Генерал Хрулев

Великие полководцы

Войны, о которых мы упоминали, почему-то принято считать «не популярными». Среди кого? Оказывается, в общеевропейском, позднее мировом общественном мнении. Странно хотя бы потому, что Россия не нарушила ни одного закона с точки зрения международного права и общепринятой на то время морали. Россия пунктуально придерживалась политики Священного союза, предтечи будущих атеистически-демократических Лиги Наций и ООН. Весь трагизм состоял в том, что лишь Россия сделала Священный союз целью своей политики, делала все для блага Союза. Другие же страны использовали его, как средство достижения собственных целей. «Братство монархов» — такая же бессмыслица, как нынешний «единый фронт демократии». А уж лягнуть русских по поводу или без повода для западного мира «святое дело» во все времена.

Поводом к Польской кампании 1831 года послужило восстание польской шляхты после решения императора Николая I направить польские войска в составе русского корпуса на подавление революции во Франции. Осуществлялось сие в рамках требований Священного союза. Поляки взбунтовались от неслыханной тирании русских дикарей, и их тут же поддержала вся прогрессивная Европа. Забыли поляки и их защитники, что подавляться должна была ненавистная всем революция, что две трети Польши находилось под пятой Пруссии и Австрии, где не существовали и сотой доли свобод, предоставленных Россией Царству Польскому (собственная конституция, широкая автономия и национальная армия — С.К.). Поводом к польскому восстанию 1863 года послужил вообще обычный рекрутский набор. Русофобия никогда не принимала во внимание никаких резонов. Воевать же с поляками приходилось весьма не просто, ибо шла самая настоящая партизанская война, наиболее трудная для частей регулярной армии. В конечном итоге Россия победила, а «клеветникам России» блестяще ответил великий Пушкин.

В 1848 году опять Россия защитила Европу от революционного взрыва. Венгерский поход и пролитая в нем русская кровь спасли империю Габсбургов. Поход финансировали наши заклятые друзья и первые демократы Европы англичане, но и это не оградило Россию от звания мирового жандарма. Как тут не согласиться с уже знакомым нам историком А. Керсновским, одним из немногих пытавшимся защитить военную честь России: «С удивительной прозорливостью Россия спасала всех своих будущих смертельных врагов. Русская кровь проливалась за всевозможные интересы, кроме русских. Постоянные же вмешательства России во внутреннюю жизнь европейских народов сделали русское имя повсюду одиозным. России боялись, но ее ненавидели. Европейские правительства, используя в своих интересах усердного и бескорыстного „русского жандарма“, отводили от себя на него все недовольство, всю ярость своих народов. Вот первопричина русофобства европейского общественного мнения вес. XIX и XX век». Опять не простая военная кампания и опять победа. Кампания длилась всего два месяца, потери наши не достигли 300 человек, и это тоже нельзя записать в пассив русской военной истории.

Общественное мнение не пощадило Россию и в оценке казалось бы далеких от интересов Европы Среднеазиатских походов. Как же, огромная Россия обрушилась на бедных, вооруженных луками и стрелами хивинцев и кокандцев, пушечным огнем порабощая свободолюбивые народы. Никто не обратил внимания на то, что эти «свободолюбивые народы» сотни лет занимались настоящим разбоем на границах России, что восточные рынки ежегодно наполняли тысячи русских рабов, в том числе женщин и детей. Никто не замечал английской, турецкой, персидской экспансии в этих районах, прямой помощи оружием, артиллерией, боеприпасами, которую оказывали эти столпы свободолюбия, разбойным бандам. И здесь русская армия показала способность успешно решать сложнейшие боевые задачи, на сложнейшем театре военных действий. Чего, кстати нельзя сказать о тех же хваленых англичанах.

Кавказская война, официально длившаяся более полувека, а, по сути, не закончившаяся до сих пор, всегда поддерживалась не столько свободолюбивым порывом гордых горцев, сколько безграничной финансовой, военной, идеологической поддержкой наших, как ныне говорят партнеров из либеральной Европы. Участие же в этом деле Турции, Персии, других восточных сатрапий только приветствовалось. Главное, чтобы против русских. Да, с иррегулярными горскими формированиями мы воевали долго, несли кровавые потери. Но что такое война в горах может понять только тот, кто там воевал. Ни одна армия в мире, кроме русской, не вела таких войн, ни одна, кроме русской, в них не побеждала. Пример тому, хотя бы нынешние «успехи» США и НАТО. Именно блестящие победы Кавказской армии в ходе Восточной войны, взятие Карса, Эрзрума и позволили России вернуть оставленный Севастополь и, в сущности, избежать сокрушительного поражения, каковым до сих пор считается итог Восточной или Крымской войны 1853 -1856 годов.

Ох, уж эта война! Большинство, от школьника до умудренного сединами академика, убеждены в полном разгроме русской армии, русского флота, разгроме самой России. Так ли это? Поражение имело место быть, но далеко не сокрушительное. А по мне, так вообще сомнительное. Попробуем развенчать главные мифы, укоренившиеся в сознании не только обывателей, но и многих исследователей.

Почему-то считается, что Россия являлась зачинщиком и агрессором в этой войне. Между тем, именно Россия всеми силами старалась предотвратить конфликт с Турцией, который и возник то из-за экспансии западных католиков на православные святыни Святой земли. Вопрос отнюдь не второстепенный и не праздный, как принято, было считать на атеистическом Западе, в безбожном СССР и при нынешней разгульной российской демократии. Просто был удобный повод, чтобы спровоцировать Россию на военный конфликт и обрушиться на нее всей мощью Европы. Как тут не согласиться с историком В. Багдасяряном, который пишет: «Исторический опыт Крымской войны ценен для иллюстрации истинных целей и отношений Запада к России. Война носила общеевропейский характер, нередко ее именуют „предмировой“. Она показательна тем, что ни в каких конфликтах европейское единство не обнаруживалось с такой очевидностью. То была война цивилизаций, выступление Европы против России Даже Сардинское королевство посчитало целесообразным принять участие в конфликте». Более того, от России в столь судьбоносный момент отвернулись не только такие липовые союзники, как Пруссия и Австрия, (их не раз спасала от гибели именно Россия — С.К.) но и балканские прозелиты России, греческое духовенство в арабской части Оттоманской империи. Ну, и кто же являлся агрессором? Это первый миф.

