 |
| Отрок.ua | Варвара Зуева | 07.04.2009 |
Недалеко от Новгорода, на берегу реки Волхов стоит имение Борисово, со всех сторон окружённое заливными лугами, полями и лесами. Имение принадлежит госпоже Бутаковой, бабушке будущего композитора Сергея Рахманинова. Здесь проводит лето юный Рахманинов, окружённый заботой и нежной любовью бабушки, которая души не чает в своём внуке, бесконечно балует его и совершенно не стесняет ни в чём. Иногда Серёжа берёт лодку и плывёт вниз по течению реки в мерцающих сумерках; в высоких речных камышах слышится гомон диких уток, медлительными чёрными тенями пересекают бледное северное ночное небо длинношеие цапли. Вечерний звон колоколов соседнего Новгорода плывёт над деревенской тишиной. Сергей мог часами сидеть в лодке, прислушиваясь к их странным, призывным, совершенно неземным голосам.
В усадьбе часто запрягали лёгкую коляску, и внук вёз бабушку в соседний монастырь на службу. Именно в новгородских монастырях, где молился юный Рахманинов, им впервые были услышаны старинные знаменные распевы. Иногда мальчик заходил во двор храма Феодора Стратилата, где знакомый пономарь разрешал подняться на колокольню. Сергей с интересом расспрашивал имена колоколов, учился различать звоны — полиелейный, праздничный, воскресный. Их чарующее переливчатое пение навсегда осталось в сердце великого музыканта.
Думал ли он, что в один прекрасный день обессмертит в своей музыке перезвон российских колоколов?
Родился будущий композитор в Старорусском уезде Новгородской губернии 20 марта 1873 г. в семье отставного офицера Василия Аркадьевича Рахманинова. Первые уроки музыки четырёхлетнего Серёжи проходили под руководством матери Любови Петровны. А в двенадцать лет проявились блестящие музыкальные способности мальчика. По словам Рахманинова, именно тогда он впервые начал импровизировать. Часто в родительском доме его просили сыграть что-нибудь для гостей. Полагаясь на неосведомлённость общества в музыке, он выдавал свои импровизации за сочинения Шопена и других модных композиторов, мало известных гостям. Его всегда вознаграждали бурными аплодисментами и ни разу не раскрыли этот невинный обман.
Однако, несмотря на такой исключительный музыкальный дар, по сложившейся в семье традиции, Серёжу должны были отдать в Пажеский корпус. Но родители композитора разорились, семья переехала в Петербург, где обучение Серёжи в Пажеском корпусе оказалось не по средствам, поэтому Рахманинов поступает на младшее отделение Петербургской консерватории. Это событие и определило его дальнейшую судьбу.
Одно из сильнейших первых впечатлений в Петербурге — величественные соборы столицы. «Целыми часами мы простаивали в изумительных петербургских соборах — Исаакиевском, Казанском и других, во всех концах города. В соборах пели лучшие петербургские хоры. Я всегда старался найти местечко под галереей и ловил каждый звук. Благодаря хорошей памяти я легко запоминал почти всё, что слышал».
Уверенный в своих силах, юный Рахманинов не утруждал себя долгими занятиями за фортепиано. Сергей становился всё ленивее и ленивее. Кончилось тем, что он вовсе перестал заниматься, увиливая от уроков, и положился на свой талант и сиюминутное вдохновение, ставшее, по его собственным словам, всего лишь способом выражения лени. Вместо того чтобы идти в консерваторию, он убегал на каток. Пристрастившись к конькам, Сергей скоро превратился в виртуоза конькобежного спорта, чего никак нельзя было сказать о его игре на фортепиано. Обеспокоенные родственники переводят Сергея на учёбу к известному московскому педагогу Николаю Сергеевичу Звереву, о котором шла слава как о прекрасном и достаточно жёстком воспитателе, умевшем заставить работать. Но для этого Рахманинову предстояло покинуть столицу и уехать в Москву.
