 |
| Радонеж | 02.02.2009 |
Троекратное «Аксиос» возвестило миру, что Церковь наша обрела Патриарха — шестнадцатого Патриарха Московского и всея Руси. Начался новый период в жизни Русской Церкви.
Назовут ли это время когда-нибудь новой эпохой? По внешним признакам, жизнь Церкви уже некоторое время проходит в условиях другого государства и другого общества, в условиях, отличных даже и от постсоветских 90-х годов. Невозможна была в СССР прямая трансляция по ТВ церковного Собора или интронизации нового Предстоятеля — так, но и в девяностые большого пиетета ни политики, ни СМИ по отношению к Церкви не изъявляли. Появление в храме на Рождество или Пасху известного политика или государственного чиновника, как правило, вызывало рассуждения о «подсвечниках», сама трансляция богослужений сопровождалась обычно издевательскими комментариями, а то и показом по другим каналам в то же время какого-нибудь очередного безбожного «шедевра», а протесты верующих против подобных провокаций отметались как рецидивы «краснокоричневой чумы» и чудовищное попрание творческой свободы. В 2000-е ситуация ощутимо переменилась, хотя, заметим, и рецидивы другой чумы — так сказать, «безбожно-либерастической» — тоже бывают. Но заметно, например, что присутствие в храме на главных православных богослужениях для чиновников и политиков уже не выглядит чем-то из ряда вон выходящим, наоборот, как что-то недолжное скоро, кажется, будет восприниматься отсутствие. Заметны изменения и в СМИ. Хотя безобразия на телеэкранах меньше вроде бы и не стало (новогоднее телебеснование — лишь наиболее яркое проявление), но все же сами по себе призывы ограничить безнравственность на ТВ уже не воспринимаются самими теледеятелями сразу как повод для истерики. Диалог может стать возможным и здесь.
С другой стороны, упорное противление власти законному требованию Церкви дать возможность знакомить детей и молодежь с традиционной русской религиозной культурой по-прежнему сохраняется. Зачем — также по-прежнему непонятно. Строго говоря, даже и не по-прежнему — еще непонятнее. Раньше на вопрос о том, почему нельзя в российских школах преподавать основы православной культуры хотя бы произносилось заклинание «многонационально-многоконфессиональная страна». Оно трудновыговариваемо, но при многократном повторении постепенно, кажется, приобрело характер навыка. Оно ничего не объясняло, но хотя бы свидетельствовало о приложении хоть какого-то труда, чтобы что-то ответить населению (напомним, что, по недавним социологическим опросам, к призыву ввести в школах преподавание основ Православия присоединялось не менее 60% граждан). Теперь же даже и этого не наблюдается — ответственный за образование чиновник, не моргая ясными глазами, объявляет, что его ведомство, оказывается, уже наладило с Церковью «благожелательное сотрудничество». Тайно, надо полагать.
Впрочем, о том, что церковно-государственные отношения должны развиваться, ко благу Церкви и государства, ко благу народа, как раз на основе «доброжелательного диалога и сотрудничества», напомнил в своем слове после интронизации Святейший Патриарх Кирилл. И сразу же пояснил, что именно Церковь избирает пространством для такого сотрудничества — «предметом нашей особой заботы станет молодежь, которая сегодня особенно остро нуждается в духовном руководстве». Это — главное в эпоху нравственного релятивизма, когда пропаганда насилия и разврата похищает души молодых людей, сказал Предстоятель. Президент же, также молившийся за богослужением, в ходе которого совершилась интронизация Патриарха, обращаясь к Святейшему Кириллу с приветственным словом, сказал, что открывающийся новый этап развития Православия в нашей стране будет временем «полноценного, солидарного диалога между Русской Православной Церковью и государством». А на следующий день после интронизации, во время торжественного приема для архиереев — участников Поместного Собора, Дмитрий Медведев подтвердил, что отношения теперь будут строиться на основе «признания государством огромного вклада Церкви в становление российской государственности, в развитие национальной культуры и утверждение духовно-нравственных ценностей в обществе». И добавил: «в основе достижений и побед страны, представлений об уверенном развитии государства в будущем — нравственная сила российской нации, вера в идеалы добра, любви и справедливости, а источником этой силы на протяжении многих веков является Русская Православная Церковь». Учитывая недавнюю президентскую реакцию на поразительные «успехи» образовательного ведомства в преподавании истории Отечества по зарубежным лекалам, «благожелательному» министерству либо придется отучаться от заклинаний и начинать уже прилагать реальные усилия, в том числе и к диалогу, либо диалога, по крайней мере, в этой сфере не получится вообще. И откуда тогда брать ту самую силу «на новом этапе развития», спрашивается?
