Свобода личности и апостасийная утопия толерантности

Осмысление понятия «толерантность» и его пределов представляется возможным относительно категорий свободы личности, которых существует, по крайней мере, три, весьма различных между собою, имеющих собственные сферы своего рассмотрения.

Первая — это свобода воли человека как образа Божия, которую можно назвать еще метафизической или онтологической свободой. И. Кант называл такую свободу космологической. То есть это такая способность человека, которая дает ему возможность внутреннего выбора поступить, так или иначе. Здесь свобода выступает как фундаментальное свойство человеческой природы. Это свойство личности, утрата которого приводит к полной ее деградации. Над этой свободой никто не властен: ни люди, ни общество, ни демоны, ни сам Бог. Понимание человеческой свободы в области нравственной, определяет предмет выбора как добро или зло, добродетель или грех.

Ощущение своего выбора человек обретает посредством совести как нравственного чувства. Знакомо каждому по личному опыту переживание души, которое называется раскаянием. Раскаивающийся человек мысленно возвращается к моменту совершения своего дурного проступка и оплакивает свой грех, сознавая ясно, что он мог поступить иначе, мог сделать не зло, а добро.

Однако посредством повторения безнравственных деяний происходит притупление остроты ощущений совести и в последующем ее омертвление в реакции ко греху. О таких изменениях в человеке Федор Михайлович Достоевский писал: «Совесть без Бога — ужас».

В современном секулярном мире происходит все большее и все более усиливающееся смешение добра и зла. Человечество дошло до того, что критерии, которые когда-то очень четко отделяли добро от зла, красоту от безобразия, правду от лжи, сейчас буквально стираются. Человек теряет ориентиры, позволяющие ему определиться с его нравственным выбором. Отдаление человека от Бога, утверждение его горделивой веры в самодостаточность человека усугубляет поврежденность человеческой природы, выразившуюся в смертности, тленности, страстности. Безудержно растет потребление, требования к комфорту, происходит потакание буквально всем страстям человеческим — сладколюбию, сребролюбию и славолюбию и как результат растет заболеваемость, преступность, смертность.

Есть другой вид свободы, который сопряжен с реализацией выбора человека в его жизни, окруженной другими людьми с их собственными выборами, с их интересами, мировоззренческими установками и пр., то есть с массой внешних обстоятельств, которые могут встать на пути желаний и волевых решений человека. Речь идет о свободе действий человека, о возможности его самовыражения. Так называемая внешняя свобода человека. Вот в этом плане свобода представляет собой весьма сложный феномен, который сопряжен с тем, что в современном мире называется свободами или правами человека. Внешняя свобода или самовыражения человека может быть проявлены либо в творении добра, либо в делании злого.

Известный философ А.Н. Уайтхед писал: «Ничем неограниченная свобода означает полное отсутствие какого бы то ни было принудительного объединения людей… Каким бы ни было данное общество, всегда найдется определенное число людей, которые иногда по складу характера, а чаще по характеру своих действий оказываются антисоциальными элементами. И поэтому никак нельзя уйти от той банальности, что принуждение необходимо и что принуждение есть ограничение свободы. Отсюда следует, что требуется доктрина, способная совместить свободу и принуждение в обществе».⁽¹⁾

Имеется масса международных и национальных правовых документов, определяющих гарантии свобод и прав человека, а также условий их ограничения. Во Всеобщей Декларации прав человека 1948 года записано: «При осуществлении прав и свобод каждый человек должен подвергаться только тем ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе» (ст. 29, п. 2).

Однако в современном мире исповедуется настоящий культ внешней свободы человека в форме нарастающего расширения его прав и свобод с ограничением лишь тех их проявлений, которые связаны с общественной безопасностью, а также охраной собственности, но в тоже время с мимикрией при этом «справедливых требований морали».

С тем, чтобы разобраться в непростых хитросплетениях проявлений внешней свободы человека, необходимо рассмотреть третье понимание свободы — внутреннюю или духовную свободу человека, которая определяется направленностью личности к абсолютной для него ценности, которая является для него абсолютным ориентиром, целью всей его жизни.