В дождливый августовский день 1885 года двенадцатилетний Рахманинов приехал в Москву. Педагог не только принял мальчика в свой класс, но и взял его на полный пансион. Рахманинову предстояло прожить в доме Зверева много лет. Кроме музыкального образования Николай Сергеевич занимался и нравственным воспитанием своих учеников. Рахманинов вспоминает: «С понедельника до субботы мы прилежно работали, занимались, читали, учили французский и немецкий языки. Начиналась жизнь, подчинённая суровой дисциплине и серьёзным занятиям. Зверев не ограничивался тем, что воспитывал нас как пианистов; он прилагал большие старания, чтобы дать общее развитие и навыки поведения в обществе. Особенное удовольствие мы доставляли ему, показывая образцы воспитанности, умения вести себя в обществе, поддерживать светскую беседу. Зверев был человек редкого ума и огромной доброты. Он оказался восторженным поклонником Достоевского, которого знал лично и чьи произведения изучал со всей серьёзностью. Мы не пропускали ни одной премьеры, ни в Малом, ни в Большом театрах. Посещали все спектакли с участием иностранных знаменитостей, гастролировавших в Москве». Строгое воспитание в доме Зверева изменило характер и отношение к учёбе Рахманинова: из буйного, ленивого шалопая, готового на любую шалость, он превратился в спокойного, сдержанного мальчика, серьёзно относящегося к работе. Именно в доме своего учителя Рахманинов был представлен Петру Ильичу Чайковскому. Надо сказать, что для Рахманинова он был непререкаемым авторитетом и многие юношеские произведения Сергея Васильевича написаны под влиянием музыки Чайковского. Чайковский был образцом, к которому он стремился всю жизнь.
В 1888 году Сергей Васильевич переходит на старшее отделение по классу фортепиано к профессору А. Зилоти. В эти же годы Рахманинов начинает сочинять музыку. Первые его произведения на экзамене по композиции так понравились Чайковскому, что тот окружает пятёрку четырьмя плюсами.
В 19 лет Рахманинов закончил консерваторию как пианист и как композитор с золотой медалью и отличием. Его дипломной работой стала опера «Алеко» по произведению А. С. Пушкина «Цыганы». Огромную поддержку в становлении его композиторского таланта оказали знаменитые наставники — Зилоти, Аренский, Чайковский и Танеев.
В 1895 году он пишет свою первую симфонию. Эпиграфом к сочинению стали слова Послания апостола Павла к римлянам: Мнe отмщение, Аз воздам (Рим. 12, 19). Это основная идея симфонии: наказание за неправедность, нечистоту, безверие. Такие мысли часто занимали умы интеллигенции в те годы. Все предчувствовали страшные перемены — революцию. Сочиняя симфонию, Рахманинов возлагал на неё большие надежды. В то время, когда миллионы людей теряли веру, когда Россия сотрясалась и рушилась, погрязая в войнах, грабежах и убийствах, Рахманинов созидал её в музыке ещё более совершенной, молитвенной и духовно могущественной. «Я был высокого мнения об этом произведении, построенном на темах из „Обихода“», — признаётся композитор. Но надежды не оправдались. После первого и единственного исполнения под управлением Глазунова симфонию постиг полный и оглушительный провал. Во многом из-за некачественного исполнения, неопытности Глазунова как руководителя оркестра и — главным образом — из-за новаторской сущности музыки, намного опередившей своё время. Для Рахманинова это был удар такой силы, что композитор уничтожил партитуру и не сочинял почти три года.
В эти годы мучительных переживаний, когда Рахманинову казалось, что он не состоялся как композитор, его увлекла мысль о дирижёрской деятельности. В 1897 году известный московский меценат Савва Мамонтов, содержащий частную оперу, пригласил его на пост второго дирижёра в свой театр. В то время театр Мамонтова пользовался большой популярностью. Там собрались лучшие творческие силы России. В его постановках пели молодой Фёдор Шаляпин, Надежда Забела-Врубель. Декорации и костюмы создавали Васнецов, Врубель, Серов, Поленов, Коровин.
Тогда впервые заговорили о Рахманинове как о выдающемся дирижёре. Подчинив оркестр строгой дисциплине, Рахманинов заставил его звучать так, как он не звучал прежде. Музыканты были вынуждены признать правоту замечаний нового дирижёра и наконец исполнились к нему глубокой благодарности и уважения. Труднее всего было обуздать Шаляпина, чей гений на всех действовал ошеломляюще, в том числе и на самого Рахманинова. Но Рахманинов был единственным, кто сумел найти к нему подход. Сергей Васильевич любил Шаляпина, любил как «трудного ребёнка», любил в нём великолепного певца и артиста, а Шаляпин преклонялся перед Рахманиновым. Работа в мамонтовском театре помогла композитору выйти из творческого кризиса. После трёхлетнего перерыва Рахманинов снова начинает сочинять.
