 |
| Седмицa.Ru | 12.03.2009 |
Б. Н. Флоря
, доктор исторических наук, член-корреспондент РАН, заведующий Отделом истории Средних веков Института славяноведения РАН.Иосиф (Тукальский) происходил из известного шляхетского рода, имения которого располагались на территории Пинского повета Великого княжества Литовского. В местном обществе семья занимала видное положение и известна была своей преданностью православию. В 1647 г. брат будущего митрополита Юрий был избран послом на сейм с поручением добиваться передачи Полоцкой кафедры православному владыке (1). Наиболее раннее упоминание об Иосифе (Тукальском) встречается в книгах пинского гродского суда 1649 г. В это время он был уже настоятелем Свято-Духова монастыря в Вильно, тесно связанного с Виленским братством (2), которое играло роль одного из главных центров духовной жизни православного общества в Великом княжестве Литовском. Братство постоянно подвергалось преследованиям со стороны властей, а также католического и униатского духовенства.
В источниках середины 50-х гг. XVII в. Иосиф (Тукальский) упоминается как архимандрит расположенного в Пинском повете Лещинского монастыря, в 1640-х гг. находившегося в руках униатов. Очевидно, Иосиф (Тукальский) возглавил обитель после восстания Б. Хмельницкого. К середине 1650-х гг. архимандрит Иосиф стал заметной фигурой в жизни Гетманства. К примеру, в январе 1656 г., когда у Иосифа (Тукальского) возникли споры с Нодицким, новым мужем вдовы брата Иосифа, и Нодицкий с отрядом солдат напал на монастырь, Хмельницкий обратился по этому поводу с жалобой к царю (3). Влияние архимандрита Лещинского монастыря заметно возросло после смерти Хмельницкого, когда литовский магнат Богуслав Радзивилл обращался к нему как к посреднику при установлении контактов с гетманом Иваном Выговским (4). В 1657 г., после того как Пинский повет заняли казачьи войска, около 200 местных священников стараниями Иосифа (Тукальского) отказались от унии (5). Осенью 1657 г. он приехал в Киев на выборы нового митрополита (6), которые завершились в начале 1658 г. возведением на митрополичью кафедру Луцкого епископа Дионисия (Балабана).
5 января 1658 г. лещинский архимандрит вместе с архимандритом Киево-Печерского монастыря Иннокентием (Гизелем) обратился с посланием к царю Алексею Михайловичу (7). Более поздние источники сохранили ряд свидетельств о близких, дружеских отношениях этих представителей украинского духовенства, поэтому факт составления ими общего послания удивления не вызывает. Что же они предлагали царю и что ожидали от русского монарха? В послании разоблачается «лесть» и враждебность «ляхов» и «литвы», а также звучит призыв к бдительности: «Храни ся и всю державу от псов». Иннокентий (Гизель) и Иосиф (Тукальский) напоминали царю о преследованиях, которым подвергались православные, говорили о погибших мучениках, таких как Афанасий (Филиппович). Они обращали внимание царя на то, что шляхта Новогрудского воеводства враждебна русской власти и тайно сносится с литовским войском, а в западных городах Великого княжества Литовского — в Волковыске, в Гродно, в Троках — униаты сохраняют свои храмы и значительную часть владений. Такие сведения вряд ли могли исходить от проживавшего в Киеве Иннокентия (Гизеля), скорее всего их сообщил тесно связанный с Великим княжеством Литовским Иосиф (Тукальский). Просьба снова прислать русские войска в Пинский повет, который они «напрасно оставиша», еще более определенно указывает на активную роль Иосифа (Тукальского) в написании послания. Очевидно, что в начале 1658 г. оба автора были глубоко убеждены во враждебности и государственных органов Польско-Литовского государства, и шляхты к православию и укрепление позиций православия в Восточной Европе связывали с политикой русского монарха.
В дальнейшем, однако, пути этих двух выдающихся деятелей разошлись. В июне 1658 г. митрополит Дионисий (Балабан) покинул Киев и больше туда не вернулся, став на сторону гетмана Ивана Выговского в его конфликте с русской властью. Иосиф (Тукальский) присоединился к митрополиту и занял, по-видимому, видное место в его окружении. Так определилось (и надолго) место Иосифа (Тукальского) в рядах духовенства Киевской митрополичьей кафедры. Архимандрит Лещинского монастыря примкнул к той его части, которая враждебно восприняла исходившие из Москвы предложения о подчинении Киевской митрополии власти Московского патриарха и решила вместе с казацкой верхушкой искать соглашений с, казалось, ослабленной Речью Посполитой. На этот выбор Иосифа (Тукальского) повлияли, по-видимому, его более ранние контакты с Феодосием Василевичем. Феодосий принадлежал к близкому окружению Киевского митрополита Сильвестра (Косова), находившегося в сложных отношениях с властями Гетманства и стремившегося сохранять контакты с польской властью. Связанный в предшествующие годы с литовским гетманом Янушем Радзивиллом, Феодосий в 1654 г. оставил Киев и стал архимандритом Троицкого монастыря в Слуцке — главной обители православного духовенства в Слуцком княжестве Радзивиллов, одновременно митрополит назначил его своим наместником на территории Великого княжества Литовского. Зимой 1654/55 г. Феодосий (Василевич) уговаривал жителей Могилева сдать город литовским войскам. В 1658 г. на какое-то время у него нашел приют митрополит Дионисий (Балабан), покинувший Киев (8). Другая часть украинского духовенства, к которой принадлежал Иннокентий (Гизель), также хотела сохранить автономию своей Церкви, но не желала разрывать с Россией, видя в ней главного защитника и гаранта сохранения православия на украинских и белорусских землях.
Объединившиеся вокруг митрополита Дионисия (Балабана) авторитетные духовные лица стремились обеспечить интересы православия при заключении соглашения между властями Польско-Литовского государства и Войском Запорожским. Проект соглашения, составленный в Гадяче в сентябре 1658 г., предусматривал ликвидацию унии, предоставление православным иерархам мест в сенате и равных прав с католиками, передачу православным в течение 6 месяцев после заключения соглашения всех кафедр и имущества, исторически принадлежавших православной Церкви (9). Это общее положение было детально раскрыто в петиции Войска Запорожского на сейм 1659 г., который должен был утвердить принятый в Гадяче текст соглашения (10). В петиции предусматривалась, в частности, не только ликвидация унии, но и устанавливался строгий запрет держать униатов в своих владениях под угрозой изгнания и конфискации имущества. За соблюдением запрета должен был следить «инстигатор» княжества Русского (каким должно было стать Гетманство). Он должен был осуществить передачу православным церковных учреждений и их имуществ, а также следить, чтобы православных лиц не привлекали к светскому суду. В документе затрагивались и некоторые конкретные вопросы. Так, говорилось, что иезуиты должны вернуть земли, отобранные у Иосифа (Тукальского), а сейм обязан утвердить декрет по делу Иосифа (Тукальского) с мужем вдовы его брата Нодицким. Эти особенности документа позволяют полагать, что Иосиф (Тукальский) активно участвовал в его составлении.
На сейм 1659 г. митрополит Дионисий (Балабан) отправился с большой делегацией духовенства, в состав которой входили Иосиф (Тукальский) и Феодосий (Василевич). Иннокентий (Гизель) на сейм не приехал, и король обещал отдать Киево-Печерский монастырь митрополиту (11). Однако текст соглашения был одобрен только в том виде, как он был выработан в Гадяче, причем положение о ликвидации унии было опущено, а о передаче имуществ православной Церкви сказано в общей форме. В качестве уступки было запрещено основывать новые униатские учреждения и снабжать их имуществом (12). После этого митрополит Дионисий (Балабан) привел казацкую старшину к присяге на верность королю и Речи Посполитой. Договор, предусматривавший возвращение шляхетских имений бывшим владельцам, вызвал резкую отрицательную реакцию украинского общества. Вспыхнувшее восстание привело к падению Выговского и возвращению Гетманства под русскую власть. Эти события не оказали влияния на позицию митрополита Дионисия (Балабана) и его советников. Для них важным оказалось то, что по условиям Переяславского соглашения 1659 г. духовенство Киевской митрополии должно было находиться под «благословением» Московского патриарха, который «в права духовные вступати не будет» (13). После падения Выговского митрополит покинул территорию Гетманства, хотя в марте 1660 г. новый гетман Ю. Хмельницкий просил его вернуться в Киев. Через своего «казнодея» (проповедника) Тарасия Забузского Дионисий (Балабан) призывал гетмана порвать с Россией и перейти на сторону Речи Посполитой, а когда это произошло, убеждал гетмана держаться принятого решения (14).