Второй миф основывается на полном превосходстве союзников в техническом, оперативном, тактическом и даже моральном отношении над русскими войсками. Стереотипом стало положение о том, что против современнейших пароходов союзников Россия выставила давно прогнивший парусный флот. Между тем, на вооружении русского флота имелись и паровые суда: на Черном море 4 паровых фрегата и 10 пароходов, на Балтийском — 27 пароходов. А сколько до сих пор говорено о славных аглицких штуцерах и русских мушкетах, коих кирпичом чистят. Между тем, уже в ходе войны русские мушкеты были в основной массе переделаны в надежные штуцера, а хваленые британские регулярно отказывали при дождливой и морозной погоде, то есть в нашинском климате. А. Керсновский пишет: «Равным образом следует опровергнуть ходячее мнение, что основная причина наших неудач заключается якобы в „лучшем вооружении“ союзных войск. Французская пехота вся проделала Крымскую кампанию с кремневым ружьем образца 1777 г., утвержденным еще Людовиком XVI. Нарезное оружие имели только зуавы (3 полка) и пешие егеря (5 батальонов) — пропорция примерно та же, что и у нас (1 батальон на корпус и полурота штуцерных на полк). Англичане были все вооружены „рифлями“, но англичан-то как раз мы и били». Уже в 1855 году на вооружение севастопольского гарнизона поступила первая партия револьверов «Кольт» производства Тульского завода. И вообще, в Крымскую войну еще не появились винтовки и казеннозарядные орудия под унитарный патрон и снаряд, существенно повлиявшие на боеспособность войск. Таковые появятся только через десяток лет после ее окончания, а вот применяемые в Крымскую кампанию русские гальванические мины академика Б. Якоби, и ракетные установки генерала К. Константинова были более совершенны, чем западноевропейские образцы. Так что в отдельных областях вооружения и техники крепостная Россия была вполне конкурентоспособна продвинутому капиталистическому Западу.

Что касается боеспособности крепостной русской армии, русского солдат и матроса, то дадим слово тому же А. Керсновскому: «Показателем высокой доблести русских войск в эту войну служит отсутствие трофеев у неприятеля. Альма, Инкерман, Черная — жестокие сражения, но врагу здесь не отдано ни одного знамени, ни одной пушки. За всю кампанию в полевых боях нами потеряно лишь 6 орудий — в неудачном конном деле у Евпатории, захвачено же одно знамя и 11 орудий (при Балаклаве). В плен русские не сдаются — количество пленных составляет меньше 4 процентов потерь за всю кампанию и все это раненые, оставшиеся на поле сражения.». А вот хваленые союзники. Историк В. Багдасарян пишет: «Союзнические армии во время войны столкнулись с массовым дезертирством. Из британских войск дезертировали 25%, французских — 10% солдат. У английского солдата был несравненно более калорийный пищевой рацион, чем у русского. Но и он подвергался сильной муштре. Пьянство британской армии имело повальный характер. процветал средневековый обычай покупки офицерских должностей. Стоимость места в элитных частях равнялась целому состоянию. Зато офицеры могли неделями не появляться в подведомственных частях».

Главный миф о сокрушительном поражении опровергается еще проще. Потери русской армии составили 522 тыс., турок — более 400 тыс., французов — 95 тыс., англичан — 22 тыс. человек. Кстати, все 15 тысяч сардинцев, отправившихся под Севастополь, там и остались навечно. Все! Нетрудно провести арифметические действия, серьезно подтачивающие тезис «сокрушительное поражение». А если к этому добавить факт провалившихся наступательных операций союзников на Балтийском побережье дважды, Беломорском побережье и на Камчатке, то говорить о решительной победе союзников становится вообще неловко. Кстати, во всех этих операциях союзники имели подавляющее превосходство в силах и средствах и везде оказались наголову разбитыми немногочисленными гарнизонами русских войск и обывателей. По сути дела вся высокоумная, продвинутая Европа, вкупе с Турцией, за три года войны сумела захватить только небольшую часть Крыма с половиной Севастополя, которые тут же и вернули в обмен на Карс, и протекторат великих держав над Молдавией с Валахией и Сербией. Временный же запрет на наличие военного флота в Черном море только ускорил программу реорганизации всего русского флота. На момент подписания Парижского договора Россия не исчерпала и десятой доли своих мобилизационных резервов, в то время, как Англия и Франция начали испытывать большие проблемы. Англичане даже пошли на рискованные меры, ослабив гарнизоны Мальты и Гибралтара.

Значит, не совсем уж провальные войны вела Россия за отмеченный нами период. Были победы, да еще какие. А значит, были у русских талантливые и даже выдающиеся полководцы. Мы уже упоминали некоторые фамилии. К сожалению, многие из них не подходят под наши критерии оценки.

Фельдмаршал Дибич граф Забалканский отличился в Польше, на Кавказе и в Молдавии, но он так и не научился за всю свою карьеру правильно оценивать противостоящего противника и реальные возможности своих войск, что часто приводило к неоправданным потерям, сорванным операциям. Пример тому Польская кампания 1831 года.

Фельдмаршал Паскевич граф Эриванский, светлейший князь Варшавский отличался от Дибича еще большей неоправданной осторожностью, перестраховкой, как, например, во время во время той же Польской кампании или Дунайской кампании 1853 года. Об этом убедительно сказал А. Керсновский: «В этот поход князь Варшавский дал одни лишь отрицательные образцы полководчества. Находясь во главе стотысячной армии, он не сумел разбить втрое слабейшего противника. У него нет глазомера — он вдвое переоценивает силы неприятеля, его решения, к тому же излишне робкие, всегда запаздывают. Весь поход Паскевич командовал армией, как ротой».

