«Кадры» решают всё

Как делается американская внешняя политика

Нынешняя администрация в Вашингтоне — это коалиционная, достаточно разнородная, состоящая из различных групп команда.

ПРОТИВОРЕЧИЯ И КОНФЛИКТЫ внутри американского правящего класса по поводу личности будущего Президента США сохранялись вплоть до осени 2008 года. Косвенным отражением этих острых кризисных процессов служат как минимум две публично признанные попытки покушения на Обаму как кандидата в Президенты Соединенных Штатов.

Избрание именно Барака Обамы и формирование его коалиционной команды стало возможным в результате достижения соглашения основных групп высшего американского истеблишмента (как демократов, так и республиканцев) во второй половине сентября-первой половине октября 2008 года. Элита США не могла себе позволить в условиях разворачивающегося глобального кризиса пойти на новый драматический раскол в элите, подобный тому, который произошел в 2000 году.

Нынешний кадровый состав администрации Барака Обамы в значительной степени несет на себе отпечаток этого внутриэлитного соглашения. Речь идет, по крайней мере, о четырех центрах подготовки и принятия внешнеполитических решений в Вашингтоне.

Наиболее влиятельной, структурированной, имеющей особое влияние на Президента США группой являются т.н. «прагматики» или «силовики». Дело в том, что среди «прагматиков» высокий удельный вес выходцев из вооруженных сил и разведывательного сообщества, участвовавших во многих региональных конфликтах, в непосредственной, «полевой» конфронтации с Советским Союзом. Они гордятся своей исторической победой над СССР и считают, что «современная Россия должна быть поставлена на место». Эту группу возглавляет «сильный человек», министр обороны США Роберт Гейтс.

ГЕЙТС, профессиональный и талантливый разведчик, сделал карьеру в ЦРУ и Совете национальной безопасности. Был одним из главных разработчиков стратегии «изматывания советских ресурсов» в Афганистане, где он неоднократно лично бывал в 80-е годы. Финансировал и помогал повстанцам, воевавшим против советских войск. Возможно, именно он был одним из создателей феномена Усамы бин Ладена. Гейтс — доктор философии в области русской и советской истории. В 1986 году, будучи заместителем директора ЦРУ, оказался замешанным в громкий скандал — «ирангейт». ЦРУ тайно продавало оружие Ирану (в то время как тогдашний Вашингтон поддерживал Ирак в войне с ИРИ), а из вырученных денег финансировало деятельность вооруженной оппозиции в Никарагуа. В 2004 году Гейтс подготовил доклад, в котором, в противовес Бушу и Чейни, высказался за «мягкий» курс в отношении Ирана. В докладе говорилось, что «отсутствие контактов с Ираном наносит вред американским интересам в одном из наиболее важных регионов мира. Должен быть установлен прямой диалог с Тегераном по ряду вопросов, вызывающих взаимную озабоченность».

Роберт Гейтс, несмотря на сильнейшее противодействие тогдашнего вице-президента США Д. Чейни, был назначен министром обороны США в декабре 2006 года. Именно Гейтс лично инициировал в 2007 году конфиденциальные контакты с Тегераном.

Коллективный портрет «прагматиков»: в основном это профессионалы в возрасте 60−65 лет, кадровые военные, разведчики и дипломаты, имеющие опыт работы в конфликтных зонах, прежде всего на российском и ближневосточном направлениях, часто знают русский и арабский языки. К ним относятся.

— Джеймс Джонс — советник Президента США по вопросам национальной безопасности. После увольнения из ВС возглавил независимую комиссию Конгресса по анализу состояния сил безопасности Ирака. В ноябре 2007 года был назначен специальным посланником США по вопросам безопасности на Ближнем Востоке и помогал в разработке новых технологий борьбы с ХАМАС. С июня 2007 и до января 2009 годов возглавлял Атлантический совет США. До своего назначения Д. Джонс практически был незнаком с новым Президентом США;

— Леон Палетта — стал директором ЦРУ, хотя в разведке до этого никогда не работал. В марте 2006 года Палетта вошел в сформированную Белым домом двухпартийную экспертную группу по Ираку, которая издала в конце 2006 года доклад, рекомендовавший администрации Буша поменять политику в отношении Ближнего Востока, начав переговоры с Сирией и Ираном и сократив американское военное присутствие в Ираке;