В таких условиях для русского правительства стало необходимым организовать церковное управление теми землями Киевской митрополии, которые оставались под русской властью. Первоначально управление было поручено Черниговскому епископу Лазарю (Барановичу). Но недовольный его недостаточной активностью Алексей Михайлович решил сделать местоблюстителем митрополии одного из главных сторонников промосковской ориентации в среде украинского духовенства нежинского протопопа Максима Филимоновича. Вызванный в Москву, он здесь принял монашеский постриг с именем Мефодий и 4 мая 1661 г. местоблюститель Московского патриаршего престола митрополит Питирим поставил его епископом на пустовавшую в течение ряда лет Оршанскую и Мстиславскую кафедру (15). Это была одна из кафедр Киевской митрополии и этот акт означал важный шаг на пути к подчинению церковных учреждений Киевской митрополии Московскому патриархату. В ответ митрополит Дионисий (Балабан) поставил на ту же кафедру архимандрита Иосифа (Тукальского), и 3 августа 1661 г. король Ян Казимир дал ему соответствующий королевский привилей (16). Так окончательно определилось место Иосифа (Тукальского) в рядах той части украинского духовенства, которая выступала против России и на этой почве сотрудничала с властями Речи Посполитой. В данном случае интересы сторон совпадали. Своим актом митрополит Дионисий (Балабан) подчеркивал независимость духовенства Киевской митрополии от Московского патриархата, а король Ян Казимир демонстрировал свои права на земли, занятые русскими войсками.
В другом аспекте отношения митрополита Дионисия (Балабана) и его окружения с польской властью оказывались гораздо более сложными. Переход правобережного казачества во главе с гетманом Ю. Хмельницким под польскую власть осенью 1660 г. был оформлен Чудновским договором. В нем повторялись те же условия, определявшие положение православия в Речи Посполитой, которые содержались в Гадячском договоре (утвержден сеймом в 1659 г.) (17). Однако положения этого договора, предусматривавшие передачу православным церковных имуществ, находившихся в руках униатов, не выполнялись (18). Более того, начались преследования православных, прежде всего на тех территориях, где православные не могли рассчитывать на поддержку казачества. Так, уже в июле 1661 г. король был вынужден предписать униатскому Турово-Пинскому епископу Андрею Золотому Квашнину прекратить преследования и не принуждать православных священников подчиняться его власти (19). Но помогало это плохо, поскольку 18 января 1662 г. последовало аналогичное распоряжение, адресованное пинскому старосте А. Млоцкому (20). В этом документе содержится указание, что он выдан по ходатайству Иосифа (Тукальского). Хотя эти земли не входили в состав Оршанской и Мстиславской епархии, епископ действовал в данном случае, очевидно, как наместник митрополита в Великом княжестве Литовском (21). По-видимому, из-за выступлений в защиту православных на землях Великого княжества Литовского новый архиерей не смог стать своим ни для польских властей, ни для пропольски настроенных представителей казачьей верхушки. Это стало ясным во время выборов нового митрополита после смерти Дионисия (Балабана).
О ходе выборов известно из протеста трех епископов — участников выборов, а также из письма гетмана Павла Тетери королю и коронному канцлеру М. Пражмовскому. В своем протесте, датированном 19 ноября 1663 г., три православных епископа заявляли, что в их отсутствие архимандрит слуцкий Феодосий (Василевич), собрав некоторых духовных и светских особ «prywatnie obra? i popu? o og? asi?» (частным образом выбрал и объявил народу) Иосифа (Тукальского) митрополитом (22). Существенно иначе описывает положение Павел Тетеря. По его словам, все духовные и светские участники выборов (кроме епископов) — и казаки, и шляхтичи Киевского воеводства и Волыни, и «wszytek kler» (весь клир) поддержали кандидатуру Иосифа (Тукальского). Данная версия представляется тем более показательной, что Тетеря хотел бы видеть на митрополичьей кафедре другого человека и разделял сомнения, высказанные по поводу этой кандидатуры коронным канцлером (23). Однако поддержка Иосифа (Тукальского) была настолько единодушной, что гетман советовал утвердить его выбор, несмотря на протест епископов. Очевидно, православное население Речи Посполитой видело в епископе Иосифе (Тукальском) надежного защитника своих интересов. 15 ноября 1663 г. П. Тетеря разослал универсалы, в которых извещал об избрании его митрополитом и предписывал повиноваться ему (24).
Направившаяся к королю делегация духовенства во главе с бывшим гетманом Ю. Хмельницким — иноком Гедеоном — получила 22 ноября королевский привилей на митрополию с сохранением за митрополитом Иосифом лещинской архимандрии (25). Двумя днями позже, 24 ноября, по просьбе епископов Ян Казимир дал такой же привилей на митрополичью кафедру Перемышльскому епископу Антонию (Винницкому) (26). Действуя так, власти Речи Посполитой явно хотели ослабить положение митрополита, выбором которого они были недовольны. В такой ситуации многое зависело от того, кто из кандидатов получит благословение Константинопольского патриарха. Гетман Тетеря направил в Константинополь посольство во главе с брацлавским полковником Иваном Сербином и большими суммами денег, но посольство не пропустил молдавский воевода (27). Так как после избрания митрополит Иосиф (Тукальский) должен был поселиться в украинской части митрополии, он 3 декабря 1663 г. назначил Феодосия (Василевича) своим наместником на землях Великого княжества Литовского (28).
На митрополичьем столе на этот раз Иосиф (Тукальский) пробыл недолго. Когда весной 1664 г. на Правобережной Украине началось восстание против польской власти и польского ставленника Тетери, митрополит и инок Гедеон (Хмельницкий) были арестованы по обвинению в связях с восставшими и заточены в крепость Мальборк в Пруссии. Осведомленный современник приписывал инициативу ареста Тетере (29), и это свидетельство находит подтверждение в письме гетмана М. Пражмовскому от 12 марта 1664 г. Гетман писал, что от Иосифа (Тукальского) исходит все злое, что происходит, а попавшие в его распоряжение документы подтверждают подозрения, высказывавшиеся ранее канцлером (30). За арестом митрополита вскоре последовали требования его освобождения, исходившие от тех общественных сил, которые оказали ему поддержку на выборах. Хотя гетман, как показано выше, явно приложил руку к аресту Иосифа (Тукальского), он вынужден был считаться с настроениями в казачьей среде и официально ходатайствовать об освобождении и митрополита, и Гедеона (Хмельницкого). В составленной в ноябре 1664 г. инструкции послам Войска Запорожского на сейм содержалась именно такая просьба (31). В начале 1665 г. шляхта Киевского воеводства поручила своим послам ходатайствовать, чтобы Иосиф (Тукальский) и Гедеон (Хмельницкий), арестованные без суда, были либо подвергнуты судебному разбирательству, либо освобождены (32).
1665 г. принес неприятные для государственных органов Речи Посполитой перемены на Правобережной Украине. Восстания здесь усилились, и Тетеря был вынужден бежать в Польшу. Гетман Петр Дорошенко, пришедший к власти при поддержке Крыма, занимал по отношению к Польско-Литовскому государству гораздо более самостоятельную позицию и стал энергично добиваться освобождения узников (33). По-видимому, вопрос об их освобождении начал обсуждаться в правящих кругах Речи Посполитой. В октябре 1665 г. митрополит Иосиф и старец Гедеон были приведены к особой присяге на верность королю и Речи Посполитой (34), однако освобождения за этим не последовало. В инструкции послам Войска Запорожского на сейм от февраля 1666 г. вновь содержалась просьба об освобождении митрополита. При этом подчеркивалось, что Войско признает законным митрополитом только Иосифа (Тукальского), избранного на кафедру в соответствии с установленными порядками и при участии Войска. В документе также указывалось, что, если Иосиф будет «abalienatus» (отстранен) от митрополичьей кафедры, Войско организует выборы нового митрополита в соответствии с установленным порядком (35). Тем самым, как представляется, давалось понять, что устранение Иосифа (Тукальского) властям Речи Посполитой ничего не даст.
В мае 1666 г. король Ян Казимир дал ответ на предложения и просьбы Войска Запорожского. В ответе говорилось, что король признает законным митрополитом только Антония (Винницкого), который был выбран митрополитом «nale?ycie y prawdzwie» (как подобает и по правилам) и был якобы утвержден в сане Константинопольским Патриархом; Войску Запорожскому следует подчиниться его духовной власти. Эти высказывания свидетельствуют, что выдача привилея Антонию (Винницкому) вовсе не была ошибкой коронной канцелярии. Что касается Иосифа (Тукальского), то в ответе короля говорилось, что король простил ему его проступки, а тот заявил что отказывается от верховной власти над духовенством Киевской митрополии (36). По-видимому, Иосиф (Тукальский) был освобожден из заточения после того, как обещал не претендовать на митрополичью кафедру. Свободу он получил уже в начале 1666 г.: как видно из его грамоты жителям Могилева, 14 февраля 1666 г. Иосиф (Тукальский) находился в Лещинском монастыре (37). В этой грамоте он выступал одновременно как архимандрит Лещинского монастыря, «епископ Белоруский» и Киевский митрополит, обладающий королевским привилеем и «конфирмованным от святейшего фрону Констянтинопольского». В действительности благословения от Константинопольского Патриарха Иосиф (Тукальский) пока не имел, но текст документа показывает, что он не желал отказываться от своих прав на митрополичью кафедру. В этом вопросе он мог вполне рассчитывать на поддержку Войска Запорожского.