К тому же, обласканные фортуной и государем военачальники, имея высшие воинские звания и высшие награды империи, не имели, особенно Паскевич, должного авторитета и уважения среди солдат, офицеров, генералов, которыми непосредственно командовали. К ним же можно отнести и таких военачальников, как М. Горчаков и А.Меншиков. «К Паскевичу армия относится с формальной стороны, — записывал в свой дневник Алабин, один из участников Дунайского похода, — видит в нем начальника, поставленного властью Государя выше всех, приказы которого она должна исполнять и распоряжениям которого она должна подчиняться — и только; но не видят в нем близкого к себе излюбленного вождя, одно слово которого зажигало бы кровь каждого и заставляло устремляться хоть в пропасть. Затем кн. М.Д. Горчаков. Его нерешительность, какая-то порывчатость, непоследовательность всем известны. Его чрезвычайная рассеянность сделались притчей во языцех. Его маршей и контрмаршей боятся как мучительного огня. На примере Меншикова мы лишний раз видим бесплодность ума, даже блестящего, при отсутствии души — бессилие Знания, не согретого Верой».

Авторитет был у героя Отечественной войны блестящего Дениса Давыдова, дослужившегося до генерала, но так и не поднявшегося по таланту выше уровня командира дивизии. Еще большим авторитетом не только в армии, но во всей России пользовался другой полководец Отечественной войны, герой Кавказа Ермолов. Но Кавказская война парадоксальным образом отразилась на развитии его таланта. Разработав и блестяще применив на практике тактику ведения боя в локальных конфликтах в горах, он оказался несколько в стороне от требований военной науки к современным массовым сражениям на обширных театрах военных действий. Без всякого сомнения, самой высокой оценки заслуживают герои обороны Севастополя Корнилов, Нахимов, Истомин, Тотлебен. Но первые все-таки больше флотоводцы, а не полководцы. Да и из них один Нахимов полностью отвечает требованием наших критериев. Тотлебен же все-таки останется в военной науке одним из самых талантливых военных инженеров.

И все же, как мне кажется, я нашел такого военачальника, который, пусть и с некоторыми оговорками, может занять место в нашей галереи великих полководцев земли русской. Он не дослужился до фельдмаршальского чина, не получил высших наград Российской империи, даже не командовал армией. Но как воевал! Участвовал во всех вышеперечисленных кампаниях, имел тот самый врожденный талант полководца, широкий профессиональный кругозор, не просто авторитет среди начальников и подчиненных, а настоящую харизму, способную вести людей на подвиг, на смерть. Его любили солдаты и обыватели, священнослужители и поэты. Лично храбрый, мужественный воин, талантливый водитель и воспитатель войск, он вынужден был всю свою военную карьеру бороться с противником, преодолевая препоны со стороны своих прямых и не прямых начальников. На мой взгляд, ему не повезло в должной мере и потому, что лично знавший его государь император Николай I, в отличие от своих бабки и прапрадеда, не обладал даром находить и выдвигать на высшие ответственные посты талантливых самородков. Все это я говорю об официально признанном герое обороны Севастополя генерал-лейтенанте Степане Александровиче Хрулеве. Не сомневаюсь, некоторым мой выбор покажется слишком смелым, но постараюсь его защитить. Отсюда и такое расширенное предисловие к основной теме.

Итак, первый критерий — врожденный талант, та самая изюминка, то самое чуть-чуть, которые так характерно присущи неординарным людям.

Родился наш герой в Тульской губернии в имении своего отца Александра Афанасьевича Хрулева предводителя гражданской палаты по выборам дворянства. Интересна одна деталь, которую отметил в своем докладе через год после смерти генерала Хрулева профессор А. Ивановский: «Род Хрулевых — один из древнейших родов земли русской. При великом князе Симеоне Иоанновиче Гордом в 1350 году пришел из Швеции служить в Русь честный муж Паулин. В 7-м колене от него происходил Андрей Хрулев, у которого было два сына Федор большой и Константин. От Константина Андреевича в 8-м колене был отец нашего героя. В 7-м же колене от первого предка Паулина был Юда-Сувор, родоначальник знаменитой фамилии князей Италийских, графов Суворовых-Рымникских». Конечно это не показатель. Родной сын Суворова Аркадий не явил и сотой доли таланта своего гениального отца, а тут седьмая вода на киселе. И все-таки в этом кровном родстве есть Божий промысел.

Молодой Степан Хрулев, буквально во всем подражая своему кумиру Суворову, с ранних лет готовил себя к военной службе. Подолгу ходил пешком, ездил верхом в любую погоду, обмывался по утрам ледяной водой, ел простую пищу. Как и Суворов с юных лет отличался искренней набожностью и благочестием старался из всех сил жить по заповедям Божьим. Знал досконально биографии и все сражения великих полководцев, изучал их труды. С необыкновенной легкостью освоил французский, немецкий языки, латынь. Особо блестящие способности показывал в точных науках, артиллерии, фортификации, поражая своего первого наставника известного в то время литератора и директора Тульского дворянского военного училища Броневского. Именно за блестящие знания Броневский рекомендовал Хрулева для сдачи итоговых экзаменов во 2-ом Санкт-Петербургском кадетском корпусе — лучшем в то время военном учебном заведении России. Именно этот корпус в свое время блестяще окончил великий Кутузов. Хрулев тоже оказался в числе лучших по результатам экзаменов, а значит, мог претендовать на вакансию в артиллерии или инженерных войсках. Кстати, это замечательно учебное заведение сохранилось доныне в виде Военной инженерно-космической академии им. Можайского. К сожалению, нынешние военные горе-реформаторы собираются ликвидировать блестящую военную школу, пережившую века, мировые войны, революции и контрреволюции. Ну, это к слову. Хрулев же, как особо отличившийся был прикомандирован в качестве стажера и одновременно преподавателя математики в Дворянский полк, вскоре преобразованный в Константиновское военное училище. И здесь много общего с Кутузовым. И здесь мы отмечаем черты несомненного врожденного таланта.

