 |
| Нескучный сад | 18.01.2006 |
Но бывали и сложные ситуации, выбраться из которых, на мой взгляд, помогала только молитва. Один раз мы причалили к берегу (на реке Ворона), чтобы купить продукты. Часть группы осталась на берегу, а остальные, в том числе и я, отправились в ближайшую деревню. Идти нужно было через лес. Купив продуктов, вернулись, но не могли найти то место, где вышли из леса. Выйти к реке проблемы не составляло, но как выйти к нашей стоянке? Народ занервничал. Тогда одна девушка говорит: давайте не будем раньше времени переживать, лучше помолимся, успокоимся и подождем немного. Мы так и сделали. И вдруг из леса выходит один из наших друзей, который остался на стоянке у реки. Оказалось, он тоже стал волноваться и пошел нас встречать.
Другая история случилась в Карелии, на Водлоозере. Посреди него есть большой остров, на котором когда-то находился поселок. Поселок давно уже заброшен, а остров стал необитаемым. Нас завезли туда на трех больших моторках. За две недели, что мы там провели, никто на этот остров не высаживался: он у местных жителей заповедной зоной считается и без особой нужды к нему никто не подходит. Пришло время возвращаться обратно. Мы хотели было сходить на байдарке в далекий поселок за моторками, но начинался шторм, и это было опасно. Что делать? Кто-то предложил помолиться Николаю Чудотворцу, который, как известно, всегда помогает путешественникам. Дело было утром. Помолились, сели завтракать — и вдруг видим: напротив острова останавливается рыболовецкий баркас, спускает лодку, и она идет прямо к нам. Речники без проблем согласились отвезти нас «на материк». Представляете, как мы обрадовались! Нас было 17 человек, но все мы со своими вещами поместились в этом баркасе и благополучно добрались до места. Я не помню, за каким делом баркас приплыл на остров, но мы были уверены (и тогда, и сейчас), что без Божией помощи тут не обошлось.
Мария ЛАВРЕНТЬЕВА, 27 лет, директор по маркетингу телекомпании СТС; предпочитает заграничные маршруты:
— Путешествия — это мой отдых и мое увлечение. Ни один отпуск я еще не проводила дома, чаще всего уезжаю в это время за границу. Стараюсь побольше узнать культуру страны, ее историю, народные обычаи, духовные ценности. Наиболее привлекательны для меня восточные арабские страны: Арабские Эмираты, Египет, Тунис. И конечно, Израиль, Греция, Кипр. В некоторых из них я была несколько раз. Привлекает древняя культура и трепетное отношение к ней у населения.
Путешествую с друзьями, но, бывает, и одна.
И порой Господь наказывает меня за излишнюю самоуверенность, как, например, это случилось в Каире.
Я полетела туда в первый раз одна, даже не представляя, с чем придется столкнуться. Остановилась в отеле, где иностранцы — редкие гости. Днем в Каире стоит страшная жара, и жизнь начинается только часов в семь вечера. Я вышла на улицу прогуляться. Но через некоторое время вдруг поняла, что заблудилась. Вечерний Каир — это огромное число людей на улице (в Каире проживает более 16 млн человек), громкая музыка, разноцветные витрины с надписями на арабском языке, похожие друг на друга дома. Несмотря на то, что одета я была строго по местным традициям, я сразу оказалась в центре всеобщего внимания, которое было не очень приятно: кто-то указывал на меня пальцем, кто-то подходил, брал за руку и начинал что-то говорить по-арабски. Растерявшись, я подошла к полицейскому, чтобы спросить дорогу в гостиницу, но он не понимал английской речи. От бессилия и страха слезы брызнули из глаз. Меня охватила паника. Будь это днем, я бы без проблем нашла дорогу назад, но сейчас это было невозможно… Я стала мысленно молиться. И вдруг случилось чудо: у меня зазвонил мобильник, про который я совсем забыла. Это был знакомый араб, который позвонил узнать, все ли у меня в порядке. Быстро оценив ситуацию, он велел зайти в ближайший магазин, передать трубку продавцу и попросил его отвести меня обратно в отель. Больше я из гостиницы не выходила, пока меня не забрали оттуда друзья, поспешившие на помощь из другого египетского города.