— адмирал Майкл Муллен — председатель Объединенного комитета начальников штабов. Назначен на эту должность в 2007 году по представлению министра обороны Р.Гейтса. Обладает опытом оперативного управления крупными соединениями войск на Балканах, в Ираке, в Средиземноморье;

— Деннис Блэр — руководитель национальной разведки США, адмирал в отставке. В прошлом координировал действия ЦРУ в Боснии, руководил урегулированием кризисов и конфликтов на Корейском полуострове, Филиппинах, Индонезии и т. д.;

— Чарльз Хейгел — бывший сенатор от штата Небраска. В феврале 2009 года избран председателем Атлантического совета США. Считается близким другом Барака Обамы, который в 2008 году сказал: «Чак Хейгел — мой большой друг и я его очень уважаю». Был одним из самых жестких критиков политики Буша в Ираке. Хейгела последовательно называли кандидатом в вице-президенты, на посты министра обороны и госсекретаря. Однако произраильское лобби во всех случаях не допустило его назначения, поскольку, будучи сенатором, он, одним из очень немногих, резко критиковал Израиль;

— Чарльз Фримэн — бывший посол США в Саудовской Аравии и руководитель Совета по ближневосточной политике;

— Джимми Картер — бывший Президент Соединенных Штатов Америки;

— Ричард Холбрук — в январе 2009 года назначен специальным посланником Президента США в Афганистане и Пакистане. Кадровый дипломат, известен как специалист по переговорным технологиям и архитектор Дейтонских соглашений. Был одним из кандидатов на пост госсекретаря в команде Обамы;

— Уильям Бернс, заместитель государственного секретаря США. Кадровый дипломат, в 2001—2005 гг. работал помощником госсекретаря США Колина Пауэлла по вопросам ближневосточной политики. Пауэлл в тот период выступал против жесткой линии вице-президента Чейни и министра обороны Рамсфелда в отношении Ирака, Ирана, Сирии. Был послом США в России;

— Збигнев Бжезинский и его сын Марк Бжезинский, который был консультантом по внешнеполитическим вопросам избирательной кампании Б. Обамы;

— Стивен Уолт и Джон Мирсхаймер — авторы известной книги «Израильское лобби и внешняя политика США», опубликованной в 2007 году, в которой произраильское лобби в США обвиняется в продавливании израильских интересов в американской внешней политике. В частности, в книге доказывается решающая роль этого лобби в принятии катастрофического для США решения о вторжении в Ирак. Вышеупомянутый Ч. Фримэн опубликовал статью, основанную на этой книге. Позднее он заявил: «Никто в Соединенных Штатах, кроме нас, не осмелился опубликовать эту статью».

Другая влиятельная группа на сегодняшний день — т.н. «либеральные интервенционисты» («либинтеры»), которая в бюрократическом плане только еще структурируется. Формальным выразителем взглядов «либинтеров» является вице-президент Джозеф Байден, бывший в течение длительного времени председателем Комитета по международным делам и Председателем Юридического комитета Сената США. Байден представляет собой фигуру харизматического и одновременно функционального лидера американской элиты.

Показательно также, что Байден никогда не был в теплых, дружественных отношениях с Обамой.

«Либинтеры» выражают традиционное, надпартийное видение стратегических интересов США, классические методы и технологии их реализации на основе базовых американских ценностей. «Либеральные интервенционисты» в нынешней администрации прежде всего объединяют представителей умеренных консервативных крыльев и Демократической, и Республиканской партий. Иначе говоря, это представители своего рода традиционного политического меинстрима Америки.

Ключевым для внешнеполитических взглядов «либеральных интервенционистов» является союз США и Европы, защита либеральных ценностей и прав человека во всем мире, жесткое противодействие авторитарным и экспансионистским государствам, обеспечение лидерских позиций Соединенных Штатов.

Для «либинтеров», так же, как и для «неоконов», существенно важно иметь рельефный образ главного врага.