Боевая биография Хрулева началась в польскую кампанию 1831 года, и он сразу проявил свои незаурядные способности, нестандартное мышление в критической обстановке. Например, в знаменитом Козеницком деле он неожиданно для всех выдвинул свои орудия перед пехотной линией и в упор с расстояния всего в 150 шагов расстрелял картечью атакующих польских гусар, которые неминуемо должны были разметать русскую пехоту. Маневр, цена успеха которого исчислялась в секундах, ошеломил противника и озадачил начальника нашего героя генерал-майора барона Крейца, противника всяких инициатив. С этого же боя начались у Хрулева столкновения и неурядицы с начальством.

В Венгерскую кампанию 1848 года после сражения под Вайценом, преследуя всего с сотней казаков, двумя эскадронами и двумя орудиями аръергард венгерской армии, Хрулев буквально врезался в расположение главных сил противника. Он опять же мгновенно принимает весьма необычное решение. Отправляет к венграм парламентеров якобы от лица русского главного командования, пытаясь затянуть время до подхода главных сил. Пока парламентеры переправлялись в главную квартиру, пока венгерский главком Гергий размышлял подошли основные силы русской армии. Удивительно то, что маневр Хрулева не только спас вверенные ему войска, но и привел-таки к капитуляции венгерской армии. Гергий согласился с условиями парламентеров. Начальство подобная инициатива снова обескуражила, хотя пришлось наградить героя. Мы же отметим несомненный тот самый Божий дар нашего героя, то самое чуть-чуть.

В Кокандском походе 1853 года он, по должности руководя осадными работами и огнем артиллерии когда понял, что лучше него никто не знает слабых мест обороняющихся, лично возглавил штурм крепости Ак-Мечеть и блестяще провел его. Кстати, только в этом походе, единственный раз за свою военную карьеру он нашел полное взаимопонимание с непосредственным начальником генералом Перовским.

А его совершенно неожиданное предложение признанному в Севастополе инженерному авторитету Тотлебену «Следует сказать, — пишет академик Е. Тарле, — что Тотлебен, соединивший бастион Корнилова оборонительной стенкой срыл после этого задние валы и этим превратил его из редута в люнет, открытый с горжи. С.А.Хрулев, став начальником оборонительной линии, упрашивал Тотлебена сделать то же самое и с Малаховым курганом, настаивая, что если каким-нибудь образом французы ворвутся на курган с фронта, то их уже оттуда не выбьешь с тыла, потому что редут отделен и защищен тоже и с тыла рвами и укреплениями. Тотлебен был непреклонен. Впоследствии, после окончания штурма 27 августа, Хрулев и сторонники его мнения настаивали, что если бы Малахов курган был не редутом, а люнетом, то русские могли бы успеть прорваться через открытую горжу с тыла и штыками выбить оттуда войска Мак-Магона». Еще один пример нестандартного мышления. Думается достаточно примеров, доказывающих наличие у Хрулева врожденного, Богом данного таланта военачальника.

Большие сомнения могут возникнуть для оценки Хрулева по второму критерию. Но это только на первый взгляд. Действительно, Хрулев не отметился ни одним значительным военно-теоретическим трудом. Но это можно сказать и о Кутузове. Да он не командовал даже армией, и это вызывает сомнения в его стратегическом мышлении. Вершиной его военной карьеры стало командование 2-ым армейским корпусом в мирное время. Но прочитайте его докладную записку военному министру, составленную в 1856 году, через год после неудачной Крымской войны о походе в Индию. В военной истории по этому поводу чаще всего отмечают планы Наполеона и Павла 1, как некую фантастическую мистерию. Между тем, это были реальные планы, исходившие из стратегических противоречий Британской империи и России. Хрулев выделил в этой круговерти геополитики главного виновника только что прошедшей войны, многих российских бед в будущем и рассматривал Британию, как нашего наиболее коварного вероятного противника. Индия в то время была не только главным бриллиантом в британской короне, но и ее ахиллесовой пятой. Хрулев рассматривал экспедицию в Индию не как «завоевание нами этой страны, а лишь как уничтожение там английского владычества и восстановления туземных владений». В записке разработано несколько маршрутов, в том числе через Афганистан и через Персию. «Надо стараться, — говорилось в записке, — образовать туземные войска, наши же должны составлять только резерв». Кстати, восстание сипаев только подтвердили соображения Хрулева о надежде на помощь туземцев, ненавидящих своих поработителей. На нескольких страницах Хрулев изображает очень точно английскую политику в Персии и в Средней Азии, которая неминуемо, по его мнению, должна привести когда-нибудь к столкновению английских интересов с русскими. Это пример глубочайшего стратегического мышления и способностей нашего героя. К идее такого похода вернется только через четверть века другой великий русский полководец Скобелев.

В тактическом плане Хрулев также отметился новациями на долгие годы опередившими передовую военную мысль. Именно Хрулев еще во время Польской кампании 1831 года ввел в нашей артиллерии картечные гранаты, появившиеся в других армиях только через двадцать лет. Именно Хрулев первым обратил внимание на недостатки, присущие тактике колонн, приводящую к большим потерям от огня противника, вооруженного штуцерами. Вот почему еще в Дунайскую кампанию в деле под Силистрией он для атаки развернул свои колонны в цепи. Позднее под Севастополем он постоянно атаковал пехотными цепями, чтобы с минимальными потерями преодолеть зону ружейно-артиллерийского огня и сближения с противником для штыкового удара. Если бы не этот тактический прием неудача его отряда под Балаклавой обернулась бы полным разгромом. Хрулев породил стрелковую цепь, как новую форму боевого порядка, позволяющую лучше сочетать движение и огонь, использовать защитные свойства местности и значительно уменьшать потери от огня нарезного оружия. К сожалению, это прием окончательно утвердился и в русской, и в европейских армиях только через двадцать пят лет после Крымской войны и через десять лет после смерти нашего героя. Кстати, именно Хрулев в Севастополе был главным инициатором переделки русских мушкетов в штуцера.