Во время гастролей театра в Ялте произошла встреча Рахманинова с Чеховым, беседы с которым многое открыли молодому музыканту. На вопрос о вере Антон Павлович, грустно улыбнувшись, признался, что из всей своей детской веры сохранил только любовь к колокольному звону. И совсем иные переживания принесла встреча с Толстым, перед которым Рахманинов прежде благоговел. От единственной беседы со Львом Николаевичем остался неприятный осадок. Толстой был раздражён на всех и вся и брюзжал, что поэзия и музыка — вздор. Бетховен — тоже вздор, Пушкин и Лермонтов — вздор… Выслушав рассуждения великого писателя, Рахманинов более всего в силу своей обычной молчаливости не стал ему возражать, но, покинув его гостиную, вздохнул с облегчением.
Москва 1901 года. Рабочие стачки, террористы, массовые драки, в воздухе висит предчувствие революции. Но, как бы в ответ этому хаосу, Рахманинов пишет свой 2 й фортепианный концерт, принесший ему всемирную славу. В этом же году он венчается с Натальей Сатиной и принимает приглашения от европейских музыкальных обществ. С первых европейских гастролей начинается всемирный триумф музыки Рахманинова. В 1904 году Рахманинов получает приглашение на пост дирижёра Большого театра. Больше всего Сергей Васильевич боялся закулисных интриг, поэтому в самом начале работы установил строго официальные отношения с руководством и труппой театра. Его необычайная воля и самообладание покоряют оркестрантов, и успех его выступлений обращает их первоначальную неприязнь к нему в восторг и обожание. Композитор дирижирует в театре всего два сезона, но его постановки русских опер стали образцом для современников. В эти годы Рахманинов становится признанным пианистом, композитором и дирижёром.
Осенью 1907 года окончена 2 я симфония. В 1908 году состоялась её премьера в Москве, а летом 1909 года написан 3 й концерт для фортепиано. В то же лето, вернувшись в Россию, он пишет «Литургию Иоанна Златоустого». Работая над литургией, композитор не раз обращается за советом к авторитетному мастеру церковной музыки Александру Кастальскому. Партитура литургии была закончена к осени и передана для исполнения руководителю Синодального хора Данилину. Заботами Кастальского было организовано прослушивание, и на закрытый концерт были приглашены представители московского духовенства. Знаменитый Синодальный хор блестяще справился со своей задачей, но реакция духовенства была прохладной: «Музыка действительно замечательная, даже слишком красивая, но… не церковная…» Через пять лет, во время Первой мировой войны, композитор пишет «Всенощное бдение» — произведение, ставшее мировым шедевром наряду с иконой Троицы преподобного Андрея Рублёва и «Реквиемом» Моцарта. Рахманинов вспоминает: «Я сочинил „Всенощное бдение“ очень быстро: оно было закончено меньше чем за две недели. Мысль написать его пришла ко мне непосредственно после того, как я прослушал „Литургию“, которая, кстати сказать, мне совершенно не понравилась, поскольку не отвечала требованиям русской церковной музыки. Ещё в детстве меня пленили великолепные мелодии „Обихода“. Я всегда чувствовал, что их особый характер требует хоровой обработки, и надеялся, что мне удастся достичь этого во „Всенощной“».
Одно из самых известных произведений Рахманинова — музыкальная поэма «Колокола» на стихи Эдгара По для оркестра, хора и солистов. В различных колокольных перезвонах — праздничном, свадебном, похоронном — он передаёт всю человеческую жизнь, от рождения до смерти. Тема колокольного звона проходит через всё творчество Рахманинова: в симфониях, фортепианных концертах, хорах…
В советские годы Рахманинову, как и другим известным людям, часто приписывали сочувствие революции, сам же композитор писал: «Я погрузился в работу и не замечал, что творится вокруг… Безжалостное выкорчёвывание всех основ искусства, уничтожение всех возможностей для его восстановления не оставляло надежд». Рахманинову — человеку, далёкому от политики, — революция преградила творческий путь. Композитор уезжает в Америку. До конца жизни он так и не смог вернуться на родину.
Популярность Рахманинова как пианиста за границей была огромна. Но сочинять вдали от родины он почти перестал. Журналисты часто спрашивали его о новых произведениях, на что он отвечал: «Уехав из России, я потерял желание сочинять. Лишившись Родины, я потерял самого себя». Всю оставшуюся жизнь Рахманинов тоскует по России. Живя во Франции и Америке, он не стал ни французом, ни американцем, общаясь лишь с близкими ему русскими людьми. Он тяжело переживал трагедию революции, коммунистического террора, гражданской войны, репрессий. Не менее мучительным переживанием для композитора было известие о начале войны с Германией.
