Любить Иуду?

(Часть первая)

1.

Как сообщили на днях СМИ, Ватикан предпринимает попытки пересмотреть отношение к Иуде Искариоту. Кампанию по «реабилитации» возглавил глава папского комитета по исторической науке кардинал Вальтер Брандмюллер, а помогать ему будет католический писатель и журналист Витторио Мессори, сотрудничавший в свое время с Иоанном-Павлом II и с Бенедиктом XVI.

В интервью итальянской газете «La Stampa», Мессори пояснил, что пересмотр отношения к Иуде «решит проблему видимого отсутствия сострадания Христа по отношению к одному из своих ближайших учеников». Он также сослался на существующую в католической традиции легенду, по которой Иуда был прощен и отправлен Христом для покаяния в пустыню.

Вальтер Брандмюллер в свою очередь намерен акцентировать внимание на том, что предательство Иуды — это часть божественного плана, направленного на спасение человечества через смерть и воскресение Сына Божьего. Он, как сообщается, заявил ученым Папского Комитета, что пришло время «перечитать», переосмыслить историю Иуды.

По-видимому, главная причина этих шагов в желании Ватикана улучшить отношение с иудеями. Именно это новый Папа провозгласил приоритетом своего понтификата.

Кроме того, компанию связывают с необходимостью подготовить паству к готовящейся публикации так называемого «Евангелия от Иуды», недавно найденного текста, датируемого III—IV вв.еком, написанного на коптском диалекте и имеющего, вероятно, гностический характер и происхождение. Слухи вокруг так называемого «евангелия» усиленно нагнетаются, а криптоглоги, трудящиеся над его расшифровкой где-то в Швейцарии (местоположение лаборатории скрывается) намерены преподнести «подарок» христианам в виде публикации апокрифа к католической Пасхе 2006 года.

В принципе, ничего нового, а тем более сенсационного во всем этом нет. Попытки реабилитации Иуды предпринимались не раз, особенно за последнее столетие. Достаточно вспомнить «Иуду Искариота» Леонида Андреева или «Три версии предательства Иуды» Борхеса. Причем, нужно сказать, что в этих версиях, при всех их натяжках и духовном провинцианализме, присутствовала несомненно верная тема предопределения.

Существуют также вполне здравые богословские мнения на этот счет. Например то, что Иуда, будучи прежде всего иудейским патриотом, ожидал от Христа, что Он провозгласит себя царем Израиля и свергнет ненавистное римское иго. Когда же понял, что этого не произойдет, решил спровоцировать Учителя на Его выступление, предав его.

В такой версии нет ничего неправославного, она многое объясняет в поведении Иуды и не противоречит Евангелиям.

Но главное, она не подвергает сомнению глубинную онтологическую правду Евангельского рассказа и святоотеческого предания. Был ли Иуда элементарно жаден или же ради «блага народа» шел «на муки», — ни отвратительности его поступка, ни его глубинных мотивов это не меняет и не отменяет. Так или иначе, в Иуде прежде всего победил эгоизм, желание царства для себя и в этом мире. Человеческое, слишком человеческое, как сказал бы Ницше.

Справедливо, что и в других учениках Христа преобладали эти мотивы в их бесконечных спорах о том, кто из них больше и кому по какую руку сидеть в царстве Христа, но только Иуде пришла в голову мысль и закралось в сердце желание предать Учителя.

Можно сказать, что в Иуде лишь достигла предела и наиболее ярко проявилась основная идея Иудаизма, как идеологии — патриотизма беспредельно жадного, всепобеждающего желания власти только для себя.

Потому, как бы ни были наивны иные трактовки поступка Иуды, продавшего Учителя за тридцать сребренников, они в корне верны, как верны запечатленные в сознании всего человечества образ Иуды и оценка его поступка.

Ничего не меняет здесь и предопределение. Безусловно, Христос шел пострадать за Человека, и поступок Иуды был предрешен («Не вы меня избрали, а Я вас избрал»)(Ин, 15, 16). Но предрешен не потому, что Христос послал ученика на этот «подвиг», а в силу естественной (вернее, испорченной грехом) человеческой природы.

