 |
| Известия.Ru | Борис Клин | 14.03.2009 |
Тот октябрьский день в Новочеркасске выдался особенно возвышенным и праздничным. Отмечали день Всевеликого войска Донского. Форма, усы и стать казаков у большинства собравшихся на Платовской площади, а таковых было свыше 3000 человек, вызвали гордость и умиление. Русский дух… «Изюминкой» торжеств стал подарок, который сделал местным православным московский меценат Александр Алекаев. На праздник он приехал не с пустыми руками — привез киот с иконой преподобного Сергия Радонежского. После парада состоялись торжественная передача и установка киота в Войсковом соборе. Было это в 2002 году. А две недели назад стало известно: киот изуродован. Причем, видимо, не вчера. Даритель узнал об этом случайно…
Меценат Александр Алекаев на создание киота получил благословение архиепископа Ростовского и Новочеркасского Пантелеимона.
— Устанавливать памятные киоты в честь небесных покровителей русского воинства — давняя традиция, — рассказывает Александр Николаевич. — В Белграде есть киот с иконой Александра Невского в память об адмирале Колчаке, а новочеркасский посвящен генералу Маркову. В июне 1918 года именно в новочеркасском Войсковом соборе отпевали погибшего в бою генерала Маркова.
На церемонии передачи иконы и киота присутствовал сам владыка Пантелеимон, благочинные Ростовской епархии и руководители города и области. Казаки, припадая на одно колено с чувством прикладывались к иконе преподобного. Словом, все было благостно и красиво.
Да и подарок вполне достоин кафедрального собора. Уникальный. Киот резан был из венгерского ореха и украшен серебряной басмой (металлическими листами с тисненым узором). В центре композиции — ростовая икона преподобного Сергия Радонежского. По бокам от главной иконы — резные столпы в серебряных шеломах и на них малые киоты с иконами св. преп. Осляби (Адриана) и Пересвета (Александра).
Отправляя своих учеников на поле Куликово, Сергий Радонежский дал им «вместо оружия тленного нетленное — крест Христов, нашитый на схимах, и повелел вместо шеломов золоченых возлагать его на себя». Поэтому голгофский крест, вырезанный в верхней части киота, также подчеркивает идею жертвенности и духовной непобедимости русских воинов. В средней части столпов в квадратных клеймах размещены ювелирные эмалевые полковые знаки Марковского полка — мальтийские кресты. Их связь с голгофским крестом проходит через терновый венец, цвета знаков, флага и формы марковцев: черного — «Смерти за Россию» и белого — «Воскресения Родины». Терновый венец на эмалевых мальтийских крестах тоже изготовлен из серебра. Над преподобным Сергием — Пресвятая Троица, а по бокам — Александр Невский и царица Елена Сербская.
Тут стоит заметить, что Алекаев рассказывает это по памяти, поскольку никаких «описательных» документов вроде «акта передачи» в природе нет. Передача была делом богоугодным, поэтому формалистикой заниматься и в голову никому не пришло. Посему в милицию обращаться было бы затруднительно: не на пальцах же описывать правоохранителям все это великолепие…
И вот кто-то отломал ювелирные эмалевые Андреевские флажки, находившиеся в центре мальтийских крестов. Причем не руками, ковыряли чем-то острым, возможно, гвоздем или шилом. Серебряная басма вокруг креста оказалась проткнута насквозь. Также оторваны серебряные терновые венцы, обвивавшие Андреевские флаги.
Когда даритель рассказал мне эту историю, возникли вопросы. Абсолютно земного свойства: сколько стоят пропавшие украшения? Какие версии есть у милиции? Может, кто-то покусился на киот из ненависти к генералу Маркову, участнику Гражданской войны, одному из вождей и создателей Белой армии? Немало крови красных пролили его соратники. Марковский полк воевал всю Гражданскую, и пленных, как утверждали большевики, не брал. Словом, фигура в истории неоднозначная. Ответов не было, поскольку ни настоятель собора, ни сотрудники епархиального управления о случившемся Алекаеву не сообщили.
Эта странность имела простодушное объяснение: как оказалось, они не могли этого сделать и уж тем более не стали обращаться в милицию, поскольку обо всем узнали только из нашего телефонного разговора.
Дар бесценный, дар случайный?
Я позвонил Новочеркасскому благочинному, протоиерею Олегу Добринскому. Чем весьма удивил батюшку. Он сказал, что о поврежденном киоте ничего не слышал. И посетовал на то, что даритель сам не обратился к нему: мол, зачем же сразу в газету звонить?! Уж не скандала ли он добивается?
Я постарался разуверить отца Олега, но хотелось все же знать: кто у кого кресты повыковыривал.
