 |
| Правая.Ru | Иван Нечаев | 19.02.2009 |
В современной ситуации, когда РПЦ МП уже явно становится пост-религиозной организацией, РПСЦ предстоит сделать выбор: или склониться пред новым жестоким ересиархом и стать послушным сателлитом господствующего безверия, или остаться верной святоотеческому преданию и отказаться от каких-либо духовных контактов с новообрядческим священством как еретическим, если не безбожным в наши дни.
Интронизация нового первоиерарха новообрядческой церкви Кирилла, казалось бы, не должна была возмутить спокойствие русских старообрядцев. С точки зрения экклезиологической, это внутреннее дело господствующей конфессии, с которой Русская Православная Старообрядческая Церковь поддерживала, начиная с советских времен, «добрососедские отношения». Может быть, и в этот раз все ограничится официальными соболезнованиями и поздравлениями, в меру дипломатичными, но ни к чему не обязывающими? Внешнему наблюдателю, да и неискушенному старообрядцу может так показаться с первого взгляда, но уже форма присутствия Митрополита Корнилия на официальной поздравительной церемонии говорит о качественно новом участии Старообрядческой Митрополии в клерикально-глобалистском проекте, центром которого становится новопоставленный никонианский патриарх Кирилл.
Во-первых, надо отметить, что вопрос об официальной встрече Первосвятителя Старообрядческой Церкви с новообрядческим первоиерархом ставился еще при покойном владыке Андриане в 2004—2005 годах. Тогда возможность такой встречи стала предметом обсуждения старообрядческих церковных кругов, как священства, так и мирян: Митрополит искал совета у Церкви. Официальная встреча с новообрядческим париархом тогда не состоялась, поскольку консервативные круги старообрядчества сочли такое деяние предательством памяти священномучеников Аввакума, Феодосии Морозовой, всего сонма священномучеников за древлее благочестие пострадавших. Более умеренная трактовка отказа от встречи заключалась в невозможности равноправного диалога по богословским, церковно-дипломатическим и имущественным вопросам с новообрядческой стороной. Впоследствии на Русском всемирном соборе в 2007 г. Митрополит Корнилий встретился с патриархом Алексием II без предварительного согласования с церковным народом. Встреча эта и обстоятельства, ей сопутствующие (кулуары собора, братское целование), привели к раздору в Русской Православной Старообрядческой Церкви и даже ко временному разрыву общения с братской Белокриницкой митрополией в Румынии.
Ныне же встреча Митрополита Корнилия с новообрядческим патриархом Кириллом и поздравления, принесенные ему от имени старообрядчества, как и прежде, не были согласованы с церковным народом и на этот раз уже открыто освещались светскими и клерикальными (новообрядческими) СМИ. Причем особого возмущения обстоятельства этой праздничной встречи в среде старообрядцев не вызвали, что свидетельствует об эффективности разработанной в высших государственных (или надгосударственных?) и клерикальных сферах политики мягкого и постепенного поглощения Старообрядческой Церкви Московской Патриархией.
На рекомой встрече Митрополит Корнилий преподнес патриарху Кириллу в дар скромную лестовку — старообрядческие кожаные четки. Этот неброский подарок, по-видимому, насоветованный Митрополиту проединоверческим сервильным лобби в РПСЦ, имеет гораздо большее символическое значение, если мы вспомним об абсолютно ином характере, который приобретает господствующая церковь при новом, эффективном и глобалистском патриархе. Сей дар, с одной стороны, знаменует и подчеркивает сугубую бедность и смирение нынешнего старообрядчества (ср. традиционную титулатуру «Смиренный Корнилий»), его плачевное нынешнее состояние. С другой стороны, дар этот есть негласное приглашение к общей молитве, взаимному признанию иерархий и «уврачеванию раскола» (в единоверческой интерпретации). Если взглянуть шире, то нельзя воспринимать этот дар в отрыве от дара, преподнесенного Кириллу римским папой Бенедиктом XVI — драгоценного церковного потира. Потир для причастия несомненно символизирует чаянья римской церкви достичь при нынешнем русском патриархе взаимного евхаристического общения. Золотой потир и кожаная лестовка — вот два полюса интеграционного проекта, запущенного невидимой мировой закулисой, в котором не столь уж велика роль отдельных личностей, даже облеченных полнотой церковной власти.
Всем неравнодушным старообрядцам понятно, что необходима духовная оценка этих бессмысленных и опасных действий. Одним из возможных шагов к установлению необходимой духовной преграды должно стать скорейшее принятие регламента встреч с еретическим духовенством.
Но одним регламентом тут уже не ограничиться. Старообрядцам необходимо критически взглянуть на последние пять десятилетий «целительного сна» и признать, что в своей среде они вырастили настоящую змею — криптоединоверческое сервильное движение «духовной перестройки». У него есть и свои адепты, и свои архитекторы «перестройки», и своя мифология. Постепенно разлагая изнутри старообрядческие согласия и приводя их к состоянию духовного бессилия, «архитекторы» внедряли в их ум мысли о том, что РПЦ МП — это «мать-церковь», с ней надо «дружить», старообрядчество должно стать «рыбой-прилипалой» при господствующей новообрядческой структуре. Ведь их любит власть!
Следует заметить, что система сервильных взглядов, пораженческих настроений возникла в старообрядчестве не вдруг. Послевоенный период, 1940−1950-е годы, стали переломным моментом старообрядческой пассионарности. Яркие лидеры из духовенства и мирян были уничтожены еще в 1930-е годы. Репрессии, направленные против старообрядчества, почти полностью уничтожили его образованную и активную часть. К началу 1950-х годов старообрядческая Церковь пришла интеллектуально обескровленной. К концу 1970-х не только практика «церкви воинствующей» угасла, но даже память о ней потускнела. Когда в конце 1980-х годов древлеправославным христианам второй раз за XX век была дарована свобода вероисповедания, уже почти некому было заниматься ни богословием, ни апологетикой, ни тем более проповедью веры.