Хрулев, как мы помним, учился и весьма успешно фортификации. В Севастополе у прославленного Тотлебена не было большего союзника и единомышленника чем Хрулев, несмотря на их частые разногласия по частным вопросам. Хрулев принял самое деятельное, практическое участие во внедрении элементов новой полевой фортификации. В целях увеличения устойчивости полевой обороны и снижения потерь от огня противника наряду с земляными укреплениями (редуты, люнеты, флеши) он внедрял в практику устройство ложементов (групповых окопов) и траншей. Так зарождалась позиционная оборона.

Хрулев, будучи далеко не молодым генералом, в отличие от многих своих одногодков, принял самое деятельное участие в реформе российской армии, проводимой военным министром Д.А.Милютиным в 60−70-е годы. К сожалению, он не дожил до ее завершения.

Думается этих примеров достаточно, чтобы показать, какой существенный вклад внес генерал Хрулев в развитие теории и практики военного дела, военного искусства.

Хрулев, конечно, не удостоился мировой славы и почестей Суворова или Кутузова. Но и о нем восторженно говорили европейские монархи, военные и государственные деятели эпохи. Его лично знал и ценил государь император Николай 1, знали и ценили, пусть порой с досадой, завидуя, его непосредственные начальники высочайшей военной иерархии Паскевич, Меншиков, Горчаков, Остен-Сакен. Ценили без всякой досады Перовский и Милютин. Им восхищались, его уважали подчиненные генералы и офицеры, боготворили солдаты.

Вот только несколько примеров. В 1849 году после славного дела под Бартфельдом Государь лично благодарил полковника Хрулева. В эту же кампанию венгерский главнокомандующий Гергей в своих записках восторгался действиями Хрулева, назвав его «наш смелый рыцарь полковник Хрулев». А вот как докладывает о нем государю начальник Кокандской экспедиции генерал-адъютант Перовский: «В лице этого отличного офицера Его Императорское Величество соизволил дать мне такого помощника и советника, какого в настоящем деле только мог я желать, но иметь не надеялся. Осмеливаюсь представить на Всемилостивейшее воззрение Ваше, Государь, о заслугах артиллерии генерал-майора Хрулева; успешное и скорое производство осадных работ, удачные действия наших орудий, одушевление войска при штурме личным примером, сбережение их — все это должно быть отнесено к распорядительности этого генерала, к его знанию дела и к хладнокровной его неустрашимости, почему, по всей справедливости, принадлежит ему вполне и самая честь завоевания крепости».

Один из участников Дунайского похода, Алабин в своих дневниках рассказывая о более чем скептическом отношении армии практически ко всем военачальникам, тем не менее, пишет: «Из армейских генералов знают одного только Хрулева, про него только и говорят». А вот слово, произнесенное над гробом Хрулева талантливым и широко известным в то время военачальником М.Г.Черняевым: «Мы сказали последнее прости одному из первых боевых людей русской армии. Здесь, посреди его ратных товарищей — свидетелей и участников его ратных подвигов, я не стану исчислять их, вся Россия их знает, они достойны истории. Я буду говорить о Степане Александровиче, как ученик его, им военному делу наученный, служивший при нем безотлучно в самое грозное славное время Севастопольской борьбы. Он был воин и русский воин, каких мы знали когда-то; в нем воплотился дух армии, созданной Петром, дошедший до совершенства при Суворове и сохранившей до конца непоколебимую уверенность в себе под начальством вождей из ея рядов выходивших и потому ее понимавших. Славный покойный любил и понимал русского солдата. Между ним и солдатами, где бы они ни были, в казармах, на походе, в бою — сердце сердцу весть подавало. Они были уверены что их „старатель“, как они его называли, о них думает, заботится и погибнет с ними, если погибать придется. Кто из севастопольцев не помнит призывный крик нашего вождя „вы благодетели за мной!“ Офицеры развивались под начальством Хрулева исключительно его личным примером. Ни разу мне не случалось от него слышать предвзятых теорий, пригодных на все случаи. --Приказания он отдавал так, что никто не затруднялся исполнить их. Ни успех, ни неудача не имели влияний на состояние его духа; он оставался все тем же добродушным человеком, готовым помочь каждому, готовым принять на себя ответственность за подчиненного; но вместе с тем никогда не выпускал вожжей из рук».

Любовь и преданность простых солдат к Хрулеву были безграничны, подобного удостаивались до него только Суворов и Кутузов. Солдаты настолько доверяли своему любимому командиру, его духу победителя, что не поверили приказу самого Хрулева отступить в одном из севастопольских дел. «Не таковский наш генерал, — кричали они, — чтобы велел отступать» и продолжали бой. Это о Хрулеве солдаты Камчатского и Днепровского полков сложили песню, в которой вся любовь и привязанность к своему кумиру:

Гей! камчатцы-удальцы!

Гей! днепровцы-молодцы!

Собирайтесь водки кварту

За десятое пить марта;

За здоровье, будь здоров,

Наш любимец, наш Хрулев!

Что с тобою нам француз!

Правду молвит, он не трус,

А как вздумал влезть в траншею,

Так его турнули в шею!

Слово молвил нам Хрулев,

Все мы бросилися в ров.

Темный путь светил монах,

Он нас вел с крестом в руках,

А Хрулев разжег отвагу;

Глядь? Француз — кто лег, кто тягу.

Штык не хватит — камень есть,

И кулак французу в честь

О ком еще из русских генералов того времени слагали такие песни? Российская общественность тоже боготворила своего героя. «Из конца в конец, по обширной земле русской, — читаем мы в газетах того времени, — пролетело известие, что Хрулев вплел новый свежий листок в лавровый венец России. В богатых и роскошных палатах столицы и в убогой хижине труженика мужичка — отпустившего на бранное поле Севастополя, быть может, единственного сына — имя Хрулева произносилось с одинаковым восторгом и гордостью. Отовсюду посыпались приветствия и поздравления; одни слали герою икону, другие стихотворение и все вместе прославляли подвиг Степана Александровича». Даже спустя полгода после окончания боевых действий поэт Аполлон Майков в Петербурге приветствовал героя при встрече стихами:

Средь бомб вдруг белый конь является в огне,

В кавказской папахе усатый всадник мчится

И слышен клик его: «Голубчики ко мне!»

