 |
| Русский вестник | Анатолий Корнеев | 14.01.2009 |
В 1891 году Цесаревич Николай Александрович Романов, впоследствии скоро ставший Императором Николаем II, совершал традиционное для будущих европейских монархов путешествие после получения образования. Он должен был участвовать в церемонии закладки во Владивостоке восточного участка Транссибирской железнодорожной магистрали. До Японии он побывал в Греции, к нему присоединился греческий принц Георг, а также в Сингапуре, на острове Ява, в Сайгоне, в Бангкоке и в Китае. Хотя Япония считала Россию своим главным соперником на Дальнем Востоке, в России японским принцам оказывался очень радушный прием. Теперь же пришло время отдать долг вежливости по отношению к русскому Цесаревичу. Интересно, что члены европейских монархических домов такого высокого ранга еще не посещали эту страну. Такое было лестно японцам. К тому же Цесаревич Николай Александрович прибывал по приглашению японского императора Мэйдзи. Однако в то же время многие японцы боялись России. Они учли, что Цесаревич Николай отказался от прежней традиции Царского дома — путешествия по родной стране и отправился за границу. Причем не на Запад, а на Восток… Не было ли это признаком экспансионистских настроений и планов России в Азии. Цесаревич Николай предполагал пробыть в Японии около месяца. Основная японская печать писала, что Россия при всем своем желании так слаба на Дальнем Востоке, что просто не в состоянии реализовывать экспансию. 27 апреля Цесаревич Николай прибыл на фрегате «Память Азова» в Нагасаки. Затем он отправился в г. Кагосима, который воспринимался как оплот консерваторов. Этот город никогда не находился в программе пребывания иностранных гостей. Поползли слухи, что якобы русские привезли с собой Сайго Такамори, бывшего японского диссидента, поднимавшего восстание. Ему будто бы чудесным образом удалось спастись от правительственных войск, найдя убежище на просторах России. Очевидно, что у Цесаревича Николая и его спутника принца Георгия не было тогда, во всяком случае близко, преданных компетентных советников по японским делам. А японцы полагали, что, якобы ненавидя Японию, Цесаревич Николай доставил в их страну Сайго Такамори, чтобы тот развил подрывную деятельность. Между тем Цесаревич Николай с принцем Георгом прибыл в порт Кобэ, где он пересел на поезд и добрался до Киото. Далее в Ниси-Хогандзи он пожертвовал двести иен для помощи бедным (жалование охранявших Цесаревича Николая полицейских составляло 8−10 иен в месяц). Цесаревич Николай, принц Георг и сопровождавший их японский принц Арисугава уселись в только что присланные из Токио новые коляски — рикши. В сопровождении свиты они отправились в город Оцу, расположенный на берегу озера Бива. В г. Оцу, так же как и в Киото, организованные японцы приветствовали Цесаревича Николая и греческого принца Георга. Обозрев пленительные виды живописного озера Бива, путешественники направились в обратный путь. При этом довольно длинная процессия рикш растягивалась на двести метров. Цесаревич Николай находился в пятой рикше, принц Георг — в шестой, а принц Арисугава — в седьмой. Узкую дорогу охраняло множество полицейских. Однако охрана августейших особ была организована вовсе не тщательно. Полицейские стояли друг от друга на расстоянии 18 метров. А один из них Цуда Сандзо бросился к Цесаревичу Николаю и нанес ему удар саблей по голове. Шляпа с головы Цесаревича упала. И хотя один из толкачей рикши выскочил из-за коляски и успел пихнуть нападавшего преступника, тот все же сумел нанести и второй удар саблей. И первый, и второй удары саблей получились скользящими по краю головы, но лоб Цесаревича был поврежден. Цесаревич Николай выпрыгнул из коляски и побежал. Однако никто даже не попытался сразу же задержать напавшего преступника, который бросился следом за Цесаревичем. И только затем принцу Георгу удалось бамбуковой тростью сбить с ног нападавшего полицейского ударом по затылку. А этого оказалось достаточно, чтобы рикша Цесаревича успел броситься на Сандзо. Сабля у того выпала из рук. Воспользовавшись этим, рикша Георга подхватил саблю и ударил ею по спине негодяя. Напомню, что кусок материи со следами крови Цесаревича использовался при генетической идентификации предполагаемых останков Царской Семьи. А она показала, что эти останки не принадлежат членам Царской Семьи.