Но еще почти неделю отец Олег никакого комментария по существу дать не мог, был очень занят. Потом, сославшись на настоятеля собора, сообщил, что все вроде бы в порядке, а информация о поврежденном киоте не подтверждается.
— Чудны дела… Но ведь у нас фотографии есть, — удивился я.
— Тогда позвоните настоятелю, — ответил отец Олег и любезно дал телефонный номер.
Игумен Филарет настоятелем стал 3 года назад и жаловался, что хозяйство храмовое принял в ненадлежащем порядке. И пообещал осмотреть киот. Еще через пару дней отец Филарет сообщил, что киот он вместе со старостой осмотрел, действительно одна из колонн повреждена. Но, по словам отца-настоятеля, староста отломанные детали нашел, ему их принесли уборщицы.
Будут ли восстанавливать поврежденный киот, спрашивать у отца Филарета я уже не стал. Смысла не было. Во время наших телефонных бесед почувствовал, что сам киот священников не сильно волнует и осматривать они его пошли, лишь уступая настойчивости журналиста. Иначе бы староста и настоятель обнаружили повреждения сами, без тревожных звонков из Москвы.
Прихожанам собора тоже до пострадавшего дара дела, судя по всему, нет. Иначе бы они сами обратили внимание настоятеля на учиненные безобразия. Ведь весь город знает, что киот привезли «с иголочки», без каких-либо утрат, которые можно было бы списать на неумолимость времени.
Вандал с шилом, конечно, везде найдется. Но как же тот самый «русский дух», приверженность вере, которую нынче демонстрируют люди — особенно в дни живописных праздников?
Не хотелось вспоминать о другом эпизоде. В другом храме и другой епархии на деньги благотворителей делали иконостас. Очень воцерковленная бригада, выбранная из списка вполне достойных претендентов, резьба по ценному дереву получилась дивная. Только в день, когда дар уже был смонтирован в храме, меценату позвонили и сообщили: верхнюю честь, завершающую врата, так и не сделали. Хотя деньги за нее взяли и растратили. Сказать об этом раньше якобы духу не хватило.
Только сдается, что лукавство это. Поэтому и предупредили только накануне торжественной церемонии, когда поздно было что-то отменять. Так с прошлого октября православная бригада заказчику ничего и не доделала. Очень вовремя кризис подвернулся, который все спишет.
От мироедов не убудет
Почему? У священников и богословов на этот счет оказались разные мнения. Одни говорят: люди в этот киот ни копейки своей не вложили, так с какой стати им переживать за продырявленную басму? Напоминают: до революции 1917 года храмы всем миром строили. Например, недавно переданное России подворье в Бари. Деньги на его строительство собирали два года. А ведь не такой уж большой комплекс — 8000 квадратных метров. Неужели в 1911 году в империи не было магнатов, способных в одиночку поднять его? И первый храм Христа Спасителя тоже строился на народные деньги.
И рублишки эти «правильные», бесхитростные, честно заработанные.
— Народ на храм Христа Спасителя собрал всего восемь процентов, — не согласен с этими доводами священник Димитрий Смирнов. По его словам, деньги на храмы, конечно, собирались, но доля народа обычно оказывалась невелика. В основном находился богатый человек, который брал на себя основные расходы.
С ним согласен и диакон Андрей Кураев. И, по его мнению, это облегчило большевикам процесс сноса храмов: «В народе тогда говорили: «Господь стирает с лица земли храмы, построенные мироедами». Отец Андрей считает, что к своим собственным пожертвованиям люди относятся очень трепетно:
— В ХIХ веке в одном селе пообветшало Евангелие. И крестьяне решили купить новое. Собрали деньги, снарядили батюшку и старосту в город. Вот они вернулись, все село в храме собралось — большое событие. Священник взял новую книгу и торжественно возгласил: «От Луки Святаго Евангелия чтение». И тут прихожане стали возмущаться, кричать: «Почему от Луки?! Что, только Лука денег дал? Все давали!»
А отец Димитрий полагает, что делать какие-то глобальные выводы о всеобщем равнодушии из истории с испорченным киотом не стоит:
— Знаете, люди часто приходят в храм в отрешенном состоянии. И не все замечают. Однажды нам в храм принесли икону — уникальную и красоты неописуемой, XVII века. Редкость необыкновенная. Мы ее отреставрировали и в иконостас поставили. И никто не обратил внимания! Только одна прихожанка заметила и сказала: «Что же Вы, батюшка, такую страхолюдину поставили"… А на киоте, наверное, маленький кусочек отломали. Так починят, пусть даритель не расстраивается.
