 |
| Русский дом | Виктор Тростников | 24.02.2009 |
Масштаб исторической личности принято измерять тем, насколько длительными оказываются последствия её деятельности, как велик тот отрезок будущего, в котором она продолжает присутствовать своим именем и своими свершениями. Скажем, когда мы говорим, что Александр Македонский был великий человек, эта оценка обосновывается тем, что созданная им империя открыла эпоху эллинизма, в которой половина мира жила в течение 500 лет. Однако, этот критерий, будучи правильным, является недостаточным — он только половина действительно исчерпывающего критерия. Его надо дополнить симметричной характеристикой — величиной того отрезка исторического прошлого, который присутствует своими результатами и своими заветами в деятельности того лица, масштаб которого мы пытаемся измерить. К лицам, которые жили совсем недавно, мы можем применить только эту мерку, ибо их воздействие на будущее откроется только в самом будущем, но чаще всего бывает так, что зона будущего, в которой он присутствует, обычно сопоставимы.
В случае скончавшегося в декабре прошлого года Патриарха Алексия II можно сказать с абсолютной уверенностью, что миссия, которую он выполнял, была преемственной, и груз этой преемственности накапливался в течение многих веков, становясь всё более тяжёлым. Нам не понять смысл его деятельности, если мы не поймём смысл деятельности четырёх предыдущих Патриархов послесинодального периода. А обнаружить преемственность в их деятельности можно, лишь заглянув в прошлое ещё дальше.
Последние Патриархи Русской Православной Церкви несли крест служения всемирно-историческому делу свидетельства перед миром о Христовой Истине. В этом служении им приходилось делать кое-что такое, значение чего не понимали даже верующие, так что недостатка в критике они не испытывали.
Эта удивительная верность скрытой от поверхностных взоров цели у всех пяти последних Патриархов, претерпевших немало поношений, несомненно была руководима Святым Духом.
Итак, вспомним, в чём состоит предназначение нашей Церкви. Оно определяется речением Господа: «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют её» (Мф. 16, 18). «Моя» Церковь — это в устах Христа, конечно, та, которую Он сам основал, т. е. Святая Апостольская Православная Церковь, в которой дышит Святой Дух. После падения в 1453 году под ударами турок Византии, Россия осталась единственной великой страной, где государственной религией, охраняемой со всей бережностью, было Православие. И наша историческая задача в том, чтобы сохранить свою Церковь с Божией помощью, ибо нам сказано, что и врата ада не одолеют её.
Богодухновенный инок Спасо-Елеазаровского монастыря под Псковом Филофей выразил это в чеканной формулировке: «Два Рима пали, Москва — Третий Рим, а четвёртому не бывати».
Зачем кто-то на нашей грешной земле обязательно должен сохранять в неприкосновенном виде учение Христа? Почему Бог в этом нуждается? Нуждается, конечно, не Бог. Это учение нужно людям, поскольку оно спасительно. Сегодня мало кто это понимает, но в конце времени, когда мир начнёт явно погружаться в бездну беззакония и греха, многие начнут искать, за что ухватиться, чтобы не утонуть в зловонной трясине, и тогда призыв Сына Божия: «Покайтесь!» — будет услышан, и каждое Его слово востребовано. Вот тогда-то Православная Церковь поделится сбережённою ею Истиной со всеми, кто к ней потянется. Вот для чего нужен третий и последний Рим — Россия и её Церковь.
Но тут необходимо учитывать очень важную деталь. Чтобы выполнить выпавшую на её долю задачу сохранения для всего мира подлинного христианства, Россия должна сохранить его целиком, продемонстрировать заключённую в нём Истину во всей полноте, иначе это не будет спасительным примером для кающихся. Следовательно, мы обязаны сберечь не только догматические вероучительные и богослужебные аспекты Православия, но и экзистенциальный его аспект — показать гибнущему человечеству, каким образом следует организовывать общественную жизнь, чтобы она не препятствовала, но и содействовала спасению душ. Здесь в первую очередь возникает вопрос о правильном соотношении двух главных социальных институтов: Церкви и государства. Этот вопрос давно решён православным богословием — наилучшее соотношение есть так называемая «симфония» (созвучие), состоящая в следующем: Церковь спасает души пасомых и воспитывает их в духе законопослушания и служения государству, а государство защищает граждан от внешних и внутренних врагов, спасает Церковь, а также поддерживает её законодательно, если нужно, и материально. Этот принцип устроения христианского социума сформулирован ещё в V веке и нашёл юридическое воплощение в шестой новелле кодекса Императора Юстиниана.