Перед путешествием я обязательно беру благословение у своего духовника. Недавно у меня появилась возможность поехать в Турцию. Я была настолько уверена, что получу благословение, что даже заранее купила билеты. Но… благословение на эту поездку батюшка мне не дал. Памятуя каирский опыт, я не стала ни о чем спрашивать и со спокойной душой сдала билет.
Мария БАТОВА, регент, жена священника Олега Батова (обоим по 35 лет), настоятеля храма Воскресения Христова в Цюрихе; паломник-любитель:
— Паломнические поездки вряд ли можно назвать увлечением, но это всегда путешествие.
В паломничество наш приход ездит примерно раз в год группой более 20 человек. Мы были в Греции, Израиле, в Страсбурге у мощей мучениц Веры, Надежды, Любови и Софии, в Риме, Равенне, несколько раз в Бари у святителя Николая, в этом году собираемся в Сирию. Больше всех мне запомнилось восхождение на Синайскую гору, которая была включена в наш маршрут по Святой земле.
Программа была очень плотной: ранние подъемы, множество разъездов, ночная служба у Гроба Господня. Из-за усталости я не хотела ехать на Синай, а остаться в Горнем монастыре и отдохнуть. Потом подумала: ладно, поеду со всеми, но ночью на Синай не полезу. Останусь внизу, отосплюсь. Ехали около восьми часов автобусом, прибыли почти ночью. Подъезжаем к Синаю, задираю голову — высоко… Ужас, думаю, не полезу. И вдруг откуда ни возьмись появились силы. Совершенно непонятно откуда. Я и подумала: если Господь дает силы, то с моей стороны было бы нечестно их не использовать по назначению. Вверх мы шли пять часов. По дороге останавливались и читали Библию при свете фонарика. Батюшка выбрал те места, где говорилось про явление Господа Моисею. Идти надо было молча. Это необходимо и для того, чтобы молиться, и для того, чтобы не сбить дыхание. И вдруг в голове стали проноситься десятки имен, причем всех-всех: живых, усопших, всех, кого когда-либо встречала в течение жизни, с самого детства. Я чувствовала, что иду не одна.
На вершине в православном храме мы отслужили литургию.
А потом было смешно. Мы вышли и увидели толпу с фотоаппаратами.
Оказалось, что восхождение и встреча рассвета на Синае — стандартная туристическая программа. Отец Олег говорит: «Вот те на, а мы-то думали, что совершили аскетический подвиг!»
Когда спускались, увидели арабский ларек, где продавали напитки. И написано было на разных языках: чай, кофе, кола… И по-русски: «Чай, Кофе, Потанцуем?» Обратно решили спускаться на верблюдах. Представьте, что вы забрались верхом на шкаф и этот шкаф под вами шатается и подпрыгивает, держаться не за что, стремян нет. Эти корабли пустыни только на равнине такие плавные. Когда верблюдов больше одного, их связывают в караван. Но араб — хозяин верблюдов, на которых ехали мы с подругой, — не связал животных и бегал от одного к другому. Жуткое ощущение, что ты едешь на неуправляемом животном, которого никто не ведет. Я со страху забыла, как будет по-английски «снимите меня отсюда». Стала взывать по-русски. А «мой» араб как раз отошел. К счастью, нашелся какой-то русскоговорящий человек, он меня понял и сумел скомандовать верблюду, чтобы тот опустился на колени и я смогла сойти. Еще была смешная мысль: позвонить маме с мобильного в семь утра по московскому времени, чтобы она спросила: «Ты откуда?» А я бы ответила: «От верблюда!» Но, как на грех, аккумулятор в мобильнике разрядился.
Михаил МАСЛЕННИКОВ, 40 лет, алтарник, дизайнер; путешественник-одиночка:
— Первый раз я поехал в путешествие один по благословению моего духовника, который попросил отвезти благотворительную помощь в далекий монастырь. И пока решалось дело, ради которого я приехал, остался там паломником. С тех пор я полюбил одиночные путешествия — паломничества. Основная цель моих походов — попасть в труднодоступное, уединенное, малоизвестное место, где живут лишь несколько монахов, есть храмик и идет размеренная монастырская жизнь. Обычная для моих путешествий удаленность от столицы — две-три тысячи километров. В среднем получается около недели пути и не менее недели проживания. Стараюсь максимально использовать доступный транспорт. Елейной атмосферы в северном общественном транспорте не увидишь, дай Бог, чтобы полсалона не дышало перегаром в течение, скажем, восьмичасового переезда да не горлопанило «псевдонародных» песен — уж от этой «экзотики» никто не застрахован. Так что автобусные чтения канонов и акафистов отменяются — сам начинаешь про себя молиться, чтобы избежать эксцессов.
