«Тарас Бульба», или Муза и кошелёк

Нужно было нашим перестройщикам доказать, что зря пролетариат в 1917 году взял власть в свои руки — тут же Бортко выпускает на экран отвратительных выходцев из рядов трудящихся в виде шариковых и швондеров, а заодно умасливает елеем образ благороднейшего профессора Преображенского. Чудная работа «Собачье сердце» и, главное, во время сделана. Дорого яичко к Христову дню.

Точно так же дорого оказалось «антияичко» в виде «Мастера и Маргариты», когда почуяло неспокойное сердце режиссёра потребность охладить пыл новорусских православных, гуськом потянувшихся в храм. И снова он экранизирует Булгакова, который давненько стал кумиром диссидентствующих кухонных болтунов. Однако теперь на экран сходит великолепный Воланд, коему маленький Иисус и в подмётки не годится. В. Бортко пытается произвести десакрализацию Христа, что в глазах духовно недоразвитой кинопублики ему блестяще удаётся. В «Мастере и Маргарите» именно сатана — добрый и великодушный герой, достойный подражания. А уж его эскорт просто очарователен. Браво, браво! Ведь вся тонкость — в расстановке акцентов. Акценты же расставлены в духе атеизма Булгакова, никак не вписывающегося в процесс восстановления русского Православия. И в этом случае задача также решена на уровне высокого ремесла. А главное — конъюнктурная удача всегда хорошо оплачивается.

И вот новый творческий подвиг славного режиссёра — блокбастер «Тарас Бульба». И снова тот же поворот. Похоже, и здесь муза озаботилась своим кошельком.

Посмотревший фильм читатель спросит: а в чём, собственно, претензии? Фильм сильный, эпически развёрнутый, верный линии литературного первоисточника, умело снятый и так далее.

Отвечу: В. Бортко неумелых фильмов не снимает. Он профессионал. Только Гоголя в этой ленте нет. Нет сладкого замирания сердца от бескрайней украинской степи, от звона жаворонков в бездонном небе, нет раздольных козацких песен, нет той изначальной Малороссии, которую с такой любовью и с таким мастерством воспел Н.В.Гоголь в своей повести. Фильм развивается по законам американского блокбастера, и на протяжении всего действия трудно отделаться от впечатления, что его делали в Голливуде (хотя в ряде эпизодов он больше напоминает северокорейское чучхе, обязывает каждого умирающего солдата произносить здравицы в честь вождя).

Так и у Бортко: умирающие козаки друг за другом повторяют лозунг во славу Русской земли, что опускает такие эпизоды до качества откровенного лубка. Иных средств выразить любовь героев к своей Отчизне в фильме оказалось маловато.

В фильме отсутствует не только гоголевская лирика, делающая его произведения неподражаемыми шедеврами, в нём нет и гоголевской трактовки главной драмы произведения — драмы предательства Андрея. Вот что заявляет, например, исполнитель роли Андрея Игорь Петренко в интервью «Известиям» (03. 04. 2009): «Я в любом случае буду говорить про Андрея хорошо, потому что обязан быть Павлом Астаховым своей роли. Да и хочу его таким видеть. Хотя судьба заставляет моего героя сделать страшный выбор. Он предаёт не просто абстрактные понятия — родина, а предаёт отца своего. Но это был его выбор. Он так расставил приоритеты, хотя и понимал, что никто его за это по головке не погладит».

Игорь Петренко по молодости, видимо, не знает, что декларирует древний, как мир, постулат предателей всех времён: мои собственные интересы превыше всего. Русской молодёжи уже основательно вбили в головы этот постулат, что и засвидетельствовал в своем интервью молодой актёр. Но речь не об этом. Речь о том, что именно эта линия никакой трактовки у режиссёра не получает. Всё происходит словно механически. Влюбился в паненку, бежал из лагеря запорожцев, получил новый статус у поляков и выехал на битву со своими вчерашними товарищами. Внутреннее состояние героя вынесено за скобки.

У Гоголя также не говорится о душевных терзаниях Андрея, но в нём нет и видеоряда, а видеоряд диктует свои законы. По этим законам душевный перелом Андрея должен был предстать перед зрителем, ибо он неизбежен в таких ситуациях. Как зритель его увидит — дело режиссёра. Но режиссёр решил уйти от этой сложной работы, видимо, уповая на то, что у Гоголя всё происходит «за кадром». А результат простой — зритель не верит в этого «деревянного» Андрея. Даже самая пустая душа не свершает предательства столь незатейливо и однозначно. А Андрей — совсем не пустая душа. Его любовь к паненке не могла не столкнуться с зовом крови. Не могла! У Гоголя она столкнулась в умолчании, у Бортко — не столкнулась.

Почему этот момент так важен? Потому что ничего в жизни не бывает беспричинно. Трагизм предательства — это урок каждому из нас. А в фильме трагизм происшедшего однобок, ибо его испытывает только отец, а сын — безучастен. Даже перед роковым выстрелом Бульбы глаза Андрея пусты и равнодушны. Это художественная неправда.

Отчего так получилось? Думаю, оттого, что Владимир Бортко и его команда снимали именно блокбастер, изначально предполагающий упрощение психологических коллизий. Ведь какой американский блокбастер не посмотри — в столкновении героев всё просто, как мычание. Но герои Гоголя — не американцы, относиться к ним столь упрощённо нельзя. Бортко ушёл от очень сложной задачи — прочитать за Гоголя то, что тот обозначил умолчанием. Но на то он и большой профессионал.

Без сомнения, имеет место увлечение батальными сценами, которые не всегда сняты не на высоком уровне. Наверное, «стрелялки» и отвлекают от той художественной глубины, которая была свойственна нашему кинематографу прежде и которая теряется в этом фильме. Муза повлеклась за кассовостью и это — упрёк режиссёру.

Тем не менее на фоне других работ отечественного кинематографа фильм В. Бортко отличается в лучшую сторону. Его стоит посмотреть уже потому, что он не передёргивает Гоголя и точно выражает главную идею писателя — идею нерасторжимости православной Малороссии и Русской земли, идею несовместимости католического и православного миров.