До осени 1667 г. жизнь митрополита Иосифа была связана с территорией его «Белорусской» епархии. Каково же было положение православной Церкви на землях Речи Посполитой в эти годы? Статьи Чудновского договора, определявшие положение православной Церкви в Польско-Литовском государстве и формально сохранявшие силу, фактически не соблюдались. Не осуществлялась передача церковных учреждений с их имуществами от униатов к православным, напротив, начались преследования православных со стороны униатского духовенства. Попытки православных защищать свои права в суде оказывались безуспешными (38). Неслучайно в инструкциях послам Запорожского Войска на коронационный сейм 1669 г. был поставлен вопрос о создании особого трибунала в Баре (для Королевства Польского) и в Мозыре (для Великого княжества Литовского), где дела, касающиеся православной Церкви, рассматривались бы судьями, духовными и светскими, из среды православных (39). В жалобах, поданных на элекционный сейм 1669 г., вспоминали о том, что, когда на сейме 1666 г. представитель Киевского митрополита принес жалобу на действия Полоцкого униатского архиепископа Гавриила Коленды, то маршалок сейма не дал ему говорить и высмеял его (40). В эти годы, по-видимому, и сам Иосиф (Тукальский) подвергался репрессиям. В постановлениях конвокационного сейма 1668 г. Лещинский монастырь назывался в числе объектов, принадлежавших униатам (41). В упоминавшихся выше жалобах указывалось, что монастырь силой захватил Киприан Жоховский, в будущем глава униатской Церкви (42). Осведомленный современник отметил, что митрополит Иосиф (Тукальский) выехал на Правобережную Украину, во владения гетмана П. Дорошенко, так как его «знову хотiли побрати и потратити» (43). Позднее нежинский протопоп Семен Адамович вспоминал, что митрополит «ушол из Белой Руссии с одним челядником в лодке Днепром» (44). 23 декабря 1667 г. Феодосий (Василевич) писал Богуславу Радзивиллу, что в Гетманстве Иосиф был принят «honorificentisime» (со всеми почестями) (45). Семен Адамович также сообщал, что Дорошенко принял митрополита «с любовью и двор дал и чем питатца, маетности» (46). Резиденцией митрополита стал монастырь Успения Богородицы в Каневе.
Порывая с Россией, та часть украинского духовенства, к которой принадлежал митрополит, рассчитывала, что она сможет добиться достойного положения для православных в Польско-Литовском государстве. Пережитый опыт должен был исцелить митр. Иосифа от таких иллюзий, однако это не побудило его искать помощи и поддержки в России. О занятой им позиции ясно говорит уже упоминавшаяся в иной связи его грамота в Могилев. В 1661 г. жители Могилева, находившиеся под русской властью, перебили русский гарнизон и перешли под власть Речи Посполитой. По-видимому за это епископ Мефодий наложил на них церковное «проклятие». Иосиф (Тукальский) своей грамотой освободил их «от всех клятв архиереев неналежитых, наипаче московских» (47). Никаких попыток установить контакты с Московским Патриархом или царем в 1666—1667 гг. митрополит не предпринимал.
Свои планы и надежды митрополит Иосиф связывал с фигурой Дорошенко. Многочисленные свидетельства современников, как русских, так и польских, единогласно указывают на то, что Иосиф (Тукальский) стал одним из ближайших советников гетмана. Так, побывавший в Чигирине Семен Адамович в октябре 1668 г. сообщал, что «в Чигирине вся старшина скорбит на митрополита Тукальского, что Дорошенко гетман ни с кем не советует, толко с митрополитом Тукальским» (48). Закономерно поэтому искать отражение взглядов митрополита на перспективы православия в Восточной Европе не только в высказываниях самого Иосифа (Тукальского), но и в документах, исходивших из гетманской канцелярии.
К тому времени, когда митрополит Иосиф приехал на территорию Гетманства, его положение в системе политических отношений в Восточной Европе стало вполне определенным. Опираясь на союз с Крымом, Дорошенко выгнал с территории Правобережной Украины польское войско и начал переговоры с Османской империей о переходе под ее протекторат. Еще до приезда Иосифа (Тукальского) в Чигирин в грамоте султана Мехмеда IV Яну Казимиру от 21 июля 1667 г. говорилось о «народе козацком», который отдался под покровительство султана, и поэтому, если Речь Посполита хочет сохранения мира, она не должна наносить ущерба его новым подданым (49). На Украине были люди, понимавшие опасность такого политического курса для судеб православия в этой стране. 16 сентября 1667 г. Иннокентий (Гизель) обратился к гетману Дорошенко с посланием, в котором призывал его отказаться от попыток «искати себе обороны у бусурман». Он обращал внимание гетмана на то, что «за таковою их обороною народы христианские великие греческие, словенские и многие выгублены, и наш народ руский во все концы земли в неволи запровожен и без милости мучитца». В послании, содержавшем в себе зарождение идей, которые легли позднее в основу «Синопсиса», Иннокентий (Гизель) предлагал вспомнить о древних временах, когда «народы российские, украинские в славе доброй, в вере православной и во всяком изобилии пребывали и всему свету страшны бывали… за державою православных христианских монархов, великих князей российских». Он выражал глубокое сожаление, что «наш народ украинскии, заченши между собою брань и несоюз», оставил «своего доброго и мочного заступника, единоверного монарха» (50). Так планам создания казачьего государства под османским протекторатом противопоставлялась другая перспектива — объединение всего украинского народа под властью «единоверного монарха».
Выступления в защиту православных снискали митрополиту Иосифу (Тукальскому) большой авторитет в украинском обществе. Посетивший Украину в начале 1668 г. русский дипломат Василий Тяпкин сообщал в Москву, что «мещаня и казаки, паче же черные народы по обе стороны [Днепра.- Б. Ф.] зело любят и почитают митрополита». Он же отмечал, что Иосиф (Тукальский) и Иннокентий (Гизель) «великую любовь меж собою и в народех силу имеют», так что «через них может всякое дело состоятися согласное и розвратное прийти в кротость» (51). Однако митрополит не пытался воспользоваться своим влиянием, как Иннокентий (Гизель), чтобы добиться изменения ориентации правобережного Гетманства. Напротив, он постарался использовать возможности, которые лично для него давала эта ориентация. Весной 1668 г. ездившие к султану послы Дорошенко привезли Иосифу от Константинопольского патриарха Мефодия «освященный саккос» и настольную грамоту от 3 марта 1668 г., скрепленную подписями 18 митрополитов (52). Этот акт делал Иосифа (Тукальского) единственным законным обладателем Киевского митрополичьего стола. Однако дело этим не ограничилось. Как сообщал позднее нежинский протопоп Семен Адамович, побывавший летом 1668 г. в Чигирине, Иосифу (Тукальскому) был доставлен и «привилеи от салтана турского на митрополию Киевскую». Семен Адамович сам видел этот документ (53), он был явно выдан по просьбе митрополита. Тем самым митрополит не только не выступал против политики Дорошенко, но и содействовал вовлечению правобережного Гетманства в тесную связь с Османской империей.
Правда, митрополит и гетман как будто последовали призывам Иннокентия (Гизеля), вступив на рубеже 1667/68 г. в переговоры с Алексеем Михайловичем и его советниками, но связано это было прежде всего с серьезными сложностями во внешнеполитическом положении правобережного Гетманства. Соглашения Дорошенко с Крымом и Османской империей вызвали вполне предсказуемую реакцию соседей — Речи Посполитой и Русского государства, опасавшихся, что правобережное Гетманство станет авангардом османской экспансии в Восточной Европе. Заключенный в январе 1667 г. мирный договор в Андрусове предусматривал не только возможность того, что обоим государствам придется «общими силами и войски отпор бусурманом… с обеих сторон свои силы соединяючи, давать». В договоре говорилось и о том, что при ратификации соглашения должна быть достигнута договоренность о конкретных способах действий против татар и османов и «когда бы украинских казаков общими войсками своими до послушания и подданства принуждати имели» (54). Так как левобережное Гетманство и до, и после заключения договора в Андрусове находилось под русским протекторатом, то речь шла о совместных действиях против правобережного Гетманства. Такое соглашение действительно было заключено в Москве в декабре 1667 г. Одно из его условий предусматривало посылку на Украину 25-тысячной русской армии вместе с польскими войсками «на очищения от татар Украины и еже привести непослушных к послушенству казаков» (55). Дорошенко оказался перед угрозой войны одновременно с двумя большими государствами в условиях, когда Османская империя, занятая тяжелой войной на Крите, не могла оказать ему значительной помощи. Гетман принял решение начать переговоры о переходе правобережного Гетманства под верховную власть царя. Такие переговоры предотвратили бы опасность войны с Россией и одновременно внесли бы осложнения в русско-польские отношения, затруднив тем самым возможность совместного выступления обоих государств. На переговорах гетман призывал не отдавать полякам Киев и жаловался на преследования православных в Речи Посполитой. В письме царскому посланцу Василию Тяпкину 1 января 1668 г. он указал на то, что на белорусских землях, возвращенных по Андрусовскому договору в состав этого государства, «ни единыя церкви благочестивым християном имети не вольно». В Витебске это запрещено, а в Полоцке единственная православная церковь сгорела, «а иную вместо той созидати возбранено» (56). Такие сведения Дорошенко скорее всего получил от митрополита Иосифа, который поддерживал постоянные связи с белорусскими землями митрополии. Гетман и митрополит, вероятно, были искренне озабочены положением православных на белорусских землях, но цель этих заявлений состояла в том, чтобы побудить русское правительство к протестам и осложнить русско-польские отношения.