Одним из самых необычных видов транспорта, которым мне довелось пользоваться, была самоходная дрезина. Когда ходил в Кожеезерский монастырь, мне на ней пришлось пробираться 40 километров через лес по заброшенным узкоколейкам! Довольно часто остаток пути иду пешком, пересекая многочисленные ручьи и речки, по болотам, по тайге. А есть такие места, как Муромский монастырь, туда без лодочки почти в сезон хода нет, кругом болота, да озера вокруг с разливами…
Очень важно в подобных походах иметь надежное снаряжение: эргономичный рюкзак, газовые баллоны и горелку для приготовления пищи, термобелье, трекинговую обувь, сапоги, мембранные штаны и куртку. При продуманной экипировке, когда тепло, сыто и сухо, на молитву остается больше времени и внимания, да и унывать не приходится.
Бывают в тайге и забавные встречи с местными обитателями. Например, когда добирался от трассы до Важеозерского монастыря в четыре часа утра, зайцы табунами прыгали вокруг меня. Выскочит самый смелый косой на дорожку, встанет в стойку, обязательно в профиль, и наблюдает за мной, а остальные из кустов смотрят. Подпустят поближе, а потом врассыпную в лес. Позже монахи рассказали, что поблизости медвежонок с мамашей бродят, этих я не встретил, да и слава Богу.
Люблю северные походы. Красота в таежных краях особенная. Всякий раз, попадая туда, не могу не насладиться суровой, но искренне-чистой северной природой с ее изумрудно-ультрамариновой озерной и жемчужно-белой речной водицей, каменисто-рыжими откосами берегов, цветущими полянками и скирдами свежескошенного сена, голубовато-дымчатыми лесами, где одних разновидностей мхов около 400 видов — устанешь перечислять оттенки в цветовой гамме: от бледно-салатно-сиреневых до серо-болотно-фиолетовых! Идешь по ягелевой подложке, переставляешь шест, перелезаешь через поваленные деревья, коих в лесу через каждые 20−30 шагов, или вытаскиваешь провалившуюся в болото ногу. Читаешь Иисусову молитву — и туго скрученная неизвестность разворачивается царской «дорожкой»: мягкой в поступи, легкой в шествовании, ни малейших неудобств — все покрывается «неизвестным Промыслом» и заботой, и с царской же щедростью одариваюсь радостью, что так чудесно все устраивается, так по-доброму храним, я пребываю под «неведомым покровом"… А где-то за тысячу и сотни верст непрестанно молится за меня мама, возносит свои молитвы духовный отец, поминают друзья — чему же я удивляюсь? И все же удивляюсь! Господь все видит…
Георгий КОЛОСОВ, 60 лет , фотохудожник и церковный сторож; активный участник крестных ходов:
— Мое тринадцатилетнее участие в Великорецком крестном ходе не увлечение или хобби. Даже, строго говоря, не паломничество. Я бы определил это как некий обязательный телесный подвиг и время для сосредоточенной молитвы.
Из Вятки (Киров) в село Великорецкое, поблизости от которого в 1383 году простому крестьянину Агалакову на сосне явилась икона Николая Чудотворца (во времена хрущевских гонений эту сосну спилили), до революции ходило до 40 тысяч человек, в начале 90-х прошлого века — около 200 паломников, а теперь доходит и до 6 тысяч. Ежегодно с 3 по 5 июня мы проходим 90 км до Великорецкого, день отдыхаем в селе, а затем идем обратно, но другой дорогой. Многие идут с детьми, встречаются даже беременные мамаши, есть и с грудничками. У каждого — котомка за плечами (у меня она весит, например, килограммов двадцать, плюс емкости со святой водой). Но я заметил, что эффект, когда с каждым шагом рюкзак за плечами становится все тяжелее, здесь не работает. И никогда ни одна бабушка не отдаст своего рюкзачка, даже если устала: «Сама, милок, свои грехи к Николе несу».