Третью — «произраильскую» — группу в системе власти неформально возглавляют руководитель аппарата Белого дома Р. Эммануэль и, по-видимому, госсекретарь США Х.Клинтон. У Хиллари Клинтон, даже по определению, не может быть теплых дружеских отношений с Б.Обамой. Идеология «израелитов» заключается в системной защите Израиля, содействии объединению иудейских сионистов и протестантских сионистов, постоянном воздействии на американскую элиту и социум. Главный враг для «израелитов» — Исламская Республика Иран.

По своему влиянию «произраильское лобби» уступает первым двум группам. Тем не менее, с осени 2008 года влияние этого лобби в США вновь стало заметно усиливаться, в частности, в процессе принятия кадровых решений.

Наконец, четвертым, и наиболее слабым звеном в системе принятия внешнеполитических решений, пока является сам Барак Обама. Пока он не приобретет необходимого опыта в международной сфере, не войдет в курс дела.

Более или менее оформленная внешнеполитическая доктрина нынешней администрации может появиться не ранее осени 2009 года, а скорее всего, даже позднее. До этого действительно существенных изменений в американской внешнеполитической линии ожидать не стоит.

Хотя некоторые приоритеты в Вашингтоне на декларативном уровне уже поменялись. Причем такая переоценка осуществляется не по идеологическим, а по прагматическим основаниям. Например, во всеуслышание объявлено, что Исламский мир уже не является врагом для США. Во-первых, сказываются накопленные негативные последствия иракской и афганской кампаний для американской армии и международных позиций Соединенных Штатов. Во-вторых, американские эксперты исходят из того, что продолжение силовой конфронтации с Исламским миром неизбежно повлияет на рост цен на нефть, а в нынешней ситуации США заинтересованы в сохранении минимальных цен на энергоресурсы.

Еще в сентябре 2008 года в США был опубликован доклад «Смена курса: новое направление отношений США с Исламским миром». Этот документ был подготовлен американской двухпартийной «Лидерской группой по американо-исламским связям», в которую входят, в частности, бывший госсекретарь США Мадлен Олбрайт, бывший посол США по специальным поручениям на Ближнем Востоке Денис Росс и другие известные политики США.

В докладе были сформулированы четыре основных постулата новой американской стратегии развития отношений с Исламским миром:

— улучшение качества дипломатии, развитие переговорных процессов, налаживание отношений как с союзниками, так и с противниками;

— поддержка усилий по кардинальному улучшению управления мусульманскими государствами и содействие участию в нем граждан этих стран;

— всемерное содействие процессу создания рабочих мест в странах Исламского мира;

— усиление взаимного уважения между американцами и мусульманами во всем мире.

Декларируя необходимость «улучшения отношений с мусульманским миром», нынешняя администрация по-прежнему исходит из того, что главным противником для американских вооруженных сил в среднесрочной перспективе будут оставаться повстанческие и национально-освободительные движения, прежде всего в зоне Большого Ближнего Востока. Военный бюджет Пентагона на 2010 год значительно увеличивает расходы на участие американской армии в возможных региональных конфликтах, в том числе в зоне Большого Ближнего Востока.

БОЛЬШЕ ВСЕГО ШАНСОВ стать основным врагом для нынешнего Вашингтона имеет Россия. Конечно, в условиях глобального кризиса никто пока об этом вслух говорить не будет. Но в принципе именно эта идея способна консолидировать все центры принятия решений в Вашингтоне.

Например, «либинтеры» исходят из того, что нынешняя Россия с Путиным и Медведевым во главе является главным источником иррационализма и высокой неопределенности на международной арене.

Для Дж. Байдена категорически неприемлемо, что команда Путина пытается консолидировать постсоветское пространство, поставить под свой энергетический контроль Европу и сформировать стратегический антиамериканский тандем с Китаем.

В феврале в Мюнхене Байден в жесткой форме заявил, что «Соединенные Штаты не признают никаких особых интересов России на постсоветском пространстве». В продолжение этой линии именно Байден настоял на том, чтобы в ближайшее время Обама посетил Казахстан, где он встретится не только с казахским президентом Назарбаевым, но и с К. Бакиевым — руководителем Киргизии. Особый политический подтекст здесь в том, что до сих пор по соблюдавшемуся дипломатическому обычаю президент США не наносил визитов в постсоветские страны, не посетив предварительно Россию. Между тем дата визита Барака Обамы в Москву до сих пор не определена, и скорее всего, его встреча с российским президентом Дм. Медведевым состоится не раньше июня.