В Москве, несмотря на договор с Речью Посполитой, вовсе не горели желанием посылать на Украину войска, чтобы силой восстановить там польскую власть. Неслучайно по настоянию русской стороны в преамбуле статьи о совместных действиях на Украине указывалось, что, прежде чем использовать силу, следует попытаться убедить казаков «за обсылкою обоих великих государей или которого ни есть из них», чтобы они «от бусурман отлучились». Глава Посольского приказа А. Л. Ордин-Нащокин полагал, что этот документ мог служить юридическим основанием для мирного присоединения Правобережной Украины к России: не имеет значения, в чьем подданстве будут находиться казаки, «только б от бусурман отлучились» (57). С предложениями о переходе в русское подданство к гетману был отправлен в конце 1667 г. В. Тяпкин, в будущем известный дипломат, первый русский резидент в Речи Посполитой. В начавшихся переговорах приняли участие и старец Гедеон (Хмельницкий), и митрополит. 16 декабре 1667 г. они сообщили, что будут советовать гетману «быть под рукой» Алексея Михайловича (58). Тогда же митрополит писал киевскому воеводе П. В. Шереметеву, что будет советовать гетману «о великом его радении в службах обоим великим государям» (59). В декабре 1667 г. митрополит высказывал пожелания, чтобы под власть царя перешли украинские земли «по самый Перемышль», чтобы «церкви Божие высвободить от наступающих безбожных ляхов» (60). Тяпкин полагал, что митрополит будет способствовать успеху переговоров, чтобы вернуться в Киев, и предлагал послать ему «великого государя милостивую грамоту» (61). Переговоры, однако, не двигались вперед. Заявления гетмана о готовности подчиниться верховной власти царя перемежались заявлениями, что он не может разорвать союз с Крымом (62), т. е. переговорам с Москвой в Чигирине не придавали серьезного значения. Митрополит Иосиф (Тукальский) присоединил свои усилия к действиям Дорошенко, целью которых было осложнение русско-польских отношений, и включился в переговоры. Одно из условий Андрусовского договора предусматривало, что через 2 года после заключения соглашения Киев должен быть передан Речи Посполитой. Дорошенко добивался, чтобы русское правительство это условие не выполняло. Одному из посланцев царя он заявлял, что «он-де, гетман, со всем войском головы свои учнут покладать, а Киева полякам не отдадут» (63). Митрополит Иосиф со своей стороны убеждал П. В. Шереметева, что «лутче бы тот Киев без всякого кровопролития и задоров Войску Запорожскому [т. е. Дорошенко.- Б. Ф.] уступить, а не гонителям православия» (64).
Контакты с русскими властями должны были также послужить прикрытием для тайных переговоров, целью которых было поднять на Левобережье восстание против русской власти и добиться его подчинения Дорошенко. На Левобережье действительно существовало серьезное недовольство политикой русской власти. Реформы середины 60-х гг. XVII в. привели к ограничению автономии Гетманства и обложению его населения налогами для пополнения царской казны, опустевшей после долгой и тяжелой войны. Это недовольство усиливалось слухами о том, что московский договор предусматривает массовое избиение казаков по обоим берегам Днепра («всех вырубить и малой детины не живить» (65)) и что во исполнение этого соглашения на Украину уже идет с войском А. Л. Ордин-Нащокин, который будто бы заявил посланцам левобережного гетмана: «Пора уже вас к Богу отпущать» (66). Позднее появились и слухи об отступлении Русского государства от православной веры: здесь католикам «чинити костелы позволено и присяга от самого царского величества тайная с двумя езувиты на Москве учиненная стала» (67). Подобные слухи, вероятно, распространялись агентами Дорошенко.
В подготовку восстания внес существенный вклад митрополит Иосиф (Тукальский), который убедил возглавить восстание самого левобережного гетмана Ивана Мартиновича Брюховецкого. Посредником на этих переговорах выступал наместник Пивского монастыря Якубенко. Митрополит заверил Брюховецкого, что при соединении казацких войск Дорошенко уступит ему гетманскую булаву (68). По сообщениям перебежчика из Чигирина Яна Сеножатцкого, митрополит Иосиф (Тукальский) и инок Гедеон (Хмельницкий) присутствовали на раде, где при участии послов Брюховецкого было принято решение «по обе стороны Днепра жителям» перейти под покровительство султана и хана, «а в малороссийских-де городех великого государя воевод и ратных людей побить» (69). В начале февраля 1668 г. на Левобережье началось восстание, сопровождавшееся уничтожением русских гарнизонов в ряде украинских городов. К этому времени относится обширное письмо митрополита «в Польшу к некоему своему брату духовного чину», перевод которого сохранился в бумагах Посольского приказа (70). При оценке этого документа (71) следует иметь ввиду, что для властей правобережного Гетманства было важно не допустить во время похода на Левобережье нападения на земли Гетманства польских войск. Поэтому Дорошенко убеждал польских военачальников (прежде всего Яна Собеского), что главная цель его действий — вернуть Левобережье под власть польского короля. Этой же цели должно было служить и письмо митрополита, где читаем, что он «его королевского величества… как всегда был и ныне есть верным подданным всегда». Здесь же говорилось о желании Иосифа, чтобы «гетман запорожскии, со всем Воиском с тои стороны Днепра соединився, под владением ево королевского величества пребывали подданными». В заключительной части письма указывалось, что он «охотно» послал бы «его королевского величества ноги целовать», но никто, «ведаючи опалу государскую», не осмеливается выполнить такое поручение. Вместе с тем обращает на себя внимание, что даже в написанном с такой целью документе Иосиф не мог удержаться от острых выпадов по адресу польской власти. В письме говорится, что его хотели «повалити… нечестивыми обманами отца Винницкого», как «королевского величества ксендз Савчак» обещал ему «смерть и неволю вечную». Нашлось в письме место и воспоминаниям Иосифа о заточении, и о принуждении к присяге, и о разорении его владений. Правда, в том же письме митрополит писал, что «за их Каиновы поступки Иосифовым желаю именем и делом воздавать» (т. е. за зло воздать добром), но в искренности этих слов Иосифа (Тукальского) есть основания сомневаться.
Содержание письма еще раз показывает, что все столкновения с польской властью не заставили Иосифа (Тукальского) искать поддержки в России. Он с удовлетворением писал о том, как в Гадяче — гетманской резиденции русских — «вырублено, воеводу с сыном убили». В этой связи в письме говорится о Брюховецком: «Я, хотя мало ево знаю, вижу, что добрым хочет быть человеком» (72). Он выражает надежду, что с приходом на Украину «московских» войск дело кончится вторым Конотопом (т. е. разгромом российской армии). Письмо это было написано в Чигирине 24 февраля 1668 г. Вслед за тем митрополит Иосиф (Тукальский) направился на Левобережье, чтобы подчинить своей власти эту часть митрополии. Как вспоминал позднее один полтавский священник, Иосиф (Тукальский) «наложил клятву на всех попов, которых ставил Мефодий», полученные от него антиминсы сжигали. Всем священникам в церквах было предписано молить Бога «о благочестивом и Богом данным гетмане Петре» (73). Задержанный епископ Мефодий был доставлен в Чигирин, где митрополит приказал снять с него мантию и панагию — «он в епископах быть недостоин, для того что он принял рукоположение от Московского митрополита» (74).
Одновременно шли переговоры о подчинении Гетманства Османской империи. В марте послы гетмана прибыли в резиденцию султана Эдирне, откуда вернулись на Украину с посланцем султана Юсуп-чаушем (75). Сохранились известия, что митрополит вместе с Дорошенко «обедал» вместе с послом, а затем «того посла Тукальской из Чигирина провожал 5 верст и благословлял» (76). Об итогах переговоров митрополит Иосиф известил своего сподвижника Феодосия (Василевича). По его словам, старши? на согласилась на турецкую «протекцию», но уклонилась от принесения присяги, на чем настаивал османский посол (77). Что-то, очевидно, еще мешало полностью присоединиться к Османской империи. По-видимому, на этой раде были подготовлены условия, на которых Войско Запорожское выражало готовность подчиниться верховной власти султана (78). Единственным обязательством украинской стороны было обязательство Войска Запорожского участвовать в походах. При этом оговаривалось, что в такой войне османские войска будут находиться под командованием гетмана, а занятые при их участии земли войдут в состав Гетманства и в них не будет ни крепостей, ни войск османов, а на османскую сторону возлагалось обязательство приложить усилия к тому, чтобы границы Гетманства достигали Перемышля, Минска и Путивля. Проект является свидетельством не только существования у гетмана и митрополита широких политических планов, но одновременно и полного непонимания ни характера своего будущего сюзерена, ни возможных последствий принятого решения. Это тем более удивительно, что совсем рядом находились Дунайские княжества, автономия которых была максимально ограничена Османской империей, а сами они обложены огромными поборами. К авторам подобных документов можно отнести китайскую поговорку о людях, готовых «ездить верхом на тигре».
Среди выдвинутых казаками требований есть пункт, который следует связывать с участием в составлении этого документа митрополита Иосифа. Здесь выдвигалось условие, чтобы Константинопольский патриарший престол передавался лишь тому, кого «архиерейский збор изберет», а избранный мог находиться на престоле «до последнего жизни своего дыхания». Выдвижение такого условия говорит и об искренней заботе Иосифа (Тукальского) о судьбах православия, и о его политической наивности, еще большей, чем у гетмана, и странной для человека с таким уже к этому времени большим жизненным опытом. Разумеется, не сохранилось документа, которым султан одобрял бы предложенные условия.
