 |
| Отрок.ua | Сергей Островский | 27.05.2009 |
Сегодня ночью тебя все так же нет рядом. Я снова один, а этот дом все так же пуст и в нем так же тихо, как и в те часы, дни, месяцы после того, как наши пути разошлись и мы перестали быть вместе. Лишь только вода тихонько шумит в водопроводной трубе, да изредка кашлянет сосед за тонкой стеной, взвоет собака на пустыре за окном или вдруг внезапно заурчит холодильник. Но сегодня тишина просто звенит этим чувством: я просто очень люблю тебя, родная.
Сегодня это признание особенное, словно только рождается: оно не ранит душу так, как было уже много раз, а, впервые за долгое время, согревает ее. Я уже не хочу вернуть тебя лишь потому, что дни мои потеряли смысл без миллионов тех чувств и красок, которыми ты наполняла их каждый миг, когда мы были рядом, и которые были для меня самой жизнью. И просто потому, что, не видя перед собой твоей широкой и самой доброй, желанной, родной и любящей в мире улыбки, мне хочется выть от тоски. Ты все еще здесь, рядом; и, закрыв глаза, я, как обычно, могу дотронуться до тебя или всего лишь улыбнуться тебе. Но ты УЖЕ не со мной. И я, конечно, отдал бы многое за один лишь призрачный шанс начать все сначала, простив друг друга и забыв все, из-за чего наша любовь расклеилась… Но кажется, впервые я не жду твоего возвращения как лекарства, которое вылечит ту затянувшуюся болезнь, что я так бережно и долго лелеял. Я невероятно хочу вернуть тебя — но уже… не хочу. Я просто люблю тебя, где бы ты ни была и кому бы ни дарила свою светлую улыбку.
Каждый день с той поры, как мы перестали общаться, похож на маленькую прожитую жизнь. Сначала мне не хотелось есть, пить, спать, говорить, гулять, дышать и вообще БЫТЬ. Потом я злился и злорадствовал, рисуя у себя в воображении тот момент, когда мы снова встретимся, и ты будешь просить у меня прощения, а я, с видом мученика, воздену очи горе и стану горестно бубнить про разбитое сердце, которое едва-едва ожило и которое так легко снова испепелить. А когда злость улеглась, я стал для себя самого добрым праведником, который любит тебя настолько искренне и чисто, что даже жалеет за то, что ты не можешь быть со мной. Ведь без такого любящего мальчика, как я, ты, моя глупенькая маленькая девочка, просто не сможешь быть счастлива на этом свете! Этот калейдоскоп приостановился лишь тогда, когда меня в первый раз осенила убийственная мысль о том, что я сам, по своей глупости, наломал дров, и та единственная причина, по которой ты попросту никогда уже не вернешься — это я, собственной персоной.
А потом, вдруг, в один момент, книга нашей совместной жизни вдруг распалась на множество мелких кусочков-рассказов, словно упавшая чашка раскалывается на миллион сверкающих осколков, где каждый осколок — это мой неправильный поступок, ошибка, заблуждение, разбившее любовь и так ясно теперь представшее передо мной. И на свет появилась повесть о том, что бывает, когда возлагаешь все упование своей жизни на человека, а не на Господа, и к чему может привести воздвижение своей любимой на пьедестал единственной жизненной надежды, опоры и смысла всего твоего существования. Там рассказывается о том, какими глупыми, бессмысленными и ранящими нас обоих были мои поиски утешения не в молитве, не в исправлении себя и не в прощении «обидевших» меня, а в гадком скулеже о «себе, замечательном» и о «них, гадах», который тебе так часто приходилось выслушивать. В этой книге есть глава о том, что человеком нельзя обладать, его нельзя привязать рядом с собой, точно цепного пса, и спрятать от всего остального мира, включая родителей, друзей, родственников и знакомых. О том, какая это ошибка — вместо того чтобы принять человека как яркое, неповторимое и прекрасное творение Божие, пытаться переделать его, вкладывая в него опыт собственных неудач, мечтаний, стремлений и желаний, пытаться подменить живую и горячую душу холодной, идеальной картиной.