Как молния в сердцах доверенность блеснула

Любимого вождя всесилен громкий зов —

Полтавцы строятся. Горсть севцев к ним примкнула.

И выбили врага под крик: «Ура! Хрулев»

Хрулев! Ты победил любовию солдатской.

Наградой верною, достоинством вождя.

Она нам говорит, что сам любовью братской

Ты меньших возлюбил, их к чести приводя.

В том тайна наших сил, доступная не многим;

На подвиг доблести, и в мире, и в войне,

Не нужно русских звать команды словом строгим,

Но встанут все на клик: «Голубчики, ко мне!»

На смерть героя откликнулась практически вся зарубежная пресса. Провожали гроб с покойным в Севастополь секретарь северо-американского посольства Картинг, директор Британского музея Рольсон, по достоинству ценившие талант Хрулева

Степан Александрович Хрулев был глубоко верующим православным христианином всю свою жизнь с раннего детства до кончины. Приведу лишь несколько примеров. Вот он заказывает благодарственный молебен и молится с соратниками по случаю избавления от неминуемой гибели после отчаянной вылазки против основных сил венгерской армии. Дунайская кампания. «Хрулев тотчас же приступил к исправлению поврежденных турками батарей, и 22 февраля, после молебствия, при совершении многолетия Государю императору, в 9 часов утра, был сделан первый залп по крепости Силистрия».

Вот Севастопольская страда. Уповая на Господа, он вел полки в бой, и в их рядах случались и такие воины. Дадим слово профессору Ивановскому: «Вдруг среди страшного боя раздалось звонкое пение тропаря „Спаси Господи люди твоя и благослови достояние твое, победы благоверному Императору нашему на супротивные даруя..“ иеромонах Иоаникий Савинов в епитрахили, с крестом в руке, торжественно воспевал спасительную молитву, не обращая внимание на носившуюся кругом смерть. Солдаты, вдохновленные святым словом божественной песни, не думали об отступлении; они видели, что крест указывает им путь к вечной славе будущей жизни и восторженно бросались в кровавую сечу. Иеромонах занялся ранеными, но в это время пуля оторвала нижнюю часть креста и контузила отважного монаха-воина».

После знаменитого дела 6 июня Хрулев получил сотни писем из многих городов России. В Петербурге 21 июня его поклонники отслужили молебен в Казанском соборе и послали ему икону Казанской Божьей Матери со словами: «Примите, доблестный защитник Севастополя, как свидетельство нашего к Вам уважения, нашей признательности. Да хранит Вас царица небесная от всяких бед и напастей! Да будет для Вас священный лик ее в минуты опасности щитом непроницаемым и да молит она Господа Бога о продолжении драгоценных отечеству дней Ваших!» «Да поможет мне Бог оправдать ваше доверие», — пишет в ответ им Хрулев.

Как истинно православный человек он сподобился кончины мирной, безболезненной, непостыдной. И как проникновенно прозвучали слова архимандрита Херсонейского Евгения по завершении заупокойно литии на могиле нашего героя в Севастополе: «Честные наследники доблести славы героев, живые защитники чести России, благодетели-воины! Соберитесь и вы вокруг гроба и вздохните над прахом Хрулева, которым гордится вся русская армия и отечество наше. Не умрет в памяти нашей имя генерала Хрулева — человека сердечного и не закроется великая книга истории: века и потомки будут дивиться чудесам храбрости и этим списком многочисленных земляков его».

Боевая биография генерала Хрулева обширна, разнообразна и требует еще тщательного исследования. Мы же, по традиции остановимся кратко на отдельных, ключевых ее моментах.

Итак, в 1826 году девятнадцати лет от роду прапорщик артиллерии Степан Хрулев назначается в артиллерийскую конно-легкую 25 роту. Пять лет прослужит обер-офицером артиллерии, освоит досконально специальность и внесет некоторые усовершенствования, которые с успехом применит при боевом крещении в Польскую кампанию 1831 года. Я уже говорил о картечных гранатах и развертывании пушек в боевых порядках пехоты. «Мы его видим, — пишет историк Ивановский, — в отряде генерал-майора Крейца и участвующим в 8-ми делах, из коих замечательны Козеницкое дело и взятие Люблина. За эту кампанию награжден чином подпоручика и орденом Анны 4-й степени с надписью: „За храбрость“ За преследование корпуса Ромарино от Брест-Литовска до границ Галиции и за участие в 5-и сражениях получил орден Св. Владимира 4-й степени с бантом. В один год — две награды и к тому орден с бантом, пожалованный молодому офицеру, впервые указали на Хрулева, как на необыкновенно храброго артиллериста». Ну, что тут еще скажешь.

Наградой послужил и перевод в лейб-гвардии конную артиллерию, где его лично узнал государь император Николай 1. Впрочем, мирная служба его очень напоминала начало службы Суворова. Несмотря на блестящие аттестации, он только через 13 лет был произведен в полковники. Для того времени срок большой. Но уже через год в полной мере проявил себя в действующей армии.

Венгерскую кампания он начал командиром 4-й конно-артиллерийской бригады, но вскоре становится начальником аванпостов, командиром передового, летучего отряда после того, как сам государь оценил недюжинные способности инициативного офицера, несмотря на прохладное отношение к этим инициативам главнокомандующего фельдмаршала Паскевича. О воистину фантастических переговорах Хрулева с венгерским главнокомандующим Гергеем, я уже говорил. За свои подвиги в Венгерскую кампанию Хрулев получил золотую саблю с надписью: «За храбрость!» и чин генерал-майора.