Для одного такой абсолютной ценностью является Бог, для другого деньги и богатство, для третьего — истина, для четвертого — слава. Какие разные могут быть ценности и цели в жизни человека. Апостол Павел в своем Послании филиппинцам пишет: «Их конец — погибель, их бог — чрево, и слава их в сраме, они мыслят о земном» (Фил. 3. 19).

Человек, обращенный к Богу, понуждает себя жить по евангельским заповедям, то есть по естеству человека как божественного творения. При этом каждый, кто встал на этот путь начинает познавать себя насколько он болен и шаг за шагом убеждаться, что просто не в силах преодолеть поврежденность своего естества. Апостол Павел в своем Послании римлянам очень хорошо передал эти переживания человека: «…не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю» (Рим. 7. 14,15).

Видя в себе труднопреодолимые пороки человек, обратившийся к Богу, начинает не осуждать другого человека, за его грехи, а понимать, скорбеть, сочувствовать, помогать. И этот путь к Богу сопряжен в обретении Любви к ближнему.

Господь говорил: «что ты смотришь на сучок в глазе брата своего, а бревна в своем глазе не чувствуешь?… Лицемер, вынь прежде бревно из своего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата своего…». Поэтому подвижники христианства, так скорбевшие о своих грехах, до безжалости строгие и требовательные к себе, были так всепрощающе снисходительны к другим, ласкою и любовью покрывая недостатки ближнего. И как бы ни падал человек, как бы ни затемнял он в себе образ Божий грехами и пороками, мы все же должны искать в душе его искру Божию — как это сумел сделать Достоевский в своих «Записках из Мертвого дома».

«Грехи грехами, а основа в человеке — образ Божий… Грех ненавидь, а грешника люби» — говорил преподобный Иоанн Кронштадтский. Ведь он — сын и последователь закона христианской любви, о которой апостол Павел сказал, что «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется не правде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит…» (I Посл. к Кор., 13.4−7.)

Подлинная духовная свобода человека заключается в свободе от страстей, которая возможна лишь в устремленности к Богу. Апостол Павел во втором послании коринфянам засвидетельствовал: Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода (2 Кор.3. 17). Нет подлинной духовности там, где нет борьбы со страстями, а сама эта брань возможна лишь тогда, когда мы видим действие этих страстей в себе и понимаем, что сами без Христа не в состоянии избавиться от них. Бог есть Любовь, и путь обожения человека — это борьба со страстями через смирение, сочувствие и любовь к ближнему своему.

Все остальные устремленности без Бога сопряжены со страстями сластолюбия, сребролюбия и славолюбия. Апостол Иоанн Богослов учил их различению: «Духа Божия [и духа заблуждения] узнавайте так: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, есть от Бога; а всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, не есть от бога, но это дух антихриста» (1 Ин. 4. 2,3).

Конечно, можно посвятить свою жизнь науке в поисках истины, можно посвятить искусству в поисках красоты и гармонии, можно посвятить производству, бизнесу в поисках социального благополучия, можно посвятить себя служению Отечеству, но всякий раз, казалось бы, благородные человеческие порывы без Бога обкрадываются тщеславием, гордыней, сребролюбием, не воздержанностью, завистью, самомнением, раздражительностью и прочими, прочими пороками.

«Яко без мене не можете творити ничесоже (Ин. 15. 5), — заповедовал Христос своим ученикам. Неужели все, что делает человек, происходит сообразно с волей Божией? Нет, этого не может быть, так как человек наделен свободой воли, которую даже Господь не пресекает. Следовательно, под творением понимается такое делание человека, которое сообразуется с Божественным установлением, своего рода синергия человека и Творца. Ну, а все противное этому естеству, то, видимо, творчеством назвать нельзя, так как в человеке пробуждает страсти, которые разрушают его, влекут к гибели. В таком случае самовыражение человека, по существу своему, является не творением, а лишь растлением, разрушением. Дух бизнеса, дух денег буквально обрушился на современное поколение нашего общества. Книга Хилла «Думай и умей делать деньги» имеет 42 издания, миллионные тиражи. Основной тезис книги: «Только доведя до кипения страсть к деньгам, ты можешь стать богатым». Вот чем живут люди.