Это чрезвычайное происшествие привело к тому, что в японском правительстве поднялась страшная паника. Многие члены правительства боялись, что разгневанная Россия потребует огромных выплат и даже территориальных уступок. Император Японии Мэйдзи отправил для Цесаревича Николая врачей и сам срочно выехал туда на следующий день. Приехав, он навестил Цесаревича в гостинице. Император Японии попросил для улаживания конфликта направиться и русского миссионера в Японии отца Николая, пользовавшегося большим уважением среди японцев (стараниями отца Николая к этому времени в Токио был воздвигнут грандиозный Воскресенский собор, освященный в начале марта того же года). Цесаревич Николай пожертвовал миссии отца Николая огромную тогда сумму — 10 тысяч рублей, а также великолепное архиерейское облачение. Несмотря на настойчивые уговоры японского императора Мэйдзи, Цесаревич Николай по приказу родителей отказался от дальнейшего пребывания в Японии. Утешая японского императора, Цесаревич Николай сказал, что раны у него пустяковые, а сумасшедшие есть везде. Требований о денежной компенсации, очевидно, не было.
Поражает тот факт, что в России узнали о ранении Цесаревича Николая не из донесения российского посланника Шевича, а из перехваченных на санкт-петербургском телеграфе телеграмм нидерландского посланника, который представлял также шведский и датский дворы. Приказание МИДа России обязывало задержать эти телеграммы в Санкт-Петербурге (перехват телеграмм был обычной практикой того времени). Покушавшийся Цуда Сандзо был из самурайской семьи. Он участвовал в подавлении мятежа Сандзо Такамори. Во время следствия он показал, что опасался, что Цесаревич привез с собой Сайго Такамори. Кроме того, ему показалось, что Цесаревич и греческий принц Георг не оказывают никакого почтения памятнику жертвам гражданской войны, внимательно изучают окрестности. Поэтому он посчитал их за шпионов. Оказалось, что у него были проблемы с психикой. Данное чрезвычайное происшествие также показало, что милитаристско-националистические настроения в Японии быстро росли… На закрытом судебном процессе Цуда Сандзо приговорили к пожизненному тюремному заключению, которое он должен был отбывать на о. Хоккайдо — в «японской Сибири».
Двум рикшам, спасшим жизнь Цесаревича Николая, Россия назначила огромную пожизненную пенсию, размером в тысячу иен, что равнялось годовой зарплате члена парламента. А еще оба рикши получили по два ордена — ордену Павлония от Японии и Св. Анны — от России. Трость же, с помощью которой греческий принц Георг остановил преступника, была через год затребована в столицу России. Она была украшена драгоценными каменьями и отправлена обратно в Афины.
После этого Император Николай II всю жизнь страдал от головных болей. Точно также всю свою оставшуюся жизнь он заказывал молебны «во здравие» 11 мая (29 апреля по старому стилю).
В связи с этим возникает вопрос. Каким образом в охрану государей России и Греции мог попасть со стороны государства-хозяина, принимающего гостей столь высокого ранга, японец с ненормальной психикой? Что это, случайная оплошность или же тайный политический ход ввиду слабости военного присутствия России на Дальнем Востоке?
Интересно, что в тюрьме, по данным компетентных источников, кормили Цуда Сандзо, нападавшего на будущего государя России Цесаревича Николая, намного лучше, чем других заключенных. Ему давали молоко и яйца куриные. На питание обычного заключенного выделялась сумма в день — 1 сэн, а яйцо стоило 3 сэна, стакан молока также 3 сэна (сэн — одна сотая иены). Интересно также, что скончался он подозрительно быстро — 30 сентября того же года.
Однако в любом случае надо заметить, что в свете этого чрезвычайного происшествия Япония фактически осталась в долгу перед Россией, тем более, что она же после этого еще и напала на Россию в 1904 году и оккупировала часть нашей территории. А уж после всего этого отдавать ей какие-либо острова было бы не только совершенно не логично, но и глубоко аморально.
«Русский Вестник» неоднократно писал помимо этого, что анализ компетентных специалистов показывает, что нет веских оснований отдавать какие-либо острова Японии, исходя из истории островов и международного права.