Следующий раз отличиться Хрулеву удалось только через три года и опять в боевых действиях во время знаменитого Кокандског похода. Начальник похода любимец государя генерал-адъютант Перовский попросил прислать ему опытного офицера. Государь послал ему Хрулева. На походе, а это 900-верстный марш по безводной пустыне, наш герой, командую легкоконным отрядом, отбивал набеги многочисленной конницы кокандцев. Именно Хрулев уговорил Перовского провести инженерные работы, прежде чем штурмовать крепость. Под его руководством они и были успешно произведены. Именно Хрулев командовал штурмовыми колоннами, захватившими неприступную азиатскую твердыню. За взятие Ак-Мечети Перовский будет возведен в графское достоинство, а Хрулев произведен в генерал-лейтенанты. К сожалению, это будет его последним воинским званием. Мы же еще отметим эту кампанию, как единственную в которой Хрулеву никто не мешал воевать, так, как хотел и умел.

Война 1853−1856 годов увенчала славу генерала Хрулева. Его имя прогремело не только в России, но и Европе. Началась его слава в Дунайской армии, и кто знает, если бы не постоянное непонимание со стороны прямых начальников Горчакова, Паскевича, чем бы закончились инициативы Хрулева. Хрулев по прибытии 9 февраля в город Турно сразу организовал мощный артобстрел через реку крепости Никополь, но из главной квартиры получает бумаги, тормозившие его действия и мешавшие ему. Хрулев начинает бить по турецкой флотилии калеными ядрами. Турецкие корабли загорелись. «Казалось бы, все хорошо, — пишет академик Е. Тарле, — как вдруг Хрулеву заявляет генерал Соймонов, что получен приказ князя Горчакова не стрелять калеными ядрами, потому что они сжигают олово в канале ствола. Кого же слушаться? Хрулев берет высочайше утвержденное в 1853 году руководство по артиллерийской стрельбе, — там ровно ничего не сказано о запрещении стрелять из медных орудий калеными ядрами, напротив, есть прямые указания, что это можно и должно делать. И вместо стрельбы по турецкой флотилии — Хрулеву нужно идти в канцелярию и писать бумаги с полемикой и препирательствами».

Под Каларишем турки переправляют 6-тысячный отряд для уничтожения наших батарей. Хрулев по собственной инициативе собирает вдвое меньший по численности отряд, состоящий из пехоты, артиллерии, гусар, казаков, и обрушивается на турок, уже начавших разорять наши батареи. Стремительный маневр, картечь прямой наводкой буквально ошеломили турок, и они бросились к Дунаю. Хрулев спешил кавалерию и решительной атакой загнал противника в воду. Турки потеряли в этом деле 500 человек только убитыми. Хрулев 5 человек убитыми и 12 ранеными. Каково! А Горчаков пожурил его за излишнее рвение. 22 февраля Хрулев обстреливает Силистрию с левого берега. Основная часть турецкой флотили, стоявшей у Силистрии, была уничтожена, войска и жители бежали из города в цитадель. Необходимо было дальше развивать активные действия, занимать острова по Дунаю, и Хрулев начал выбивать турок с островов. «Но того же 1 марта в Бухаресте, — пишет академик Е. Тарле, — уже писалось письмо, сводящее к нулю усилия Хрулева и казаков Медведева. «Предписываю вашему превосходительству не атаковать острова против Туртукая и ограничиваться отстоянием в случае нападения неприятеля, левого берега Дуная. Также не производить бесполезных канонад и перестрелок, а действовать орудиями, стрелковым огнем с левого берега тогда только, когда оно действительно полезно. Генерал-адъютант, кн. Горчаков». Но ведь Хрулев именно и считал «действительно полезным» выбить турок с острова и готовиться к систематическим действиям против правого берега. Только через два месяца после бессмысленного сидения Хрулев все-таки самовольно занял эти острова.

Так продолжалось всю весну и лето. Один Хрулев активно действовал, где только можно, как, например, в столкновении с турками между Силистрией и Калипетри. Опять русские потери составили десять человек убитых рядовых, один офицер и шестнадцать человек ранеными. Турки же бежали в крепость, оставив на поле боя только убитыми 400 человек. В деле под крепостью Журжа именно Хрулев загнал остатки турецкого отряда в цитадель, и, к сожалению, был ранен навылет пулей в левое плечо. После боя выслушал немало упреков со стороны Горчакова и Паскевича. И все же имя Хрулева, его талант приобрели широкую известность. Иностранные корреспонденты при главных квартирах русской и турецкой армий говорили о его подвигах постоянно. Не забыл о нем и государь император, наградив орденом Св. Станислава 1-й степени, Св. Анны 1-й степени с мечами и саблей, украшенной бриллиантами и надписью «За храбрость!».

Прежде чем попасть вместе с Дунайской армией в Севастополь, Хрулев в сентябре 1854 года принял самое деятельное участие в укреплении Одессы против возможного десанта союзников.

Севастополь станет в биографии Хрулева главным делом, смыслом всей жизни. Деятельность его там описана достаточно подробно. Я лишь хочу остановиться на весьма спорной оценке операции под Евпаторией, которой руководил Хрулев, и привести несколько цитат наиболее ярко его характеризующих.

В феврале 1855 года генерал-лейтенант Хрулев командует дивизией. Историк А. Керсновский пишет: «Император Николай повелел Меншикову перейти к наступательным действиям. Чтобы что-нибудь предпринять, Меншиков предписал генералу Хрулеву с заведомо слабым отрядом овладеть Евпаторией. Поиск это успехом не увенчался — и 5 февраля наш отряд был отражен от Евпатории». Степан Александрович знал, что ему противостоит 40-тысячный гарнизон со 100 дальнобойными орудиями. Да еще с моря 12 пароходов и 12 парусных судов готовы были обстреливать не только наступающие войска, но и тылы. В его распоряжении было вдвое меньше личного состава, всего 24 батарейных и 76 легких пушек. Сбросить такого противника в море он не мог, как и не мог не выполнить приказа светлейшего князя. Хрулев решил атаковать, но основной упор сделать на огневое поражение живой силы противника. Выбить, как можно больше солдат союзников — вот главная задача. А для этого надо было выманить врага из укреплений, что он блестяще проделал, спровоцировав атаку батальонами греческих добровольцев и четырьмя спешенными казачьими сотнями. Противник вышел из укреплений и Хрулев немедленно развернул артиллерию в боевых порядках пехоты. Штуцерники, расставленные между орудиями, развили просто губительный огонь, который вместе с артиллерийской картечью буквально разметал атакующего врага. Наша атака тоже захлебнулась, но Хрулев уничтожил вдвое больше солдат и офицеров противника, атакуя вдвое меньшими силами! Русская артиллерия выпустила в этом бою 5317 снарядов. Хрулев доносил: «Отступление это было произведено в примерном порядке. Потери с нашей стороны состояли: из убитых 1 штаб-офицер, 3 офицера и 105 нижних чинов, раненых и контуженых 1 генерал, 4 штаб-офицера, 34 обер-офицера и 544 нижних чинов. Из числа последних 120 человек легко ранены и по малозначительности повреждений оставались в полках. Потери неприятеля, без всякого сомнения, очень велики, что можно полагать по сосредоточенности выстрелов и тому, что артиллерия действовала с дистанции 150 сажень большею частью ядрами и гранатами». Это еще один из примеров умения Хрулева находить выгоду в буквально безвыходных ситуациях.