«Либинтеры» исходят из того, что обостряющийся экономический кризис в России усиливает ее зависимость от США, тем самым открывая новые возможности для американского прессинга, в частности, по продолжению политики геополитической изоляции России, создания вокруг нее санитарного кордона и «зон управляемого хаоса».

В свою очередь, у «прагматиков» есть две основные цели в отношении России. Задача-минимум — выхолостить, свести на нет самостоятельные российские шаги на Большом Ближнем Востоке, Латинской Америке, включив Москву в «международные усилия». Задача-максимум — окончательно надорвать Россию, втянуть ее в капкан тлеющего регионального конфликт, например, в Афганистане, в Центральной Азии, Кавказе, попытаться снова столкнуть в силовой конфронтации с Исламским миром.

БАРАК ОБАМА, «либеральные интервенционисты» и «прагматики» в качестве главной политической технологии усиления международных позиций США считают переговорные процессы и максимальное расширение своего коалиционного потенциала во всех регионах мира, что соответствует давней традиции той части американской элиты, которая объединена вокруг Демократической партии. Естественно, что и экономическое давление, и подрывные действия, и военно-силовые методы по-прежнему остаются в американском внешнеполитическом арсенале Вашингтона.

Иначе говоря, нынешний Вашингтон именно через дипломатические процедуры, прежде всего многосторонние, будет стремиться добиваться нужных ему результатов на международной арене. Вашингтон готовится к вязкой дипломатической переговорной комбинаторике с конечной целью «задушить врагов в дружеских объятиях, а партнеров так сдавить, чтобы они сами пошли на нужные уступки».

Поэтому «коалиционный потенциал» в настоящее время в новой американской администрации трактуется в самом широком смысле как прежде всего способность иметь контакты и вести переговоры с максимальным числом партнеров и потенциальных врагов, чтобы вести их в фарватере стратегических интересов США, а отнюдь не для достижения неких взаимовыгодных долгосрочных соглашений.

Поэтому Вашингтон конфиденциально обсуждает и пытается продвигать в настоящее время на первый взгляд самые разные и внешне противоречащие проекты: от идеи восстановления «особых отношений между США и ЕС» до формирования особой группы «G-2» в отношениях между США и Китаем, создания триады «США-ЕС-КНР», таинственной перезагрузки в отношениях между Россией и США, прямых переговоров между Ираном и США и одновременно усиления международного давления на Тегеран и т. д.

Такой переговорный прагматизм наглядно проявляется, например, во взаимодействии основных глобальных игроков по проблеме преодоления мирового экономического кризиса.

Правящие европейские элиты исходят из того, что в нынешнем глобальном кризисе главная вина лежит на Америке с ее жизнью не по средствам. Европа ожидает, что США возьмут на себя основной груз борьбы с кризисом, включая экстренное увеличение капиталов в МВФ и Всемирном банке. Вашингтон, в свою очередь, требует от европейцев более консолидированной готовности следовать в кильватере американской экономической политики. Однако ЕС, и, прежде всего Франция и Германия, достаточно скептически относятся к методам инфляционного стимулирования экономики. В ответ на это Вашингтон начинает шантажировать европейцев: если консенсус США и ЕС не будет достигнут, «большая двадцатка» может запросто превратиться в «большую двойку» — Соединенные Штаты и Китай. Однако и здесь не обходится без напряжения. Китай тоже не хочет добровольно следовать в русле американской политики и выделять дополнительные сотни миллиардов долларов в качестве дополнительного стимула для мирового спроса. Но при этом Пекин не скрывает, что в условиях нынешнего кризиса зависимость китайской экономики от ситуации в США объективно возрастает.

Наиболее сложно и противоречиво складывается ситуация внутриполитической и внутриаппаратной борьбы вокруг формирования ближневосточной линии администрации Обамы.

В стратегическом плане у Вашингтона отсутствуют новые рецепты по укреплению американских позиций в регионе, поскольку практически весь набор силовых, экономических, политических средств и методов был апробирован и использован в предыдущие десятилетия.