Святейший Кирилл, в своем слове после интронизации, сказав, что с большим внутренним трепетом восходит на горнее патриаршее место, начертал, тем не менее, ясную и четкую программу того, что предстоит всей Церкви на этом новом этапе развития. Предстоятель указал на первейшие свои обязанности — быть хранителем внутреннего единства Русской Церкви и вместе с собратьями по епископату блюстителем чистоты веры, защищать внешние канонических рубежей Церкви и заботиться о сохранении единой православной цивилизация Святой Руси, заботиться о единстве Вселенского Православия. Но главная забота — и Предстоятеля, и всей Церкви — миссия. Проповедь духовно-нравственных идеалов, свидетельство об истине и красоте Православия, которое может быть принято и усвоено только тогда, сказал Патриарх, «когда люди ясно поймут значение этого свидетельства для своей личной, семейной и общественной жизни и научатся сопрягать вечные Божественные слова с реальностями повседневной жизни, с ее заботами, радостями и скорбями». И еще одна забота должна быть у всех церковных людей, сказал Предстоятель — голос Церкви должен стать и голосом слабых и лишенных власти, взыскующих справедливости, Церковь должна заботиться обо всех, кому мы можем помочь обрести надежду.
Мир изменился, как теперь любят говорить. Не в лучшую сторону, добавим. Слишком многие понятия и ценности, выстраивавшие долгие века жизнь человека, или просто исчезли или, что едва ли не хуже, подменилось своими противоположностями. Безнравственность имеет уже право считаться нормой, и даже принуждать к тому, чтобы ее таковой считали, волеизъявлением называют не более чем стадную реакцию, полученную в результате целенаправленного воздействия СМИ на массу дезориентированных с помощью СМИ индивидов. Сами слова, которые должны были бы донести весть, исчезают.
И исчезают иногда буквально на глазах. Недавно обнаружили британские христиане, что за последние пять лет издательство Оксфордского университета удалило из популярного детского словаря многие понятия, связанные с христианством и монархией, а также с британской историей и дикой природой. Еще совсем недавно в детском словаре были такие слова: «аббатство», «престол», «часовня», «монастырь», «монах», «монахиня», «приходской священник», «приход», «сиденье в храме для прихожан», «псалом», «кафедра», «святой», «грех», «диавол» и «викарий», а сейчас ни одного из них не осталось. Пропали даже «рождественская песенка», «крекер», «плющ», «омела», «карлик», «эльф» и «гоблин». «Вместо всех этих слов новое издание для детей включило словечки из нынешней действительности, как то: «база данных», «экспорт», «учебный план», «классифицировать», «толерантный», «вандализм» и «неспособный к чтению» Появились статьи про «блог», «широкополосную сеть», «знаменитость» и «mp3 плеер». Ужасно, конечно, скажет кто-то, но ведь это там, в Англии. А разве у нас сильно по-другому дело обстоит? Разве наше подрастающее поколение меньше слышит о толерантности, и от этого здорово убавилось вандализма? Или они меньше сидят в блогах и «вконтакте»? Что касается забытых слов, ну, об эльфах и гоблинах любители ролевых игр и фильмов в жанре «фэнтези» еще слышали, но вот святость и псалом — это что-то уж слишком непонятное. А ведь Всевышний обещал пощадить град, если в нем найдется десять праведников. Их там, правда, не нашлось. Но что, если и в наших городах не обрящется святость, потому что само это слово забыто?
Нет, приходится признать, что в сегодняшнем, стремительно утрачивающем христианский образ, мире многое в начертанной программе звучит уже странно, а то и непонятно. Но если начертанное будет, Богу содействующу, нами исполнено, хотя бы частично — это время обязательно назовут новой эпохой. И для Церкви, и для России.
От редакции.