Как видно из письма Феодосия (Василевича), общее положение на Украине в начале осени митрополит оценивал как очень благоприятное для политических планов его и гетмана. В распоряжении Дорошенко находилось 200-тысячное казацко-татарское войско, его власти подчинялись вся Украина и Запорожье. Гетман требовал от царя вывести войска из украинских городов, обещая за это мир с Гетманством и с Ордой (79). События стали развиваться, однако, в другом направлении. После того как в начале июля 1668 г. Дорошенко с частью войск и татарскими союзниками покинул Левобережье, начался постепенный переход левобережных полков на русскую сторону, тем более что Алексей Михайлович объявил об отмене реформ 1660-х гг. В марте 1669 г. на раде в Глухове были приняты новые статьи, определявшие положение левобережного Гетманства в составе Русского государства и избран новый гетман — Демьян Многогрешный. Управление духовенством взял в свои руки Лазарь (Баранович). Избранная гетманом и митрополитом политика имела негативные последствия для судеб православия на белорусских и украинских землях. Вступив в противостояние с Польско-Литовским государством и не имея возможности взять над ним верх, власти Гетманства и митрополит утратили возможность влиять на положение православных на землях западной Украины и Белоруссии, где укреплялись позиции униатской Церкви. Опираться при этом на поддержку России они не могли, оказавшись с ней в открытом конфликте.
Потерпев неудачу, в Чигирине все же рассчитывали в будущем осуществить свои планы при поддержке османов. Важный шаг в этом направлении был предпринят на Корсунской раде, собравшейся в марте 1669 г. Участники рады объявили османскому послу о своей готовности перейти под покровительство султана. На гетмана были публично возложены присланные султаном одежды (80). В это время митрополит Иосиф находился в Корсуни, но в раде не участвовал. Еще до созыва рады он выступил в Чигирине с проповедью, в которой говорил, что полякам верить нельзя, ссылаясь при этом на судьбу Выговского, несмотря на его заслуги перед Речью Посполитой (81). Тем самым, хотя и не прямо, митрополит поддержал политический курс гетмана. На раде османский посол обещал в будущем дать людей, пушки и снаряжение, в настоящем же он поднял вопрос об участии казаков в войне Османской империи с Венецией на Крите (82). Таким образом вопрос о помощи гетману и митрополиту со стороны Турции отодвигался на неопределенное будущее.
Когда планы Дорошенко завоевать Левобережье завершились полной неудачей, митрополит Иосиф начал искать иные способы возвращения этой части митрополии под свою власть. В феврале 1669 г. стало известно о его намерении посетить Киево-Печерский монастырь, чтобы похоронить там останки митрополита Дионисия (Балабана) (83). Эта явная попытка возобновить прерванные контакты встретила сочувственный отклик ряда высокопоставленных представителей духовенства Левобережья. Сближение Гетманства с Османской империей, нашедшее выражение в решениях Корсунской рады, вызывало здесь глубокое беспокойство. «Непокорные овцы бегут к волку», — писал Лазарь (Баранович) (84). В их глазах митрополит Иосиф (Тукальский) обладал высоким авторитетом как борец за интересы православия, пострадавший за свои убеждения, и они полагали, что благодаря его вмешательству удастся избежать перехода Гетманства под власть «бусурман». 8 марта 1669 г. Лазарь (Баранович) обратился к митрополиту с письмом, в котором извещал о «вольностях», полученных казачьим войском от царя Алексея Михайлоича, по соглашению, заключенному в Глухове. Архиепископ Лазарь убеждал адресата, что «никогда бусурман их не даст». Письмо заканчивалось обращением: «Святыня твоя, всеа Росии пастырь, обрати и всю Росию к православному монарху российскому» (85). Весной 1669 г. с письмом к царю обратился Иннокентий (Гизель). Сообщая о решениях рады в Корсуни, он выражал надежду, что митрополит сможет помещать переходу Гетманства под власть Османской империи. «Муж мудрый, — писал он царю о Иосифе (Тукальском), — благочестивый, православия презельный ревнитель, веры святые восточные столп неколебимый». О его верности православию говорят перенесенные им гонения, и «за его ревность ко православию к нему весь чин здешней благоволит». Если он вернется на митрополичий стол в Киеве, — полагал Иннокентий (Гизель), — то «казаки… с турком соединятися не похотят» (86). В подтверждение истинности своих слов Иннокентий (Гизель) прислал письмо митрополита, в котором выражались пожелания, чтобы Алексей Михайлович «равно» с Владимиром Киевским установил свою власть «над всем православным росийским народом, егоже долгота от Путивля за Перемышль и Самбор, аж до Санока, широта же от Днестра до Двины и за Двину» (87).
В Москве, однако, располагали иными данными о роли митрополита Иосифа (Тукальского) в событиях, предшествовавших Корсунской раде. Весной 1669 г. к этим сообщениям присоединились новые свидетельства. Вышедший из плена киевский полковник Василий Дворецкий, говоря о роли митрополита и гетмана, отметил, что Украину «под турскую мочь те две особы поддают и силно наклонити хотят» (88). Тогда же в Москву попало письмо митрополита к переяславскому полковнику Дмитрию Райче с предложением перейти на сторону Дорошенко (89). В итоге Алексей Михайлович отказал Иосифу (Тукальскому) в его просьбе посетить Киев (90).
Проявленная митрополитом Иосифом (Тукальским) готовность вернуться в Киев привлекла к себе внимание главы Посольского приказа Ордина-Нащокина, решившего воспользоваться этим, чтобы осуществить свои планы мирного присоединения Правобережной Украины к Русскому государству. В ряде записок, поданных царю в конце весны 1669 г., он доказывал, что почву для этого должно подготовить установление церковной связи между Киевской митрополией и Московским патриархатом. Следует добиваться, писал он, чтобы Константинопольский патриарх «учинил… в нынешнее время отпущение Киеву от себя к Московскому святителю». По его плану об этом должен был ходатайствовать Киевский митрополит, а его просьбу мог бы поддержать находившийся в Москве Александрийский Патриарх Паисий, «судия вселенной» (91). В дальнейшем это способствовало бы разрыву между Гетманством и «бусурманами». Он также высоко оценивал роль и значение митрополита в украинском обществе. «А того, государь, митрополита Тукальского все народы руские заступником в вере называют и равного ему никого не ставят» (92). Учитывая реальную роль и планы митрополита, этот замысел Ордина-Нащокина следует признать еще менее реальным, чем надежды, которые возлагали на митрополита Лазарь (Баранович) и Иннокентий (Гизель). Тем не менее переговоры между Ординым-Нащокиным и Иосифом (Тукальским) некоторое время продолжались. Митрополит жаловался на упадок православия в «Литовской земле», на отступничество шляхты, а Ордин-Нащокин отвечал, «похваляя страдания за благочестивую веру православного пастыря кир Иосифа» (93), но к конкретным результатам эти переговоры не привели.
Дипломатические маневры Иосифа (Тукальского) не привели к нужному ему рузультату, ему не удалось распространить свою власть на Левобережье. Летом 1670 г. он жаловался на то, что левобережный гетман Многогрешный «возбраних послушания и благословления сподоблятися» у него, и «в Киеву духовному чину приказано ни с чем к нему, митрополиту, не отзываясь, отцу Софоновичу [игумену Михайловского монастыря.- Б. Ф.] во всем послушным быти» (94). В этих условиях митрополит предпринял весьма своеобразную попытку достичь своей цели. Его посланец брацлавский протопоп Роман Ракушка (вероятно, автор «Летописи самовидца») сумел получить грамоту, в которой Константинопольский патриарх угрожал «проклятием» гетману Демьяну, если тот не отдаст незаконно захваченное имущество о. Романа (95). Располагая таким документом, митрополит через своего посланца о. Мартирия стал требовать, чтобы гетман разослал «универсал» о подчинении левобережного духовенства его власти, угрожая в противном случае публично огласить в церквах текст Патриаршей грамоты. Гетман выполнить это требование отказался и просил защиты у царя. После предпринятых в Константинополе усилий Патриарх в октябре 1670 г. послал гетману свое благословение (96). Другая попытка вернуть Левобережье под власть Иосифа (Тукальского) имела место на рубеже 1671−1672 гг., когда после окончания войны османов с Венецией обозначилась перспектива скорого прихода турецких войск. Многогрешного убеждали перейти на сторону Дорошенко, чтобы сохранить свой пост и свои владения. В этих тайных переговорах участвовал и митрополит Иосиф. Им была прислана из Канева икона, на которой присягал левобережный гетман. Брату Демьяна Многогрешного Василию митрополит писал, что «милостивым… стараньем… гетмана чает в Киеве святым поклонитися и там быть» (97). Но эти планы были раскрыты, Многогрешного арестовала левобережная старшина. Во время следствия гонец, ездивший от Многогрешного в Канев, привел слова митрополита: «Сами добре ведаете, при ком хан, то и господин, а есть столь много у салтана сил, что как ляхом, так и Москве дастся знать» (98). С такими настроениями Иосиф (Тукальский) и его окружение ждали скорого прихода на Украину османских войск.