Вместе с тем в старообрядческих согласиях появилось новое, доселе невиданное поколение старообрядческих деятелей. Оно было воспитано на торжественных собраниях религиозных деятелей советского времени, симпозиумах по борьбе за мир во всем мире, общественных мероприятиях по возвеличиванию самого гуманного и справедливого строя в мире. Эти деятели, нимало не смущаясь, рассыпались в восторженных эпитетах не только по отношению к советской власти, что еще можно понять, но к представителям конфессии-гонителя. «Я считаю своим долгом выразить восхищение Русской православной церкви и Главе ее, истинному поборнику мира, Святейшему Патриарху Алексию, а также выдающемуся, всему миру известному борцу за мир Блаженнейшему Николаю, митрополиту Крутицкому и Коломенскому, за всю огромную работу, проделанную Русской православной церковью в борьбе за мир и внесшую крупный вклад в строительство мира», — заявлял на одной из таких конференций председатель Высшего Старообрядческого Совета (поморского согласия) в Литовской ССР, наставник Ф. С. Кузнецов.
К началу 1980-х годов внешняя политика практически всех старообрядческих согласий контролировались подобными деятелями. Эти люди, застрявшие сознанием во временах позднего брежневизма, так и не смогли выпутаться из стереотипов советского застоя. В их представлении церковная политика — это дружеские посиделки церковных лидеров, сочинение поздравлений и соболезнований, витиеватые и малосодержательные выступления на разнокалиберных симпозиумах, экскурсии к святым местам и околоцерковные фуршеты с обильными возлияниями. Никакого плана церковного развития, стратегии прорыва информационного вакуума вокруг старообрядчества, харизматического возрождения они не имели и не имеют. В то время как господствующее исповедание еще в начале 1990-х годов избавилось от подобных стереотипов и начало планомерное освоение идеологического пространства, старообрядческая элита предпочла оставаться в советском заповеднике.
Опасность этого явления видится сразу в некоторых важных деталях. Во-первых, в последние годы резко упал авторитет старообрядческих наставников и священноначалия (в поповских согласиях). Церковный народ ждет от иерархов и священников не только знакового присутствия, чего было достаточно в советское время, но и адекватной созидательной, просветительской и проповеднической деятельности. Переизданная старообрядческая литература, например, журнал «Церковь», труды еп. Арсения Уральского, Ф. Е. Мельникова ярко проиллюстрировали, какими были и какими должны быть подлинные старообрядческие пастыри. И если в 1970-е годы простому верующему не с кем было сравнивать своего епископа или священника — были рады и тому, кто есть, то сегодня положение изменилось.
Вторым плодом «архитекторов перестройки» стала опасность размывания канонических границ старообрядческой Церкви. Старообрядческие деятели проединоверческого склада утверждают, что лобзания, молитва в инославных храмах, поздравления и соболезнования напрямую не нарушают канонических правил — но ведь, скажем, на поцелуй папской туфли тоже нет запрета в Кормчей. Эти действия нарушают главное — незыблемость канона Веры, демонстрируют девальвацию исповедничества, дают сигнал простым верующим, что Старообрядческая Церковь — это не богочеловеческий институт, а элемент общественных отношений, винтик в политическом механизме.
Можно часами слушать архитекторов старообрядческой перестройки. Они обладают даром красноречия и убеждения, знают немало удивительных историй и небылиц. Они утверждают: «надо смириться», «РПЦ — это мать» и «у нас все равно ничего нет». Со стороны никониан им вторит дьякон-миссионер Кураев, заявляющий, что «у старообрядцев уже никого не осталось. Нам уже не с кем разговаривать». Под уговоры своих соглашателей и клевету «с той стороны холма» в «целительный сон» погружается самая деятельная часть старообрядческого народа. При этом деятельная и молодая часть старообрядцев существует, она пока что не востребована в Церкви, но люди, которые пришли и неизбежно придут в Старообрядческую Церковь, могут и должны принести свежий воздух, духовную крепость и трезвение в помощь исцелению недугов, поразивших старообрядческую Церковь в годы советского и постсоветского застоя.
В современной ситуации, когда РПЦ МП уже явно становится пост-религиозной организацией, РПСЦ предстоит сделать выбор: или склониться пред новым жестоким ересиархом и стать послушным сателлитом господствующего безверия, или остаться верной святоотеческому преданию и отказаться от каких-либо духовных контактов с новообрядческим священством как еретическим, если не безбожным в наши дни.
Несмотря на клеветнические заявления господ кураевых и иже с ними, старообрядчество, приемлющее Белокриницкое священство, обширно и распространено повсеместно, даже за пределами Русской земли. Старообрядчество воспрянет, и к нему присоединятся все новые честные и совестливые верующие русские люди. Может сложиться ситуация, когда Митрополиту белокриницкому и всех древлеправославных християн должно будет рассудить московские нестроения. Однако, смеем надеяться, что русским православным старообрядцам, духовенству и мирянам, Божьим изволением хватит сил канонически обустроить свое церковное бытие. При всей нестабильности и опасности нынешней политической и религиозной ситуации в России духовно трезвым древлеправославным християнам необходимо помнить, что молятся Богу и причащаются святых Христовых таин они в Церкви Христовой, а не в государственно-политической организации. Тем опаснее ныне отход от канонов Веры, предание памяти святых праведников Древней Руси и страдальцев за древлее благочестие ради сиюминутных мирских выгод.