Помню, в 1994 году с одной из бабушек, у которой не было благословения на этот крестный ход, случилась такая история. На втором дне пути, на 50-м километре, она занемогла (ей было около 70 лет). Стояла такая жара, что даже самые крепкие еле ползли. До стоянки оставалось еще 15 км пути. Мы наспех соорудили из подручного материала носилки (очень неудобные и для нее, и для нас) и остаток пути несли старушку на себе. На следующий день нас ждали 25 км по холмам до Великорецка. В селе, где мы остановились на ночь, соорудить для этой бабушки более удобные носилки нам никто не помог. На следующий день во время первого привала я один прошел немного вперед, чтобы посмотреть дорогу. Вдруг вижу: на лесной тропе лежат носилки, похожие на обычные строительные, но переделанные под сидящего человека. Прочные, хорошо сколоченные. Откуда они там взялись, ума не приложу, т.к. местность там заповедная. Посадили мы на них бабушку и понесли в свое удовольствие. Когда предложили ей зайти в великорецкую больницу, бабушка отказалась: «Несите меня до святого источника!» И после омовения ее в источнике я видел, как она, стоя на литургии следующим утром, в непрерывном режиме клала земные поклоны. Прошло много лет, но каждый раз, вспоминая эту историю, удивляюсь: «Чудны дела твои, Господи!»
Иерей Вячеслав СМИРНОВ, 56 лет, клирик храма свт. Николая в Кузнецах; миссионер-путешественник:
— Я люблю путешествовать. Первое свое путешествие совершил на Тянь-Шань в 1974 году. Потом были Урал, Кавказ, Алтай, Забайкалье… Меня всегда привлекали горы. Хотя по воде тоже ходил. Один раз на Азовском море наша трехместная байдарка, совершенно не приспособленная для морских прогулок, попала под обстрел. Это случилось недалеко от города Жданов (ныне Мариуполь. — Ред.) в районе военных стрельбищ. Вокруг нас свистели пули, поднялась большая волна. Мы чудом остались живы. Те, кто наблюдал, как мы пытались выбраться, признались, что никогда не видели, чтобы так быстро гребли на байдарке.
Когда я стал священником, как-то так получилось, что меня благословили на участие в миссионерских поездках.
Удивительно, но когда я ушел из группы, с которой всегда путешествовал, то мои миссионерские маршруты стали совпадать с маршрутами прежних походов. Например, едут мои товарищи-туристы на Камчатку, на следующий год туда приезжаю и я. Или отправляются в Якутию посмотреть хребет Черского, через год наша миссионерская группа оказывается в тех же местах.
Путешествия — часть моей жизни, и таких мыслей, как «скорей бы вернуться домой», у меня нет. Скорее, хочется остаться. Например, не хотелось возвращаться домой из поездки на Соловки, с острова Анзер (самое суровое на Соловках место монашеского подвига). Как-то очень по душе пришлось мне там.
Перед каждой миссионерской поездкой мы совершаем молебен перед иконой Владимирской Божией Матери, которая находится в храме при Третьяковской галерее (храм свт. Николая Чудотворца в Толмачах). И Ее заступничество не раз спасало нас от неминуемой гибели. Вот только два случая.
Один раз на Камчатке мы ехали на большой скорости на микроавтобусе, и вдруг на полном ходу у нас отвалилось колесо. Микроавтобус стало бросать по дороге. Встречная машина чудом увернулась, а мы едва не улетели под крутой откос. Но, слава Богу, все закончилось благополучно. В другой раз (тоже на Камчатке) наш водитель не вписался в поворот на берегу океана. Мы врезались в бордюр и могли бы легко через него перелететь, рухнув в океан, если бы какой-то камень не попал под наше колесо. Каждый раз, выбираясь из подобных ситуаций живым и невредимым, я не перестаю удивляться, как терпелив и милостив к нам, грешным, Господь.
http://www.nsad.ru/index.php?issue=17§ion=10 003&article=362