Все это можно было бы пережить, понять, простить и преодолеть — ведь с такими препятствиями приходится бороться многим любящим сердцам. Самая грустная часть ждет нас в конце: в ней герои сталкиваются с тем, что влюбленность может внезапно пройти, в один момент ее может не стать, она пропадет, развеется точно пепел по ветру, а чувства потеряют все яркие краски. И если любовь строилась только на порыве и страсти — тогда ты попросту не захочешь снова тянуться к человеку, как бы он ни старался и каким бы хорошим он ни был бы на самом деле. У тебя пропадет всякое желание остаться с ним подольше, просто помолчать, сидя в обнимку, и не думать о том, что тебе далеко ехать домой к родителям или завтра рано вставать на работу. И ты никогда не узнаешь, что при этом будет чувствовать твоя «половинка», пока, через какое-то время, не попадешь в точно такую же ситуацию — только на этот раз тебе уже придется самому пройти путь того, любовь к кому ты не смог удержать в сердце.
Но еще здесь есть мой самый любимый, большой и светлый раздел, в котором повествуется о том, как, пытаясь хоть как-то справиться со всем этим безумием, одолевающим меня после нашего разрыва, я попал к человеку, заставившему меня молиться, и как я впервые задумался о том, почему я постоянно прошу у Господа прощения за свои грехи, и что же это такое — грех, за который мне должно быть так стыдно? В этой части я покупаю свою первую духовную книгу, и начинаю ДУМАТЬ, выключив радио и телевизор. А потом происходит чудо, и я встречаю старого друга, который ведёт меня в Ионинский монастырь. Я попадаю на литургию, в первый раз пытаюсь вслушаться и понять слова богослужения, и внезапно оказываюсь посреди людей, которые улыбаются друг другу так открыто и по-доброму, словно все они — члены одной большой семьи! Такого я не видел еще никогда в своей жизни, хотя, наверное, именно этого всегда искал. А дальше благодатный сюжетный вихрь проводит меня через дьявольские преграды неуверенности, мнимой застенчивости и тернии впервые осознанной гордыни. И приводит к первой искренней исповеди, во время которой, я, задыхаясь под епитрахилью, в панике ожидаю, что земля вот-вот разверзнется у меня под ногами; и после которой, вопреки всем прочитанным книгам, ко мне не пришло чувство мгновенного прощения. И как Господь снова и снова ведет меня через сомнения и показывает самое большое и искреннее счастье, которое может испытать человек в своей жизни — счастье Святого Причастия.
Так моя печаль оказалась тем единственным, горьким и противным лекарством, способным вытащить меня из лап душевного недуга, который сам стал моей жизнью. Так самая большая беда неожиданно привела меня к самой большой радости.
Этот внушительный том пишется уже столько времени, что я потерял счет месяцам. И каждый день мне кажется, что все уже закончилось, и последняя станица почти перевернута — но приходит годовщина нашего знакомства, или просто какая-нибудь мелочь напоминает мне о тебе — и рука снова тянется написать тебе короткую смс-ку, и все начинается сначала. И из доброго христианина, пытающегося возлюбить ближнего, я превращаюсь в оголтелого собственника, у которого отобрали что-то, с потерей чего ему так невыносимо тяжело смириться.
И именно сегодня ночью, в этой звенящей тишине, ко мне впервые пришла уверенность в том, что бесконечное повествование подходит к счастливой развязке. В этом хэппи-энде нет радостной свадьбы, родители не роняют скупую слезу, благословляя на долгую совместную жизнь, и молодожены не уплывают на белой яхте навстречу закату, не выпуская друг друга из объятий. В этой концовке мы не вместе, и у каждого из нас — своя жизнь. В ней ты идешь своей дорогой, делаешь свои ошибки, у тебя — свои собственные неповторимые радости и печали. И, конечно, своя любовь. А я больше не чувствую себя несчастливо брошенным, но начинаю осознавать себя счастливо живущим. Потому что ты была в моей жизни и подарила мне любовь такую, о которой, может быть, некоторые люди даже и не догадываются. И я более не веду свой личный временной отсчет от того сказочного момента, в котором ты снова говоришь мне «Милый, я люблю тебя!», как я это слышал миллион раз в своих назойливых, неотступных ночных фантазиях. В этом финале я отпускаю тебя, как в любимой песне: If You Love Somebody Set Them Free (если любишь кого-то — отпусти их!).
И вот, эта тишина уже не режет сердце тоской, а наполняет теплым светом от осознания того, что где-то по земле ходишь ты, мой любимый человечек, и глаза твои все так же веселы и озорны, а эта фантастическая улыбка все так же дарит всем вокруг радость и веселье. И я уже чувствую себя не одиноким от того, что тебя нет рядом — а счастливым от того, что ты просто есть. И когда утром я, в который раз, выдохну твое имя, произнося «Спаси, Господи, и помилуй благодетеля моего, рабу Твою…», я скажу это не потому, что надеюсь снова быть с тобой, а просто потому, что хочу, чтобы у тебя все было хорошо. И потому, что я тебя просто люблю.