Вот что должна явить миру в последние времена Россия помимо апостольской веры — симфонию в жизнеустроении, иначе её свидетельство не будет убедительным и врачующим. Об этом почему-то совершенно забывает большинство наших православных верующих, в остальном достаточно богословски грамотных.
Однако Бог об этом не забыл и только этим можно объяснить принятие Поместным собором 1917 года решения о восстановлении Патриаршества и избранием в Патриархи святителя Тихона одновременно с воцарением богоборческой и анти¬церковной власти. И русские люди, как на Родине, так и в эмиграции, долго ещё не понимали сокровенного значения этого акта, а главное, не понимали всей мудрости управления Церковью Патриархами в атеистическом государстве и нередко сурово осуждали их.
Дальновидную позицию занял уже первый послесинодальный Патриарх свт. Тихон, чьи святые мощи, покоящиеся в Донском монастыре, служат ныне источником чудес и исцелений. Памятуя слова апостола: «Нет власти не от Бога», — он ни разу не осудил Советскую власть как политическую форму, и его знаменитая «Анафема» 1918 года относилась не к государственному устройству, а к людям, совершающим кощунства. Когда же началось изъятие церковных ценностей, он, запретив священникам участвовать в этом, в то же время дал им указание не препятствовать изъятию. А незадолго до смерти, в 1925 году, подписал «Завещание», где открыто признал легитимность большевистской власти. Лояльность новому режиму подтвердил и Патриарший Местоблюститель Сергий в своей «Декларации» 1927 года, вызвавшей бурю негодования в Зарубежной Церкви.
Чем же оправдывалась такая непопулярная стратегия Патриархов? Конечно же, необходимостью выполнения Россией и её Церковью предписанного ей Богом назначения. Иными словами, все пять предстоятелей нашей Церкви, начиная со святителя Тихона, исполняли Господню волю, и это был настоящий подвиг, ибо у заметной части паствы они не встречали понимания.
Сегодня харизматичность последних Патриархов становится очевидной. Может быть, только они одни видели русских революционеров теми, кем те действительно были — заблудшими сынами Отечества, соблазнившимися марксистской ересью, сулившей всемирное братство и рукотворный рай, в котором все люди будут счастливы. Они понимали, что этот порыв к «научно обоснованной» псевдорелигии неизбежно будет ослабевать, так как неосуществимость утопии начнёт осознавать всё большее число людей, и властям придётся искать выход из тупика, в который они сами себя загнали. И, оказавшись в безвыходном положении, власть начнёт искать помощи у той силы, которая и прежде неоднократно спасала Россию в критических ситуациях, — у Церкви. Зная это, Патриархи заранее протянули руку помощи правительству, не смущаясь тем, что оно не торопилось за неё ухватиться. Первый сигнал SOS поступил в 1943 году от Сталина, когда он встретился с будущим Патриархом Сергием для обсуждения того, как совместно победить гитлеровских агрессоров.
Подлинный и необратимый поворот руководства России к Церкви произошёл при недавно почившем Патриархе Алексии II, и его заслуга в этом громадна. Будучи всегда подчёркнуто лояльным, он нигде ни на йоту не отступил от Христовой правды и этим, наряду с личным обаянием, воспитанностью и выдержкой, заслужил безоговорочное уважение практически всех политических лидеров. Он «повернул» к Православию двух последних президентов России. Это ли не реальный шаг к симфонии, от которой России не уйти?
Вечная память великому Первосвятителю, чья миссия была всемирно-исторической.