Переговоры, которые и митрополит, и гетман вели с царем и его советниками в 1669—1671 гг., имели еще одну цель — не допустить наступления русских войск на правобережное Гетманство, пока на Украину не придут османские войска. Как писал митрополит Иосиф Иннокентию (Гизелю), гетман «неотменно с христианскими государствы желает жить в миру и на бусурман вооружатися готов будет, толко б царское величество и король… сохранять их в покое изволили» (99). С этой же целью в те же годы велись переговоры с Речью Посполитой об условиях, на которых правобережное Гетманство могло бы возвратиться под ее власть. Обширный документ с изложением пожеланий Войска Запорожского был составлен в июне 1669 г. для послов на элекционный сейм, закончившийся выбором на польский трон князя Михаила Вишневецкого. Неизвестно, обсуждался ли данный документ с представителями государственных органов Речи Посполитой. Другой документ был подготовлен в начале октября 1669 г. для послов, отправленных на коронационный сейм. Сейм был сорван и поэтому эти предложения на нем не обсуждались, но была достигнута договоренность об организации комиссии для проведения переговоров с Войском Запорожским (100).
Первый документ содержал развернутые обвинения в адрес униатских иерархов, которые в своих епархиях захватывали православные церкви и монастыри. Войско Запорожское требовало, как и ранее, ликвидировать унию и передать православным церковные учреждения и имущества, находившиеся в руках униатской Церкви. Кроме того, особо отмечалась необходимость отобрать православное имущество, оказавшееся у иезуитов. Речь шла также об освобождении церковных имуществ от поборов, о создании особого трибунала для разбора дел, касающихся православных, и о создании кроме Киево-Могилянской академии еще двух академий — в Гоще (на Волыни) и в Могилеве (101). Несомненно, в составлении этого документа участвовал митрополит. Помимо очевидных общих соображений можно отметить такие характерные детали, как жалоба на Тетерю, похитившего денежные средства и ризы из Каневского монастыря (102) и предложение передать на содержание этого монастыря доходы Чигиринского староства (103). Как отмечалось выше, Успенский монастырь в Каневе был в эти годы постоянной резиденцией митрополита. Охарактеризованные выше положения были повторены в развернутой форме в инструкции послам на коронационный сейм. Там подробно и конкретно характеризовалась организация судебного трибунала по делам, касающимся православных, указывалось, что в Могилеве и Гоще не должно быть допущено образование других училищ, прежде всего иезуитских, особенно подчеркивалось, что православное приходское духовенство должно быть уравнено в правах с католическим (104).
Важное место занял вопрос о положении православных в Польско-Литовском государстве и в предложениях, подготовленных в Чигирине для переговоров с комиссарами Речи Посполитой в Остроге в 1670 г. Предложения эти во многом повторяли то, что излагалось в предшествующих инструкциях. Снова говорилось о ликвидации унии и передаче церковных учреждений и имуществ из рук униатов в руки православных. Подчеркивалось, что обе Церкви, православная и католическая, должны пользоваться одинаковыми правами, а митрополит и епископы должны занять места в сенате рядом с католическими епископами. Предлагалось предоставить Киевской академии права и привилегии Краковского университета. От предшествующих документов новая инструкция отличалась более острой постановкой вопросов. В ее заключительной части указывалось, что, пока не будет принято решение о ликвидации унии, послы Войска Запорожского не должны приступать к обсуждению каких-либо других вопросов (105). Появление таких острых формулировок польские политики связывали с воздействием Иосифа (Тукальского), и король пытался через Иннокентия (Гизеля) убедить митрополита, чтобы тот способствовал заключению соглашения, митрополиту было обещано вознаграждение (106). Как и следовало ожидать, переговоры закончились безрезультатно (107). Скорее всего ни власти Гетманства, ни митрополит Иосиф и объединявшиеся вокруг него духовные лица не рассчитывали, что Речь Посполита примет эти условия. Их выдвижение позволяло затягивать переговоры в ожидании благоприятной международной ситуации. Но эти документы дают представление о целях, которых хотели добиться гетман и митрополит в своей религиозной политике, опираясь на поддержку Османской империи.
Летом 1672 г. долгим ожиданиям пришел конец. Султан Мехмед IV во главе большого войска вступил на украинские земли. С походом в гетманской ставке связывали большие планы расширения Гетманства за счет не только Речи Посполитой, но и Левобережной Украины. В разгар военных действий русским властям поступило сообщение, что митрополит пишет «к Дорошенку подо Львов, чтобы он, Дорошенко, с войски шел к Киеву для промыслу» (108). Однако до Киева в то время османские войска не дошли. Как известно, военная кампания была для османов успешной. Находившаяся в состоянии глубокого внутриполитического кризиса Речь Посполитая оказалась не в состоянии дать отпор армии султана. Войскам последнего сдалась одна из главных крепостей на юге страны — Каменец Подольский. 26 сентября началась осада Львова. 16 октября войну завершил Бучачский договор, условия которого продиктовала Османская империя. Султану были представлены предложения гетмана, предусматривавшие ликвидацию унии и возвращение православным церковных учреждений и имуществ, а также признание Иосифа (Тукальского) единственным законным Киевским митрополитом (109), однако в самих переговорах представители Дорошенко не участвовали. При составлении договора предложения гетмана не были приняты во внимание. Не получило по договору никаких приращений и правобережное Гетманство, занятая османскими войсками Подолия была включена в состав Османской империи (110). Таким образом, султан и его сановники не проявили никакого желания ни усиливать позиции православия в Восточной Европе, ни укреплять правобережное Гетманство. Итоги войны стали сильным ударом по всей политической концепции, которой держались митрополит и гетман в течение ряда лет. Одновременно укрепилась и зависимость Гетманства от Османской империи. В начале 1673 г. в Чигирин прибыли османские послы, которые привели гетмана и старшину к присяге на верность султану, «а приводил-де их ко кресту Иосиф митрополит Тукальской» (111).
В течение некоторого времени в Чигирине рассчитывали, что территория Гетманства будет расширена за счет земель Левобережья. Здесь полагали, что османские войска, перезимовав на территории Дунайских княжеств, весной 1673 г. двинутся в поход на Киев. 23 января 1673 г. митрополит Иосиф обратился с письмом к киевским мещанам, заявляя о своей готовности выступить как посредник между ними и гетманом Дорошенко, чтобы, своевременно капитулировав, они спасли город от разграбления. К февралю 1673 г. относятся высказывания Иосифа (Тукальского), что лучше было бы царю «Киев Дорошенку отдать добровольно, чтоб в том кровопролития не было, а салтан-де идет под Киев с великими силами» (112). Однако поход османов на Киев весной-летом 1673 г. не состоялся. Возникли сложности при выполнении условий мирного договора с Речью Посполитой. Сыграло свою роль, вероятно, и то, что к весне 1673 г. русское правительство сосредоточило в районе Киева значительные военные силы.
Со времени османского наступления стало серьезно меняться отношение духовенства Левобережной Украины к митрополиту. «Губителем веры православной» назвал его такой влиятельный человек, как нежинский протопоп Семен Адамович. Наступил разрыв отношений между митрополитом и Иннокентием (Гизелем). Еще летом 1672 г. «за приводом и приказом отца Тукальского» Феодосий (Василевич) отобрал имения Киево-Печерского монастыря под Могилевом (113). Позднее Иннокентий (Гизель) писал в Москву, что «злой гонитель» (как он назвал в своей грамоте Иосифа (Тукальского)) после занятия Киева османами намерен владеть Печерским монастырем, выгнав оттуда архимандрита и братию (114).
Постепенно и на Правобережной Украине стали выясняться последствия решений о приглашении османов в Восточную Европу. На положение православных на землях Речи Посполитой митрополит Иосиф мог влиять еще менее, чем прежде, так как он окончательно стал persona non grata в глазах польских политиков. Одновременно важные перемены произошли на вошедшей в состав Османской империи территории Подолии. Население облагалось высокими налогами и за их неуплату обращалось в рабство (115). Весной 1673 г. был осуществлен набор молодежи в султанскую армию — «молодых робят 800 человек» (116). В Каменце снимали купола и кресты с церквей, большую их часть обратили в мечети, священников подвергали унижениям и оскорблениям (117). Мужское население было принуждено принять ислам (118). На территории самого Гетманства османские войска вели себя так, что в начале 1673 г. Дорошенко пришлось хлопотать о грамоте, которая ограждала бы христианские храмы на территории «Украинского вилайета» от насилия (119). В самом Чигирине во время крестного хода представитель султана требовал «сорвать» с митрополита митру, так как «в Царьграде у грек никогда так не ходят» (120). Под воздействием всего этого менялись настроения населения Правобережной Украины. Возвращавшийся весной 1673 г. из Стамбула русский гонец Василий Даудов сообщал, что здесь его «по селам и местам полковники, и ясаулы, и рядовые казаки, и мещане… принимали, поили и кормили… и провожали версты по три и по четыре со слезами, а молят Бога, чтоб быть у царского величества в подданстве» (121).
