 |
| Православие.Ru | 04.03.2009 |
В 1999 году в московском Сретенском монастыре была открыта духовная школа — Сретенское высшее православное училище, преобразованное затем в духовную семинарию. О выборе жизненного пути и о годах, проведенных в стенах семинарии, рассказывают преподаватели и студенты СДС.
— Илья, расскажите, как вы пришли к решению поступать в семинарию? И повлиял ли кто-нибудь на ваш выбор?
— Закончив школу, я, как и миллионы других молодых людей — моих ровесников, оказался перед выбором, возможно одним из самых важных, — выбором жизненного пути. Правда, было то, что несколько отличало меня от других семнадцатилетних: я родился в семье священника. И человеком и священником, который, безусловно, положительно повлиял на мой выбор, был мой отец.
Я с самого рождения жил фактически в Церкви, в абсолютно церковной обстановке. Мой прадед закончил жизнь иеросхимонахом, дед — схиархимандритом, мой отец — протоиерей и четверо моих дядей — священники. Я был окружен этим миром всю свою жизнь, и церковная жизнь сама собой стала для меня органичной. Особым пластом врезались в память воспоминания, как я в трех-четырехлетнем возрасте практически каждый день рано утром ходил с отцом (тогда еще ключарем кафедрального собора в честь иконы Божией Матери «Неопалимая Купина»), в этот старинный храм, как мы стояли вдвоем в полумраке алтаря, когда в храме еще не было ни единого человека. Позже отец служил на разных приходах, а затем его назначили настоятелем прихода, которого просто не было. Выстроили храм, и мне посчастливилось пережить время зарождения прихода. На приходе собрались люди из разных концов Ульяновска, которые сумели стать настоящей христианской сплоченной общиной. И я прожил при этом храме, ставшим для меня домом, еще десять лет. Поступить в семинарию было бы для сына священника шагом естественным. Конечно, я думал и о других вариантах своей будущей жизни. Правда, все мои родные хотели, чтобы я пошел по стопам отца. После недолгих смущений я осознал, что это действительно единственный для меня возможный путь.
— Чтобы поступить в семинарию, нужно было сдать вступительные экзамены. Вы помните, как они проходили?
— Да. Нужно было написать изложение и пройти собеседование с ректором семинарии архимандритом Тихоном. После школы было непривычным видеть на преподавательском месте иеромонаха — отца Симеона, именно он проводил изложение. Текст для школьника тоже был несколько необычным — про афонские монастыри. Все это только обострило интерес к новому учебному заведению, о котором я столько слышал, но, как оказалось, ничего толком не знал. На следующий день нас ждало куда более волнующее событие — собеседование с ректором. Это было 2 августа, в мой день ангела. Я причастился и отправился на собеседование. Что интересно, волнение настолько сконцентрировало меня в самом себе, что из тогдашних ребят-абитуриентов не запомнился почти никто. Собеседование прошло как-то беспорядочно, вопросы были на совершенно разные темы, причем почти не касающиеся экзаменационной программы. Мы поговорили о литературе, истории, я рассказал что-то об императоре Павле I, на чем мое собеседование и закончилось.
— Изменились ли после поступления в семинарию ваши отношения со светскими друзьями?
— Нет, отношения ни с кем не изменились, в том числе и с моими светскими друзьями. Я никогда не скрывал, из какой я семьи и кем собираюсь быть в будущем. Может быть, не все верили, что я действительно пойду в семинарию. Всем казалось, что это что-то настолько страшное и необратимое, что для того, чтобы осмелиться туда пойти, нужно быть совершенно не от мира сего. Мое поступление вызвало только одобрение и уважение со стороны моих друзей, ну и, может быть, удивление и некоторое непонимание со стороны других знакомых.
Во всяком случае, я ощутил то, что с помощью Божией я исполнил свою мечту, что реализовал единственную существовавшую для меня действительность.
А дальше началась повседневная жизнь со всеми ее трудностями и проблемами.
— К чему было труднее всего привыкнуть в семинарии?
— Труднее всего мне, как, думаю, и другим, было учиться жить в коллективе. Это проблема не коллектива, а личности, особенно если раньше не приходилось в коллективах жить. Легко было тем, кто прошел армию, но никак не тем «домашним» ребятам, которые всю свою жизнь прожили в семье.
Другим важным именно для меня вопросом был вопрос духовничества. Мне нужно было привыкнуть к новым духовникам, ведь до этого я исповедовался исключительно у своего отца. Правда, я довольно быстро справился с этой проблемой.
Что касается житейских проблем, то они в семинарии такие же, как и у «простых смертных». С кем-то мы уживались, с кем-то нет, но тогда приходилось переламывать свою гордость. Курс наш был очень дружным, и никаких конфликтов на моей памяти не было. Довольно быстро нашлись и новые друзья.
— А когда вы в первый раз надели подрясники?
— Через полгода после поступления, в день памяти священномученика Илариона, нашему курсу благословили носить подрясники. Благословляли архиепископ Арсений Истринский и архиепископ Евгений Верейский. Мне благословил носить подрясник владыка Арсений. Это было значимо для всех, поскольку не каждому из нас прежде давалось благословение на ношение подрясника, и это послужило своеобразным знаком того, что теперь мы все в одном коллективе Сретенской духовной семинарии.
— Какие преподаватели и предметы были особо любимыми?
— Как ни странно, но любимые предметы определялись по преподавателям. Так, весь курс полюбил предмет Олега Стародубцева — библейскую историю. Лично мне была очень интересна общецерковная история, интерес к которой привил замечательный преподаватель Николай Николаевич Данилевич.