Николай заменит Меншикова Горчаковым, сам скоро умрет, а Хрулев по-прежнему будет геройски воевать, вопреки козням и неприязни со стороны прямых начальников. Дадим слово академику Е. Тарле: «В ночь с 22 на 23 марта генерал Хрулев с 11 батальонами морской пехоты напал на французские и английские траншеи, расположенные перед Камчатским люнетом и двумя редутами. Русские ворвались в неприятельские траншеи и после отчаянной борьбы разрушили часть укреплений, которые французы начали возводить против люнета. Собственно в эту ночь отряд Хрулева выполнил не одну, а последовательно три вылазки».

В мае, несмотря на свое весьма прохладное отношение к Хрулеву, Горчаков вынужден был назначить его начальником юго-восточного участка обороны и главной опоры Севастополя Малахова кургана. «В распоряжении Хрулева, — пишет Тарле, — была та моральная сила, которой не было и в помине ни у Горчакова, ни у барона Остен-Сакена, ни у всего их штаба: любовь к нему солдата всех тех полков, с которыми он побывал в деле. Манера держаться и говорить с солдатами, свойственная Хрулеву, очень сильно ему помогла. В штурм 6 июня эта великая моральная сила Хрулева была им пущена в ход в самый грозный момент боя и спасла Малахов курган». За славные дела марта и июня Хрулев удостоился ордена Св. Владимира 2-й степени и ордена Св. Георгия 3-й степени.

Думаю, не требует комментариев и цитата из лекции историка А.Д.Ивановского: «Общий штурм 26 августа, проведенный соединенными силами союзников, после 4-х дневного бомбардирования, заключился взятием Малахова кургана. Хрулев употребил все усилия выбить французов с Корниловского бастиона. Он шел перед Севским полком с образом в руке, который снял с груди. „Ребята, вперед!“, — были его слова, но в эту минуту пуля ударила его в руку. Ординарец заметил и хотел ему сказать. „Молчать!“, — перебил его наш герой и продолжал идти навстречу врагам, но скоро силы покинули его, и он уже не видел торжества неприятеля. Хрулев лишился большого пальца на левой руке. В правую он был ранен на Дунае под Журжею».

За блистательные подвиги на бастионах Севастополя генерал-лейтенант Хрулев награждается орденом Св. Георгия с мечами и арендою в 1500 рублей на 12 лет.

Полгода ушло на лечение и отдых. Только в начале 1856 года Хрулев назначается в распоряжение главнокомандующего Отдельным Кавказским корпусом и 15 марта принимает командование над действующим корпусом на кавказско-турецкой границе. Через три дня был подписан Парижский мирный договор, и Степан Александрович принял самое активное участие в передаче Турции целого ряда крепостей, занятых нашими победоносными кавказскими войсками. Кстати, за организацию этого сложнейшего процесса он получит от султана орден Меджида 1-й степени, а от русского императора орден Белого Орла.

Мирная жизнь этого неугомонного человека была насыщена активной практической работой, связанной с начавшейся военной реформой. Его докладные записки по реорганизации артиллерии, введении в полевой устав стрелковых цепей, созданию стрелковых окопов и траншей воистину бесценны. О его стратегических предложениях (поход в Индию) я уже говорил. С 1861 года он командует 2-м армейским корпусом. Через год корпус становится лучшим в армии, а генерал-лейтенант Хрулев награждается орденом Св. Александра Невского. В 1868 году упраздняются армии и корпуса, и Степан Александрович, прикомандированный к полевой конной артиллерии, сосредотачивает все свои силы на военной реформе. Но времени земной жизни оставалось совсем мало. 22 мая 1870 года в 2 часа по полуночи Степан Александрович Хрулев скоропостижно скончался от инфаркта сердца. Задолго до своей кончины, после первых приступов смертельной болезни, он пожелал быть похороненным в Севастополе среди «богатырей благодетелей», которых он неоднократно со славою водил в бой. Государь император находился за границей, и, пока не пришло высочайшее разрешение на погребение в Севастополе, прах героя находился в его имении в Тульской губернии. Только через месяц принял Севастополь останки своего защитника. «27-го числа на пароходе прибыло из Таганрога в Севастополь тело генерала Хрулева, — пишет профессор Ивановский, — с воинскими почестями встречено и перенесено в Адмиралтейский собор, где стояло 28 и 29 числа. В 4 час по полудни 29 числа, при собрании войск и многочисленного общества, совершена Евгением архимандритом Херсонийским, градским, в соборе большая панихида, после чего гроб был поднят генералами и штаб-офицерами и в процессии отнесен на Графскую пристань и переправлен на Инженерную пристань Северной стороны, где был встречен войсками и артиллерией. По снятии гроба с катера шествие направилось на военное кладбище к церкви Св. Николая на могилы военных».

Земной путь этого, на мой взгляд, далеко не оцененного полководца закончился. Мы же можем помолиться за покой его души и вечную память славного героя земли русской.