 |
| Правая.Ru | Петр Сергеев | 20.01.2006 |
Однако там присутствуют некоторые высказывания, которые вызывают законные вопросы. Например, Владыка Климент утверждает, что основным недостатком богословского образования XIX века был упор на изучение древних языков. Представляется, что вовсе не это было главным недостатком дореволюционной русской богословской школы. Как отмечали великие русские богословы двадцатого столетия — св. Илларион (Троицкий), протоиерей Георгий Флоровский, Владимир Лосский, главным недостатком дореволюционных школ XVIII—XIX вв. было забвение святоотеческого наследия, и, вследствие синодального, репрессивно-секулярного, порабощения Церкви, богословы не имели возможности заниматься разработкой историософских, в том числе, общественных проблем. В итоге вся современная социальная, общественная проблематика была отдана на откуп антихристианских сил, и Церковь проиграла «битву за умы» в преддверие революционной катастрофы.
Представляется, что при разработке и реализации Концепции духовного образования РПЦ должны быть извлечены уроки дореволюционной школы, которая стала поставщиком не ревностных пастырей и миссионеров, а нигилистов и революционеров.
Отчасти причина раскрыта в предыдущем абзаце интервью — молодому человеку, в том числе семинаристу, свойственно активно интересоваться всей сферой жизни- научной, общественной, культурной. И богословское осмысление жизненно важных проблем подменялось бытовыми катехизисами. У людей, желавших послужить Церкви, опускались руки. Разве не присутствуют сейчас подобные тенденции? Разве дело в древних языках, необходимых хотя бы для полноценного освоения святоотеческой традиции?
Далее митрополит Климент утверждает, что «необходимо учитывать, что мы готовим богословски образованных, квалифицированных кандидатов в священство, а не „гуманитариев широкого профиля“. Подобный перекос в начале XX века привел к печальным последствиям, и сегодня нам всем необходимо об этом помнить». В действительности, дело обстоит с точностью до наоборот.
Как раз отсутствие класса, интеллектуальной прослойки священников-гуманитариев широкого профиля" привело к секуляризации интеллигенции, ее превращению в антицерковное интеллектуальное сообщество. Такие прецеденты миссионерского диалога Церкви и общества, как Религиозно-философские собрания, должны были (и сейчас должны) стать нормой, а не исключением, в церковной жизни. Представляется опасным противопоставление пастыря Церкви и «гуманитария широкого профиля». Как раз пастырь должен, обязан быть таким гуманитарием. Особенно в городах и дачных поселках при мегаполисах, где в настоящий момент паства, как правило, образованнее пастыря. Кроме того, почему духовное образование должно сводиться только к подготовке священников? Церкви, как хлеб, как воздух необходимы богословски образованные миряне: педагоги, философы, журналисты, политики, экономисты, военные. Эти банальные вещи должны быть отражены в Концепции духовного образования РПЦ. Сейчас главным врагом Православия является квазиправославный «суррогатный консерватизм», под которым подразумеваются эскапистские, анти-интеллектуальные, антимиссионерские тенденции в церковной жизни, идеология «добровольного гетто» для православных. Торжество этих тенденций в церковной жизни приведет к тому, что Церковь потеряет Россию, а Россия — Церковь.
Как справедливо отметил митрополит Климент, «служение пастыря в эпоху глобализации в поликультурном и многополярном мире требует иной подготовки. И сами прихожане XXI века значительно отличаются от прихожан века XIX-го. Перед людьми, живущими в современном обществе, часто встают такие вопросы, с которыми не приходилось сталкиваться людям позапрошлого столетия. Проблемы биоэтики, глобализации, прозелитической экспансии инославия стали, к сожалению, частью жизни сегодняшнего общества. И пастыри, которых мы сейчас готовим в наших духовных заведениях, должны уметь дать правильные ответы на вызовы времени, — ответы, выдержанные в духе Евангельской истины и святоотеческой традиции».
С этим невозможно не согласиться.