После 2005 года влияние произраильского лобби на ближневосточный курс администрации Буша стало несколько ослабевать. Целый ряд влиятельных американских элитных групп прямо или косвенно обвинили лидеров этого лобби в том, что именно они способствовали вовлечению США в катастрофическую войну в Ираке. Более того, Вашингтон, вопреки Израилю, инициировал в 2007 году конфиденциальные контакты с Тегераном. По мере ослабления позиций «неоконов» администрация Буша начала даже подавать сигналы о том, что появление у Ирана ядерного оружия не станет неким трагическим событием для всего мира.

Однако с осени 2008 года влияние произраильского лобби вновь стало усиливаться, прежде всего, на процесс принятия кадровых решений.

Жесткое противодействие произраильского лобби привело к тому, что Чарльз Фримэн, которого Обама хотел назначить главой Национального совета по разведке, вынужден был отказаться от этого назначения. Руководитель национальной разведки США Деннис Блэр, который ранее активно выступал в поддержку Фримэна, выразил сожаление в связи с его самоотводом.

Атака произраильского лобби была проведена быстро и эффективно. Газета «Wall Street Journal» 25 февраля напечатала статью Г. Шонфелда, где впервые было предано огласке желание Обамы назначить Ч. Фримэна главой Национального совета по разведке, то есть сделать его своим главным советником по этим вопросам. Эта статья стала сигналом для начала массированной психологической войны против Фримэна. Бывшего посла США в Саудовской Аравии обвинили в «пропалестинской позиции и неприязни к Израилю».

Кстати, эту неприязнь к Израилю Фримэн и не скрывал. В 1997 году он возглавил Совет по ближневосточной политике, который до 1991 года назывался Советом по американо-арабским делам. В 2006 году руководимый Фримэном Совет опубликовал статью, основанную на книге «Израильское лобби и внешняя политика США», в которой американские евреи обвиняются в давлении на правительство с целью добиться проведения произраильской политики.

Давление на Фримэна оказалось настолько успешным, что уже через две недели, 11 марта 2009 года, он вынужден был отказаться от предложенного ему поста.

Интересно, что одновременно же в феврале последовало неожиданное публичное заявление ЦАХАЛ, что именно «Иран является врагом N1 для Израиля».

Скоординированные акции мобилизованного произраильского лобби и соответствующих кругов в Израиле в стратегическом плане направлены на установление контроля над всем механизмом принятия внешнеполитических решений в администрации Обамы, или, во всяком случае, в ее ближневосточной части.

ГЛАВНЫМ НАПРАВЛЕНИЕМ аппаратной борьбы произраильского лобби в администрации Обамы является защита тезиса, что ядерная программа Исламской Республики Иран была и остается главной угрозой для стратегических интересов США. При этом риторика ряда официальных лиц (например, Х. Клинтон) в Вашингтоне в отношении Ирана стала гораздо более жесткой по сравнению с заявлениями представителей администрации Буша в 2008 году. Но это всего лишь политическая риторика.

Дело в том, что для Вашингтона в настоящее время самая сложная игра на Ближнем Востоке разворачивается в треугольнике Израиль—США—Иран. Поэтому, несмотря на призывы к началу переговорного процесса между США и ИРИ со стороны лично Обамы, вряд ли стоит ожидать кардинального прорыва в ирано-американских отношениях.

Что вызывает особую озабоченность «прагматиков»? Опасение, что Израиль, при поддержке своего лобби в США, может спровоцировать и втянуть Вашингтон в военный конфликт с Тегераном. Такая попытка уже была предпринята в октябре-ноябре 2008 года, когда Ольмерт конфиденциально зондировал почву о возможности превентивного израильского удара по иранским ядерным объектам в Натанзе. Для этого израильский генштаб просил американцев передать некоторые виды специального оружия («глубинные проникающие бомбы», «умные крылатые ракеты» и т. д.), а также предоставить коридор для пролета израильским ВВС в воздушном пространстве Ирака. Однако Комитет начальников штабов выступил тогда категорически против.

В апреле 2009 года министр обороны США Роберт Гейтс жестко заявил, что «Израилю не следует наносить превентивные ракетные удары по Ирану, так как это может привести к опасным последствиям». По его мнению, ракетный удар лишь отсрочит время появления у Ирана ядерного оружия на год, мксимум — на три, и «укрепит его намерение развивать ядерную программу». Такую же позицию выразил и Дж.Байден.