В эти тяжёлые годы войны Рахманинов даёт концерты и все вырученные средства полностью передаёт в СССР. О милосердии композитора ходили легенды. Получая в Америке миллионные гонорары, Рахманинов продолжал жить скромно и уединённо, отклоняя все приглашения на банкеты и чествования и посылая бесчисленные посылки всем, кого знал в страждущей России.
«Я — русский композитор, и моя родина наложила отпечаток на мой характер и взгляды, — писал он. — Моя музыка — это плод моего характера, и потому это русская музыка…»
В 1943 году здоровье Сергея Васильевича стало резко ухудшаться, и врачи обнаружили быстротекущую форму рака. Композитор угасал, и последние дни редко приходил в сознание, но, пробуждаясь, просил прочитать ему сводки с русского фронта. Узнав о победе под Сталинградом, он прошептал: «Слава Богу!..» Каждое биение его сердца, каждая молитва, каждый вздох, до самого последнего, были с Россией… 28 марта, в Крестопоклонную неделю Великого поста, его душа отошла ко Господу.
После смерти Сергея Васильевича написано много воспоминаний. Авторы мемуаров — родственники, друзья, музыканты, художники. Эти драгоценные свидетельства рисуют нам жизненно достоверный образ Рахманинова. Вот как вспоминает о Рахманинове композитор и дирижёр М. Багриновский: «В мемуарах, рисующих Рахманинова, можно прочесть, что у него ещё смолоду обнаруживались две линии поведения по отношению к окружающим. Он был замкнут, сурово-хмур среди не знакомых ему людей. И становился мягче и по-настоящему раскрывался лишь в кругу близких. Отмеченная черта, будучи, вероятно, свойством его натуры, не стушевалась с годами. Она сохранилась на протяжении всей его жизни.
Этим объясняется то, что Рахманинов не любил и не умел «быть на людях», держался в чужом для него обществе «одиночкой» и, между прочим, «прохладно» относился к театральной, шумной, вечно бурливой закулисной атмосфере.
Зная о повышенном интересе тогдашнего общества к его личности, он обычно избегал всяких интервью и отказывался от выступлений в печати. И при всём том Рахманинову случалось иногда преодолевать свою внешнюю аскетическую суровость и вдруг неожиданно обнаруживать внутреннюю тёплую сущность своей натуры. Так, порою он, обладатель знаменитого имени, авторитет и светило музыкального мира, вступал в беседу с людьми, не занимавшими «видного» положения, а также с молодыми музыкантами. И делал это совсем запросто, без тени зазнайства или высокомерия. Рахманинов был человеком сердечным, ничуть не кичащимся своей известностью и высоким положением".
В 1987 году всемирно известный певец Хосе Каррерас перенёс тяжелейшую операцию по пересадке костного мозга, и после долгих месяцев выздоровления он сказал, что выжить ему помогли молитвы людей, чтение Евангелия и музыка Рахманинова: «Конечно, я слушал его произведения и раньше, но в момент болезни его музыка стала для меня откровением».
Рахманинов мечтал вырваться из будней обывательской жизни, из неправды, окружавшей его. Он сумел сохранить в себе и пронести через всю жизнь ненависть к фальши и неправде в искусстве. Полнее всего о духовном мире художника может рассказать только его музыка. Но некоторые немаловажные детали его творчества говорят о том, что он всегда отдавал себе отчёт в Источнике своего дарования. Речь не только о тематике сочинений, о любимых им колоколах и духовной музыке. Особенностями характера Рахманинова были скромность, застенчивость, отрешённость от мира. Его высокое благородство было несомненным. Один из его современников, пианист Иосиф Гофман, утверждал, что не знал человека «чище и святее, чем Рахманинов».
Его простота и честность, стремление к самосовершенствованию, непримиримость к небрежности и непорядочности, верность дружбе и принятому решению оказали влияние не только на всех, кто его знал, но и на всю российскую музыкальную и художественную культуру. Но, пожалуй, не менее важным в его творчестве стало то, что, русский и православный в своём мировоззрении, Рахманинов развенчивает ложный стереотип «загадочной русской души» как разухабистой и ленивой, бесшабашно весёлой и непрестанно мечущейся между пьянством, тоской и буйством. Он показал всему миру её главные и истинные черты: верность, молитвенность, милосердие и скромность. И, что важнее всего, он сам сумел послужить живым примером такого идеала.