Одновременно с подписанием Бучачского договора изменилась международная ситуация. По этому соглашению Речь Посполита уступила земли правобережного Гетманства Османской империи. Тем самым русское правительство могло начать борьбу за Правобережную Украину, не нарушая условий Андрусовского договора. При этом в Москве рассчитывали, что митрополит и гетман, поняв последствия своей политики будут способствовать мирному присоединению правобережного Гетманства к Русскому государству. 16 марта 1673 г. командующему русскими войсками на Левобережной Украине Г. Г. Ромодановскому были отправлены царские милостивые грамоты для гетмана, митрополита Иосифа и правобережных полковников (122). В грамоте, адресованной митрополиту, Алексей Михайлович говорил о своем согласии принять правобережное Гетманство под свою власть и обеспечить его защиту от османов в союзе с другими христианскими государями. Казачеству были обещаны такие же права, какими пользуется Войско Запорожское на Левобережье. Царь напоминал митрополиту о его пожеланиях, чтобы царь установил свою власть «над всем православным российским народом», обещал милость и жалованье (123). Само собой разумелось, что Иосиф (Тукальский) вернулся бы на митрополичий стол в Киеве. Грамоты не были переданы адресатам из-за противодействия Лазаря (Барановича) и левобережного гетмана Ивана Самойловича, но в июне 1673 г. поручение начать переговоры было дано Иннокентию (Гизелю). Со своим письмом, в котором настоятель Киево-Печерского монастыря призывал митрополита перейти под власть царя, он отправил в Канев иеромонаха Серапиона (Полховского) (124).
Для гетмана и митрополита открывалась возможность содействовать мирному объединению украинских земель по обоим берегам Днепра под русским протекторатом, что содействовало бы сохранению православия на Правобережной Украине и усилило бы позиции Русского государства как защитника прав православных в Польско-Литовском государстве. Некоторые свидетельства источников говорят как будто о том, что и гетман, и митрополит испытывали определенные сомнения в правильности избранной ими политической линии. Согласно одному из рассказов, на раде, собравшейся в Чигирине, митрополит Иосиф выступил с поучением, порицая тех, кто служит туркам, разоряет церкви и строит мечети. По словам рассказчика, это поучение вызвало раздраженную реплику одного из главных лиц в Гетманстве, обозного Гулака: «Уж ты нас усоветовал, так не скоро отсоветуешь» (125). Сохранилось и свидетельство о гневе гетмана на митрополита, который своими советами загнал его в «поганскую неволю» (126). Переговоры продолжались с июня по октябрь 1673 г. Серапион (Полховский) совершил 3 поездки в Чигирин. Дорошенко добивался, чтобы его признали гетманом обоих берегов Днепра, а царь вывел бы русские войска из Киева, обязался не вмешиваться во внутреннюю жизнь украинского общества и скрепил свое обязательство присягой. Требования Дорошенко не соответствовали его реальному положению, а сам гетман не пользовался в Москве таким доверием, чтобы вывести из Киева русские войска. К тому же, как показали переговоры с посланцами генерального есаула Якова Лизогуба, казаки, резко порицая политику Дорошенко, предлагали «многих ратных людей на ту сторону Днепра в скорых времяне прислать, покаместа турские войска не наступят» (127). Митрополит мог бы воспользоваться своим влиянием, чтобы добиться быстрого и мирного соединения украинских земель и освобождения правобережного Гетманства от османского протектората, но он этого не сделал. Его участие в переговорах выразилось только в том, что он советовал принять условия, предложенные Дорошенко (128). В результате в конце 1673 г. в Москве было принято решение прервать переговоры и послать за Днепр войска. В начале февраля 1674 г. войска Ромодановского и левобережного гетмана Самойловича подступили к Каневу и находившиеся в нем казаки во главе с Яковом Лизогубом сдали город. Митрополит бежал из своей резиденции в Чигирин (129). Начался переход на русскую сторону правобережных полков и на раде в Переяславе 15 марта 1674 г. Самойловича избрали гетманом обоих берегов Днепра. В конце июня 1674 г. русские войска осадили Чигирин. Во время обстрела города был разрушен дом Иосифа (Тукальского) и он сделался «от страху болен» (130). Приход на помощь Дорошенко османской армии позволил освободить Чигирин от осады, но поведение османских войск, целиком уничтоживших все мужское население города Умань, лишило Дорошенко всякой поддержки в украинском обществе. Началось массовое бегство людей с Правобережья за Днепр.
Политическая ситуация вновь изменилась, после того как сейм 1673 г. разорвал условия Бучачского договора и война Польско-Литовского государства с Османской империей возобновилась. Польская сторона восстановила контакты с властями Правобережной Украины. Уже в 1673 г. в Чигирин как представитель Речи Посполитой приезжал Львовский православный епископ Иосиф (Шумлянский). Он обещал Дорошенко пожизненное гетманство, а Иосифу (Тукальскому), что «митрополия… до живота его привилеями отдана будет» (131). В самом конце 1674 г. король Ян Собеский направил в Чигирин посольство во главе с тем же Иосифом (Шумлянским) (132). В начале 1675 г. Дорошенко сообщил посольству условия, на которых он соглашался вернуться под власть Речи Посполитой. В этих условиях, как и в более ранних исходивших от него документах, гетман настаивал на ликвидации унии, на передаче православным всех церковных имуществ и кафедр, на уравнении в правах православных приходских священников с католическими, на предоставлении православному митрополиту и епископам мест в сенате (133). Вероятно, в составлении этого, как и более ранних документов, принимал участие митрополит Иосиф. Этот документ несомненно свидетельствует о стремлении обеспечить православным более широкие права на территории Польско-Литовского государства. Вместе с тем очевидно, что собственной политикой гетман и митрополит довели положение дел до такого состояния, когда у них не было никаких возможностей добиться принятия польско-литовской стороной этих условий. Большая часть территории Гетманства уже реально не подчинялась Дорошенко. За Днепр в 1675 г. стали уходить уже не только простые люди, но и приближенные гетмана. В ответе короля не было речи ни о ликвидации унии, ни о возвращении православным чего-либо утраченного в предшествующие годы (134).
В начале 1675 г. митрополит Иосиф был уже сильно болен. Он ослеп, у него отнялись ноги, и 26 июля 1675 г. он скончался (135). Униатский митрополит Киприан Жоховский (тот самый, что отобрал у Иосифа Лещинский монастырь), сообщая о его смерти в Рим, писал, что покойный был «воплощением всякого зла… ожесточенным врагом моим и моего предшественника, яростным преследователем святой Римской Церкви и святой унии» (136). Действительно, многие поступки митрополита говорят о его несомненной преданности своей вере и своей Церкви, но стремление защищать свою веру и свою Церковь без России и против России привело его на тот путь, который не принес ничего хорошего ни православию, ни православной Церкви на украинских и белорусских землях.
Примечания
1. Липинський В. Украiна на переломi. 1657−1659. Фiладельфiя, 1991. С. 205, 228.
2. Смирнов Ф. Виленский Свято-Духов монастырь. Вильна, 1888. С. 78.
3. Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России (далее — АЮЗР). Т. 8. СПб., 1875. С. 395. См. также: Грушевський М. С. Iсторiя Украiни-Руси. Т. 9/2. Киiв, 1931. С. 1380.
4. Degiel R. Protestanci a prawos? awni. Patronat wyznaniowy Radziwi?? ow bir? anskich nad Cerkwi? prawos? awn? w ksiestwie S? uckim w XVII w. Warszawa, 2000. S. 27−28, 60.
5. Praszko I. De Ecclesia Ruthena catholica sede metropolitano vacante. 1656−1665. Romae, 1944. Р. 46−47.
6. Находился в Киеве уже в октябре 1657 г. (АЮЗР. Т. 4. СПб., 1863. N 46. Стб. 77).
7. Там же. N 51. С. 83 и след.
8. Degiel R. Protestanci a prawos? awni… S. 39, 58−59; Заборовский Л. В. Католики, православные, униаты. Проблемы религии в русско-польско-украинских отношениях конца 40-х — 80-х гг. XVII в. Ч. 1. М., 1998. С. 183, 223, 226−232.
9. Mironowicz A. Prawos? awie i unia za panowania Jana Kazimierza. Bia? ystock, 1997. S. 154.
10. Публикация текста см.: Ibid. S. 173−174.
11. См. сообщения нежинского протопопа Максима Филимоновича: АЮЗР. Т. 5. СПб., 1892. Стб. 379.
12. О тексте договора см.: Беднов В. А. Православная Церковь в Польше и Литве (no Volumina Legum). Минск, 2002. С. 256−259.
13. Цит. по: Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Кн. 7. М., 1996. С. 270.
14. Эйнгорн В. О. Очерки по истории Малороссии в XVII в. М., 1899. С. 154, 156.
15. Макарий (Булгаков), митр. Указ. соч. Кн. 7. С. 272−273.
16. Bendza M. Tendencje unijne wzgledem Cerkwi prawos? awnej w Rzeczypospolitej w latach 1674−1686. Warszawa, 1987. S. 156−157.
17. Беднов В. А. Указ. соч. С. 261−262.
18. Mironowicz A. Op. cit. S. 194−197.
19. Собрание древних грамот и актов городов Минской губернии, православных монастырей, церквей и по разным предметам. Минск, 1848. N 129.
20. Там же. N 131.
21. Как «намесник метрополии Киевское» он фигурирует в документе июня 1663 г. (Там же. N 132).
22. Там же. N 133.
23. См. письма П. Тетери М. Пражмовскому от 6 и 14 ноября 1663 г.: Памятники, изданные Временною комиссиею для разбора древних актов, Высочайше утвержденною при киевском, подольском и волынском генерал-губернаторе. Т. 4. Киев, 1859. N LXXXII, LXXXIV.
24. Там же. N LXXXV.
25. Текст привилея см.: Собрание древних грамот и актов… N 135. О дате документа см.: Bendza M. Op. cit. S. 164.
