьми, что совершенно изменит всю нашу жизнь.
Отрицательное измерение аскезы состоит в борьбе против греха, против страстей. Святые Отцы считают грехи болезнями души. Они подробно и до тонкостей исследовали различные страсти души, чтобы дать совет врачевания. Это не законнические наставления, не рассуждения о морали, но действенная помощь: как бороться с духами зла, которые пытаются поработить нас. Эта борьба освобождает нас от их влияния: воюя против страстей, мы уничтожаем корень греха [10]. И это не подавление греха волевым усилием, а глубинное исцеление всего нашего существа.
Покаяние — путь к спасению
Ведя борьбу со страстями, стараясь жить по заповедям Христовым, человек осознает свое поражение, ему не удается целиком соблюдать эти превосходящие его заповеди во всей их полноте. Кто же может сказать, что он любит Бога всем своим сердцем, всей душой и всем разумением? Человек все больше убеждается в том, как велико расстояние, отделяющее его от Бога, как он «непохож» на Бога, и тогда в нем рождается μετάνοια, покаяние. Его аскеза все более и более принимает форму глубокого покаяния. Ты полагаяй на спасение покаяние, — с благодарностью говорит Богу священник во время Литургии [11]. Истинное покаяние — это тоже дар Божий, и его испрашивают у Бога в молитве преподобного Ефрема Сирина: Даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего.Когда говорят о призвании человека во всем уподобиться Богу, об обожении, это часто пугает, может показаться непомерным тщеславием и проявлением гордыни, поистине сатанинской. На самом же деле это указание на цель, к которой должны направляться наши усилия, наши стремления, подобно тому, как указывает нам путь Полярная звезда, созерцаемая нами в глубокой ночи и находящаяся от нас на огромном, совершенно непостижимом расстоянии. Невозможное человекам возможно Богу, — говорит Господь (Лк. 18:27).
Зная конечную цель, мы с доверием следуем по страшному и сладкому пути покаяния, по пути кенозиса вслед за Христом, Который уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2:7−8). Человек спускается в ад покаяния, обвиняя самого себя, и там, в этом крайнем смирении, Сам Бог приходит за ним, чтобы вознести его и вдохнуть в него новую жизнь — дар Духа Святого.
По словам преподобного Серафима Саровского, стяжание Духа Святого является целью христианской жизни. Тем самым человек вновь вступает в глубокое общение с Самим Богом, ибо «эта свято чтимая благодать Божия вечно существует, она постоянно исходит от Вечного Бога» [12]. Человек становится всем, что хочет Бог, кроме сходства по природе, уточняет преподобный Максим Исповедник [13]. Чтобы помочь представить, чем является этот союз «без разделения и смешения» человека с Богом, Отцы прибегают к различным образам. Один из них — меч, погруженный в пылающий костер. Как предмет, сделанный из железа, меч имеет форму, вес, острое лезвие и при этом остается тем, что он есть, но приобретает нечто ему несвойственное и чуждое — огонь. Железо с огнем входят в наиболее тесный союз, как если бы железо могло кипеть и огонь мог резать, но при этом ни огонь не становится железом, ни железо не становится огнем.
Молитва
Человек вступает в духовную связь с Богом через молитву. Молитва сопровождает его на протяжении всей жизни; человек молится в любых обстоятельствах, в любой нужде. Молитва может быть личной, возносимой в одиночестве, в тайне сердца. Она может быть и общественной, когда верующие собираются для совместной молитвы (Деян. 2:44).Книга «Откровенные рассказы странника духовному своему отцу» познакомила Запад с тем способом молитвы, который очень распространен в православном мире — с Иисусовой молитвой. Она заключается в словах: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного. Это личная молитва, сосредоточенная на призывании имени Иисуса Христа, Богочеловека. Обычно ее повторяют в течение более или менее продолжительного времени, часто с помощью четок. Между Божественной Личностью и Ее Именем существует настолько тесная связь, что в Имени есть некое «присутствие» Личности. Именно этим можно объяснить ветхозаветный запрет: Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно (Исх. 20:7). Кроме того, эта молитва в высшей степени выражает покаяние молящегося. Кто понимает важность покаяния в православной духовности, того не удивляет особое значение, которое придается этой молитве.
Кроме личной молитвы у нас есть общественная: мы молимся вместе на Литургии. Если мы не обособленные индивиды (принадлежащие к падшему миру), а личности-сопричастники (искупленный мир Церкви), мы легко понимаем необходимость выразить эту сопричастность в общей молитве, которая достигает своего наивысшего развития в Евхаристии. Именно на Евхаристии основана Церковь, в этом таинстве она становится конкретной реальностью. Задачей Церкви является восстановление онтологического единства человеческого рода, раздробленного грехом. В Церкви мы становимся членами единого Тела. Тот, кто говорит: «Я верующий, но в церковь не хожу» или «Я не хожу в церковь, я могу молиться один, мне не нужны другие», не понимает, что он отрезает себя от Источника Жизни и закосневает в жизни, унаследованной от грехопадения.
Если мы попытаемся представить себе Царство Небесное, то, конечно, оно не состоит из обособленных индивидов, живущих каждый в своем углу. Нет, мы скорее вообразим себе «хор блаженных», славящих Бога «едиными устами», объединенных так, что при этом не упраздняется уникальность личности и ее свобода. Антиподом этому будет ад, такой, каким его представил себе английский писатель К. С. Льюис (1898−1963). В повести «Расторжение брака» он с юмором и с большой глубиной описывает огромный город, в котором читатель постепенно узнает ад. Вновь прибывающие жители сначала поселяются в центре города, но так как они все время ссорятся, то постоянно переезжают с места на место, чтобы устроиться как можно дальше друг от друга. В конце концов город разрастается до размеров вселенной, где показывают ту или иную звезду, на которой живет Юлий Цезарь, Наполеон или какая-то другая историческая знаменитость… в абсолютном одиночестве [14]!
[2] Яннарас Х. Вера Церкви. М., 1992. С. 42.
[3] Grand Livre d’Heures. Rome, Diaconie Apostolique, 1989. P. 237.
[4] Архимандрит Софроний. Старец Силуан. С. 321.
[5] Meyendorff J. Introduction… l’etude de Gregoire Palamas. Paris, 1959. P. 247.
[6] P-re Justin Popovitch. Указ. соч. P. 146.
[7] Ср. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. М., 1991. С. 87−101; de Lubac H. Surnaturel. Paris, 1991.
[8] Saint Basile. Grandes R-gles. Maredsous, 1969. P. 49.
[9] Святитель Игнатий Брянчанинов. Сочинения в 6 тт. Т. V. М., 1993. С. 37.
[10] См. об этом: Авва Дорофей. Душеполезные поучения и послания. М., 2001. С. 134−137.
[11] Литургия святителя Иоанна Златоуста. Молитва Трисвятого пения.
[12] Gr-goire Palamas. Fascicule 10 // Philocalie. Bellefontaine, 1990. P. 306. Святитель Григорий цитирует «Вопросоответы к Фалласию» преподобного Максима Исповедника (Maxime le Confesseur. Questions… Thalassios 16 // PG 90, 644D).
[13] Maxime le Confesseur. Ambigua // PG 91, 1308BC.
[14] По ходу развития сюжета «Расторжения брака» выясняется, однако, что весь ад со своими неизмеримыми пространствами — меньше райской пылинки.- Ред. ^
Перевод с французского
«Альфа и Омега», N 38
Опубликовано на сайте Православие и современность
http://www.eparhia-saratov.ru/txts/journal/articles/01church/1021.html