Сатана, подступив к Христу «не нашел части» в Нем и, выполняя свою извечную смертную работу, стал искать части в ближайшем окружении Христа, подступая то к одному из Его учеников, то к другому.

Таким слабым звеном оказался Иуда, через которого и «вошел сатана» в их сакральный круг. Следующие слова Спасителя не оставляют сомнения в добровольном решении Иуды:

«Впрочем Сын Человеческий идет по предназначению; но горе тому человеку, которым Он предается».(Лк. 22, 22).

И тут же, как сказано у евангелиста Луки: «Был же и спор между ними, кто из них должен почитаться большим» (Лк. 22, 24). Здесь мы как будто видим этот последний приступ сатаны, «как лев ищущего кого поглотить». Здесь же Учитель говорит Петру, самонадеянно заявляющему: «Господи! С Тобою я готов в темницу и на смерть идти», «говорю тебе, Петр, не пропоет петух сегодня, как ты трижды отречешься, что не знаешь Меня» (Лк. 22, 33−34)

Но все же входит сатана через Иуду, о чем наиболее ясно и глубоко говорит евангелист Иоанн, которому, согласно Преданию, и сказал Иисус, указывая на предателя: «Тот, которому Я обмакнув кусок хлеба, подам. И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту» (Ин, 13, 26). И после сего куска, как говорит евангелист Иоанн «вошел в него сатана. Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее».

Кусок, поданный Христом и слова, сказанные Им, были, конечно, не знаком Иуде идти на «тайное задание» (эта версия — следствие того, что на языке психиатров называется паранойей, а в быту — шпиономанией), а разрешением сатане, который остается рабом и не может действовать, если Бог ему не позволит. Позволяет же Он потому, что безмерно уважает человеческую свободу и свободный выбор всякого человеческого духа.

Именно это и свершалось теперь в душе Иуды. Подавая кусок, Христос протягивал ему руку помощи в его духовной брани и подавал ему оружие — Свое Святое Тело (ведь это была первая Евхаристия!). И с этим-то куском «вошел в него сатана», как просто пишет Евангелист.

Все символично в этом мгновении, о котором в нескольких скупых словах сообщает Иоанн. И простодушные мысли других учеников: «А как у Иуды был ящик, то некоторые думали, что Иисус говорит ему: «купи, что нам нужно к празднику» или чтобы дал чего-нибудь нищим"(Ин, 13, 39); и то, как приняв кусок иуда уходит из этого мистического круга, освященного светом Христа во внешний холод и ночь; и следующие за этим слова Христа: «Когда он вышел. Иисус сказал «ныне прославился Сын Человеческий и Бог прославился в нем» (Ин, 13, 31).

Этими словами Христос свидетельствовал о Своей победе, победе любви. В том числе и о побеже человеколюбия, преодолевающего самый грязный и отвратительный человеческий грех. В том же, что грех Иуды именно таков — ни у евангелистов, ни у тех, кто узнавал об этих событиях позднее — сомнения не вызывало. И называлось его деяние на всех языках и во все времена одинаково — предательство. Особенно красноречива была его форма:

«.и он подошел к Иисусу, чтобы поцеловать Его. Ибо он такой дал им знак: кого я поцелую, Тот и есть. Иисус же сказал ему: Иуда! Целованием ли предаешь Сына Человеческого?» (Лк. 22, 47−48).

Нигде и никогда во всей человеческой Истории не было с большей откровенностью запечатлено подобное деяние.

А с наибольшей в мировой литературе силой оно отразилось в этом (одном из последних и самых потрясающих, быть может) стихотворении Пушкина

Как с древа сорвался предатель ученик,
Диавол прилетел, к лицу его приник,
Дхнул жизнь в него, взвился с своей добычей смрадной
И бросил труп живой в гортань геены гладной…
Там бесы, радуясь и плеща, на рога
Приняли с хохотом всемирного врага
И шумно понесли к проклятому владыке,
И сатана, привстав, с веселием на лике
Лобзанием своим насквозь прожёг уста,
В предательскую ночь лобзавшие Христа.

http://www.radonezh.ru/analytic/articles/?ID=1557