Поэтому совершенно очевидно, о кипении, каких страстей в современном обществе свидетельствуют образцы шоу-бизнеса, которые весьма востребованы, прежде всего, в молодежной среде. Буйство этих самовыражений в рамках предоставленных свобод не может не вызвать противления, неприятия, а порой протестного поведения других людей. Что в таких условиях мира контрастов оставшегося без Бога остается делать? Единственное — призывать людей быть терпимыми к друг другу, к разного рода проявлениям и тем самым постараться жить в мире. Что называется «дошли до ручки"….

16 ноября 1995 года 183 страны, члены ЮНЕСКО приняли «Декларацию принципов толерантности (терпимости)». В статье 1 этого документа определяется понятие: «Терпимость означает уважение, принятие и правильное понимание богатого многообразия культур нашего мира, наших форм самовыражения и способов проявлений человеческой индивидуальности». В соответствии с этим документом терпимость не распространяется в отношении посягательств на универсальные права и основные свободы человека, на социальную несправедливость, не предусматривает отказа от своих или уступки чужим убеждениям. По существу поле терпимости охватывает лишь межэтнические, межрелигиозные отношения, современную мультикультурную среду и, конечно же, размывает границы допустимых в обществе норм морали и нравственности. Трудно рассчитывать на понимание этого со стороны тех этносов, тех религиозных общностей моральные, нравственные и религиозные ценности которых попираются. Создается впечатление, что некоторые ревнители либеральных свобод и прав пытаются испытывать на терпение тех, кто не разделяет их свободных нравов.

Эта декларация решительно ничего не привносит в жизнь нашего общества, кроме расширения возможностей к развращению новых поколений. Эта декларация утопична по-существу, так как не учитывает поврежденности человеческой природы. Н. Макиавелли в своем трактате «Государь» раскрыл существо людей без Бога: «… они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, что их отпугивает опасность и влечет нажива». Столетие спустя макиавеллевскую идею антисоциальной сущности апостасийного человека разовьет Т. Гоббс как существа глубоко эгоистического, обуреваемого жадностью, страхом и честолюбием, которого окружают лишь завистники, соперники, враги. Он назвал «естественным состоянием рода человеческого» — «человек человеку волк» и фатальную неизбежность в обществе «войны всех против всех». Глубокие исследования сущности человека без Бога провел Зигмунд Фрейд, которая им сведена к «либидо», в конечном итоге, проявляющаяся в агрессии. Зигмунд Фрейд длительное время пытался сублимировать религию (найти заменитель религии). Любые заменители приводят человека к гибели, — констатировал философ-психоаналитик. Все эти великие мыслители обратили внимание на действие духовного закона — человек, отпавший от Бога, порабощается страстями. Человек одержимый своими страстями все свое существо и разум, и чувства, и волю обращает к их удовлетворению. Терпение как преодоление этих страстей несостоятельно, бессильно. Вот почему толерантность в апостасийном обществе есть утопия.

Об утопичности идеи толерантности свидетельствует интолерантность к инакомыслящим тех, кто пытается навязать нашему обществу приемлемость пороков, выдавая их за «формы самовыражения и способы проявлений человеческой индивидуальности», а также насилие в международных делах выразившееся, например, в бомбардировках суверенной Сербии, захвате Ирака, казни руководителя этого государства, стратегии выжженной земли в Южной Осетии, в стремлении навязать различным народам «образцы западной культуры».

Трудно понять необходимость толерантности народу, имеющего православную культуру, идею (русскую идею) которого, прекрасно выразил замечательный русский философ Алексей Степанович Хомяков: «Единство в свободе по законам Любви!»

^{_______________________________________}