26. Собрание древних грамот и актов… N 134.
27. АЮЗР. Т. 5. СПб., 1867. N 87.
28. Архив Юго-Западной России. Ч. 1. Т. 4. Киев, 1871. N 12.
29. Лiтопис самовидця. Киiв, 1971. С. 96.
30. Памятники, изданные Временною комиссиею… Т. 4. N XC.
31. Крикун М. Мiж вiйною i радою. Казацтво Правобережноi Украiни в другiй половинi XVII — на початку XVIII столiття. Киiв, 2006. С. 122.
32. Архив Юго-Западной России. Ч. 2. Т. 2. Киев, 1888. N XXIX.
33. Он даже просил крымского хана добиться освобождения митрополита (Эйнгорн В. И. Указ. соч. С. 320−321).
34. Wojcik Z. Nieznane dokumenty do biografii Paw? a Tetery, Jerzego Chmielnickiego i Jozefa Tukalskiego // Przegl? d historyczny. 1961. N 3.
35. Крикун М. Указ. соч. С. 214−215
36. Там же. С. 224−225.
37. Археографический сборник документов, относящихся к истории Северо-Западной Руси. Т. 2. Вильна, 1867. N 54.
38. Еще в августе 1667 г. на «консисторском суде» в Могилеве он разбирал дело о наезде игумена Кутеинского монастыря на Буйницкий монастырь. См.: Археографический сборник… Ч. 1. Вильна, 1867. N 79.
39. Крикун М. Указ. соч. С. 302−303.
40. Там же. С. 293−294.
41. Беднов В. А. Указ. соч. С. 265.
42. Крикун М. Указ. соч. С. 293.
43. Лiтопис самовидця… С. 102.
44. АЮЗР. Т. 7. СПб., 1872. N 34. Стб. 92.
45. Археографический сборник… Т. 7. Вильна, 1878. N 109.
46. АЮЗР. Т. 7. N 34. Стб. 92.
47. Археографический сборник… Т. 2.? 54.
48. АЮЗР. Т. 7.? 34. Стб. 92.
49. Katalog dokumentow tureckich. Cz. 1: Dokumenty do dziejow polskich i krajow o? ciennych w latach 1455−1672. Oprac Z. Abrahamowicz. Warszawa, 1959.? 372. S. 351.
50. АЮЗР. Т. 6. СПб., 1869.? 68.
51. Там же. N 71. Стб. 245.
52. Акты, относящиеся к истории Западной России. Т. 5. СПб., 1853. N 71.
53. АЮЗР. Т. 7. N 34. Стб. 92−93.
54. Полное собрание законов Российской империи (далее — ПСЗ). Собр. 1. Т. 1. СПб., 1830. С. 665, 668.
55. Там же. Т. 1. N 420. С. 728−731.
56. АЮЗР. Т. 6. N 71. Стб. 247−248.
57. Санин Г. А. Правобережная Украина и русско-польские переговоры 1667 г. в Москве // История СССР. 1970. N 1. С. 135.
58. АЮЗР. Т. 6. N 71. Стб. 236.
59. Там же. Стб. 240.
60. Там же. Стб. 242.
61. Там же. Стб. 245−246.
62. Там же. Стб. 234, 248 и др.
63. Там же. Стб. 231.
64. Там же. Стб. 259.
65. Там же. N 71. Стб. 235.
66. Там же. Т. 7. N 4. Стб. 4.
67. Там же. Т. 7. N 32. Стб. 85.
68. Лiтопис самовидця… С. 103.
69. АЮЗР. Т. 7. N 11/II. Стб. 31.
70. Письмо послал А. Л. Ордину-Нащокину литовский референдарь Киприан Павел Бжостовский в марте 1668 г. (РГАДА, ф. 79. (Сношения России с Польшей)), 1668 г., N 3, л. 186, 257).
71. Там же, л. 262−266.
72. Правда, когда «добрый человек» не только не получил обещанной ему булавы, а был убит по приказу Дорошенко, то никаких протестов со стороны митрополита не последовало.
73. АЮЗР. Т. 8. СПб., 1875. N … Стб. 66.
74. Там же. Т. 7. N 31. Стб. 77, N 47, 136.
75. Крикун М. Указ. соч. С. 251−252.
76. АЮЗР. Т. 7. N 31. Стб. 78.
77. См. письмо Феодосия (Василевича) Богуславу Радзивиллу от 25 сентября 1668 г.: Археографический сборник. Т. 7. N 113.
78. АЮЗР. Т. 8. N 73. Стб. 218−219. О передаче «статей» турецким властям см.: РГАДА, ф. 89 (Сношения России с Турцией), кн. 8, л. 301−302.
79. Археографический сборник… Т. 7. N 113.
80. Крикун М. Указ. соч. С. 265−266.
81. Там же. С. 279.
82. Там же. С. 266−267.
83. АЮЗР. Т. 8. N … Стб. 120.
84. Письма Преосвещенного Лазаря (Барановича). Чернигов, 1865. N 56. С. 65.
85. АЮЗР. Т. 8. N 26. Стб. 107−108.
86. Там же. N 30. Стб. 131- 132.
87. Там же. Стб. 132−134.
88. Там же. N 79. Стб. 229.
89. Там же. N 37. Стб. 141−142.
90. Там же. N 41.
91. Там же. Т. 9. СПб., 1877. N. 2. Стб. 8−9; Эйнгорн В. И. Указ. соч. С. 578−579, 591−598.
92. АЮЗР. Т. 9. N 2/III. С. 21.
93. Там же. N 60/I и II. Стб. 255, 257.
94. Эйнгорн В. И. Указ. соч. С. 661.
95. Лiтопис самовидця… С. 110.
96. Подробную характеристику этого эпизода см.: Эйнгорн В. И. Указ. соч. С. 696−699, 705−709, 719.
97. Там же. С. 809.
98. АЮЗР. Т. 9. N147/XIV. Стб. 723−724.
99. Там же. N 8. Стб. 43.
100. Крикун М. Указ. соч. С. 288−290.
101. Там же. С. 292−295. Там же см. и публикацию краткого изложения этого документа.
102. Там же. С. 295.
103. Там же. С. 297, 300.
104. Там же. С. 302−304.
105. АЮЗР. Т. 9.? 47. Стб. 196−208; Perdenia J. Hetman Piotr Doroszenko a Polska. Krakow, 2000. S. 223−225.
106. Perdenia J. Op. cit. S. 227−228; Эйнгорн В. И. Очерки… С. 715.
107. Perdenia J. Op. cit. S. 234.
108. Эйнгорн В. И. Указ. соч. С. 883. Нежинский протопоп Семен Адамович писал в ноябре 1672 г. А. С. Матвееву, что «губитель веры православные христианские митрополит Тукальской беспрестанно посылает к нему, чтоб шол под Киев, обнадеживая его, что мало людей». (АЮЗР. Т. 11. СПб., 1879.? 33. Стб. 82−83).
109. Pisma do wieku i spraw Jana Sobieskiego/Zebr. i wyd. Fr. Kluczycki. T. 1. Cz. 2. Krakow, 1881. S. 1112.
110. Текст Бучачского договора см.: Ibid. S. 1113−1114.
111. АЮЗР. Т. 11. N 54. Стб. 151.
112. Эйнгорн В. И. Указ. соч. С. 887.
113. Там же. С. 864.
114. АЮЗР. Т. 11.? 55. Стб. 175.
115. Kolodziejczyk D. Podole pod panowaniem tureckim. Elajet Kamieniecki. 1672−1699. Warszawa, 1994. S. 88.
116. АЮЗР. Т. 11.? 71. Стб. 242.
117. Ojczyste spominki w pismach do dziejow dawnej Polski. Krakow, 1845. S. 172−174, 198.
118. Kolodziejczyk D. Op. cit. S. 115.
119. Dorosenko D. Ripka J. Hejtman P. Doroszenko a jeho turecka politika // Easopis Narodniho muzea. T. 107, Praha, 1933. S. 42−43.
120. Эйнгорн В. И. Указ. соч. С. 887.
121. РГАДА, ф. 89 (Сношения России с Турцией), кн. 13, л. 59 об.-60.
122. Эйнгорн В. И. Указ. соч. С. 900.
123. АЮЗР. Т. 11. N 57. Стб. 203−206.
124. Эйнгорн В. И. Указ. соч. С. 908−909, 914. Письмо Иннокентия (Гизеля) см.: АЮЗР. Т. 11. N 81.
125. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. 6. М., 1961. С. 455.
126. РГАДА, ф. 79, 1674 г., N 1, л. 5.
127. АЮЗР. Т. 11. N 55. Стб. 166−170.
128. Подробное изложение переговоров см.: Эйнгорн В. И. Указ. соч. С. 914−924, 929−935, 943−946.
129. Там же. С. 956.
130. Там же. С. 963.
131. Там же. С. 910−911.
132. О подготовке посольства см.: Wolinski J. Krol Jan III a sprawa Ukrainy. 1674−1675. Warszawa, 1934. S. 20−23.
133. Ibid. S. 24.
134. Ibid. S. 28.
135. Эйнгорн В. И. Указ. соч. С. 997.
136. Bendza M. Op. cit. S. 34
Источник: «Вестник церковной истории». Москва, N1(13/14) 2009 г.