В аппаратной борьбе с произраильской группой «прагматики» используют четыре тезиса:

— США уже выиграли большие войны на Ближнем Востоке, как против светского национализма арабов, так и против коммунистов, и уже не очень нуждаются в Израиле;

— Израиль теперь настолько сильнее всех арабских стран вместе взятых, что он сам может о себе позаботиться;

— безусловная поддержка Израиля, несмотря на его возмутительные поступки, наносит ущерб интересам США, дестабилизирует дружественные проамериканские режимы и играет на руку радикальным салафитам и джихадистам;

— ведение войны за Израиль — это способ подрыва силы США на Ближнем Востоке.

«Прагматики» исходят из возрастающей роли Исламского мира на мировой арене. Они призывают учитывать те реалии, от которых отмахивались неоконы и которые привели Америку к иракскому тупику. По их мнению, силовая конфронтация с мусульманским странами (как это происходит в Афганистане и Ираке) и движениями может ослабить вооруженные силы и американские позиции в мире. Поэтому, наряду с проведением тайных, подрывных операций против Ирана, мусульманских фундаменталистов, ХАМАС, Сирии, «братьев-мусульман», Хизбаллы, талибов и т. д., необходимо также иметь с ними контакты и вести переговоры.

В любом случае администрация Обамы будет стремиться к расширению своего коалиционного потенциала на Ближнем Востоке, в том числе за счет неформальных и полуформальных контактов с ХАМАС, Хизбаллой, талибами, ихванами, Ираном и т. д. И в этом регионе главным методом должна стать переговорная стратегия.

Буквально сразу после инаугурации Б. Обамы в январе 2009 года начались неформальные переговоры с представителями движения «Талибан» по созданию уже в этом году на территории Афганистана коалиционного правительства. Специальный посланник Президента США Ричард Холбрук при содействии пакистанской разведки уже инициировал такой переговорный процесс с талибами в Белуджистане, Вазиристане, Пешаваре, Турхаме, в Кабуле (на одном из этажей гостиницы «Сирена», арендуемом под офис бывшего посла США в ООН Залмая Халилзада), а также в Дубае.

«Прагматики», которых в этом вопросе поддерживают «либеральные интервенционисты», считают, что необходимо кардинально изменить политику США в региональных конфликтах. Во-первых, Вашингтон должен в максимальной степени избегать силового вовлечения в такие конфликты, поскольку это всегда грозит непредсказуемыми и опасными последствиями. Во-вторых, США не должны нести основное бремя в таких конфликтах; необходимо по возможности шире вовлекать в их урегулирование как можно большее число соседних стран. Это даст возможность США оказывать воздействие и на сам конфликт, и на его региональных участников (как это было во время советской интервенции в Афганистан). Наконец, в-третьих, необходимо минимизировать военные расходы в таких конфликтах.

В НЫНЕШНЕЙ внешнеполитической линии администрации Обамы на Большом Ближнем Востоке просматриваются вполне понятные приоритеты. Это прежде всего Афганистан, затем Иран, а потом Ирак. Проблема палестино-израильского конфликта отодвигается, по крайней мере, на четвертое место.

Безусловно, Вашингтон в ближайшие месяцы, наряду с силовой и политико-экономической поддержкой администрации Аббаса, будет имитировать и развитие неофициальных контактов с ХАМАС. На серьезное ущемление интересов Израиля, на прямую конфронтацию с произраильским лобби нынешняя администрация Обамы не решится.

Системная стратегия на Большом Ближнем Востоке у администрации Обамы может сформироваться (или не сформироваться) в зависимости от нескольких основных факторов:

— эффективности предпринимаемых мер по преодолению экономического кризиса, характера, скорости и темпов выхода из этого кризиса;

— эффективности мер по решению афганской проблемы и выстраиванию прогнозируемых отношений с Ираном;

— темпов развития иранской ядерной программы;

— возможных изменений в балансе сил между основными центрами принятия решений по Ближнему Востоку в администрации Обамы;

— возможными изменениями внешнеполитической роли самого Президента Барака Обамы;

— упрочения или ослабления ХАМАС в зоне палестино-израильского конфликта.

http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/806/41.html