Так прошли месяцы, а потом и годы: за монотонностью будней время летело незаметно.
— У семинаристов ведь не все учеба, есть и свободное время?
— Конечно. В свободное время я общался с друзьями, ходил в наш тренажерный зал. Но, знаете, нередко самым желанным способом провести свободное время было просто упасть в кровать и проспать как можно дольше.
— Одна из обязанностей семинаристов - говорить проповеди. Что вы чувствовали, когда произносили свою первую проповедь?
— Первая проповедь — это очень волнующий момент. Отчасти потому, что ты говоришь то, что ты думаешь согласно Священному Писанию и святым отцам, и не знаешь, как это воспримут слушающие, услышат ли они вообще то, что ты говоришь. С письменными работами куда проще. Мне всегда нравилось писать сочинения. Это очень интересно — самому перечитать кучу материала, а потом изложить его со своей точки зрения.
— Еще семинаристы поют в хоре.
— Да, еще семинаристы поют в хоре, правда, не все. В хор я попал сразу после поступления. Помню, как еще на собеседовании мы вместе с отцом Тихоном и проректором семинарии отцом Амвросием (ныне епископ Гатчинский, ректор Санкт-Петербургских духовных школ) пели тропарь пророку Илие. После меня взяли в хор, где, по сути, я и учился петь. Хор дал мне очень многое. Во-первых, я действительно научился петь, что дает возможность потом красиво служить; во-вторых, я стал разбираться в церковной музыке; и наконец, с хором я объехал весь мир.
— А как семинаристы сдают сессии? Наверное, к такой вечной студенческой палочке-выручалочке, как шпаргалка, в семинарии не прибегают?
— Самое страшное время для семинариста, как и для любого другого студента, — сессия, кровожадное время бессонных ночей. Подготовка к экзаменам, как правило, проходит по ночам. Конечно, довольно трудно бывает вспоминать материал целого семестра по всем предметам. Тяжело, когда что-то забыл, и еще хуже, когда не знал, да еще забыл. А шпаргалки — главный атрибут любого студента на сессии; православные семинаристы, как это ни прискорбно, от своих светских товарищей не только не отстают, их изобретательность иногда пугает.
— А какие у семинаристов послушания?
— В семинарии у каждого студента есть свои послушания. Это непосредственная потребность самого коллектива, а также служит уроком для личной дисциплины. На первом курсе моим практически постоянным послушанием был книжный склад, на который меня отправляли если не каждый день, то через день. Потом послушания были такие же, как и у всех. Послушания у нас существуют для всех студентов в независимости от курса, на котором они учатся. Это уравнивает студентов. Отчасти благодаря этому у нас отсутствует так называемая дедовщина.
— Не только занятия, послушания, но, вероятно, и праздники у семинаристов общие?
— Конечно! Ведь в семинарии мы все живем вместе. Вместе празднуем и церковные праздники, вместе празднуем и праздники каждого из нас — день ангела или же день рождения. И что самое главное, приносящее некую моральную поддержку, так это то, что празднуем мы все свои праздники не только в студенческом кругу, но празднуем их со своим же священноначалием и братией.
Одним из самых главных праздников для студента Сретенской семинарии является день памяти священномученика Илариона, покровителя нашей обители, а еще это время окончания первого семестра и время, когда все разъезжаются, чтобы навестить свои семьи.
— В семинарии за жизнью семинаристов наблюдают дежурные помощники. Как складываются отношения с ними?
— Дежурные помощники являются частью «духоносного и несокрушимого» коллектива семинарии. Исторически этот элемент был противоречивой и всеми студентами не любимой частью духовной школы. Не любимой, но и не заменимой. Неизгладимы в памяти семинаристов студенческие бунты почти во всех дореволюционных семинариях именно из-за дежпомов. Но не все в жизни оказывается так страшно. У нас в Сретенской семинарии все гораздо проще, поскольку все дежурные помощники являются выпускниками нашей семинарии, частью того же студенческого коллектива. И у студентов поддерживаются настоящие дружеские отношения с дежпомами.
— Илья, вы студент уже 5-го курса и можете осознать, какие качества сформировала в вас семинария.
— Подводя итоги своего пребывания в стенах семинарии, замечаешь, как много на самом деле получил. Семинария дает образование на самом высшем уровне; преподавательскому составу Сретенской духовной семинарии может позавидовать любой светский вуз. Но если даже не говорить об образовании, то семинария — довольно сильная школа жизни. Здесь мы живем 24 часа в сутки в коллективе, сталкиваемся с людьми разных характеров, учимся общению, учимся разбираться в людях. Это, быть может, самый главный семинарский урок для будущего священника.
Особенно важно то, что наша семинария располагается в монастыре. Мы живем непосредственно с монахами, общаемся с ними, живем монастырской жизнью, что придает особенный дух. Именно здесь предоставляются возможности развития не только умственного, но и духовного. Здесь у каждого из нас есть духовник, который и наставляет нас в духовной жизни, и тем самым преподает урок духовничества для будущего пастыря.
Еще одно преимущество именно нашей семинарии — паломнические поездки. Это радость, которая дается далеко не каждому студенту духовных учебных заведений. Большинство из них не выезжают за стены своей семинарии на протяжении всего обучения. Лично я за пять лет, проведенных в семинарии, побывал в паломнических поездках по разным святым местам России, на Святой Земле, в Италии. И это не считая поездок с хором по всем континентам, за исключением разве что Антарктиды. Но Антарктиду предоставим грядущим поколениям, нам достаточно и того, что нам дали.
