 |
| Отрок.ua | Денис Таргонский | 10.01.2009 |
День рождения христианства — это не день появления на свет его основателя — Христа, а день Его Воскресения. «Воскресение — вот документ истинного Бога», — писал В. Соловьёв. Радость воскресения, дарованного Спасителем, затмевает своим светом даже радость рождения человека в этот мир. Поэтому в первые века жизни Церкви о Рождестве Спасителя как бы забыли. Даже раньше, чем Рождество Христа, праздновалась память мучеников, которую принято было называть natalitia, то есть «родины».
Появление этого праздника в богослужебном цикле церковного календаря предельно практично и полемично. Практично в том смысле, что Церковь ни единого ржавого гвоздика языческой культуры не упускала из виду, а воцерковляла, если это могло послужить спасению человека. И полемично потому, что вместе с этим Церковь не впускала в свои недра языческий дух этой культуры. Вот почему впервые о Рождестве Христовом как о церковном празднике вспоминает Климент Александрийский в III веке в связи с гностиками василидианами. Они праздновали Богоявление как сошествие ???-а, то есть истечение ума Божества в виде голубя на человека Иисуса. По их учению, только после этого Спаситель стал безгрешным. Конечно же, Церковь противопоставила этой традиции свою и начала праздновать Богоявление и Рождество Христово одновременно, в один и тот же день — 6 января. Этим самым Церковь ставила очень чёткий богословский акцент: Христос уже родился Богом, а в Своём Крещении не стал Богом, а только явил Себя Богом как Единый от Троицы.
Церкви, как и любому живому организму, присущ инстинкт самосохранения. Как, например, следовало вести себя христианину, жившему в то время в Риме? Ведь как раз в этот период года здесь бурно праздновались сатурналии, или солнцеворот. Вот папа Юлий в IV веке и решил отделить Рождество и Богоявление так, чтобы святки как раз охватывали весь цикл сатурналий. Таким образом, христиане, жившие в языческом обществе, тоже радовались, только Солнцу Правды, как Спаситель и называется в тропаре Рождеству Христову. Позднее эту практику очень аккуратно вводит в Антиохии Иоанн Златоуст, а Григорий Богослов распространяет эту традицию по всей Византии.
***
В Церкви любой праздник говорит прежде всего о Христе, и всё богословское содержание богослужебных текстов выписывает Его словесную икону. В процессе своего исторического становления Церковь в полемике с язычеством как бы выясняла, рассматривала и осмысливала нетленный лик своего Основателя. В этом смысле праздник Рождества Христова — это прежде всего повод поговорить о том, Кто же и для чего родился в этот мир.
Если в древние времена евреям нужно было стоять в испуге, нужно было обязательно держать дистанцию, чтобы услышать Господа из огня (Исх. 3, 2), во гласе трубном (Исх. 19, 6), на дымящейся горе (Исх. 19, 18), во мраке (Исх. 20, 21), в буре (Евр. 12, 18), приводящей в трепет души внимающих, то у Иосифа, который предстоит пред Тем же Господом, только что родившимся от Марии, совсем нет ужаса, терзаний и сомнений; здесь, скорее всего, благоговейное недоумение перед непостижимым смирением Божества. В лице Иосифа человечество перестало бояться своих же надуманных понятий о Боге.
Господь приспосабливается к тому, что человек любит, чтобы разрушить этот страх и разобщённость. Здесь, за ширмой человеческой плоти Христа, находится Бог. Он подбирается к человеку долгим путём рождения и становления Своего человечества: «„Ветхий денми“ рождается Младенцем, — восклицает святитель Григорий Нисский. — Не Богом сделался, потому что уже был Богом, но плотью, чтобы люди могли видеть Его, потому что людям свойственно верить больше глазам, чем слуху». Господь родился в этот мир, совсем не для того, чтобы напугать человека, свести с ним счёты или принести жертву Отцу, как это утверждал в ХІ веке епископ Сотерих, а вместе с ним и вся католическая сотериология. «Господь снисшёл к нам и воспринял наше естество не как условие примирения, — возражал ему святитель Николай Мефонский, — а ради того, чтобы встретиться с нами во плоти». По слову Григория Нео? кесарийского, «Он умалил Себя, чтобы быть более понятным для людей».
***
«Бог стал Человеком для того, чтобы человек стал Богом», — говорит святитель Григорий Богослов. Он принял на себя все условия нашего бытия, начиная от рождения и заканчивая смертью. Он жил в среднестатистической семье плотника, чтобы быть понятным и доступным для большего числа людей. Он приобретал в Своей земной жизни тот человеческий опыт, на языке которого потом будет говорить о Божественном. Оставшись в двенадцатилетнем возрасте в Иерусалимском Храме, Он, вопрошая, учится. Его Воплощение, по слову преподобного Максима Исповедника, «не есть приобретение сверхъестественных или чуждых человечеству качеств, но восстановление тех качеств, которые были нам свойственны со времени творения».
Господь сотворил человека как свой родной дом, но человек закрыл его изнутри: Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною (Откр. 3, 20). За всю историю человечества только одна Богородица услышала этот голос и впустила в Себя Христа. Благодаря Её подвигу «и мы имеем Того Самого, Кого Дева зачала существенно, в сердцах наших» (преподобный Симеон Новый Богослов).
Так уж традиционно сложилось, что Рождество Христово — это семейный праздник. Но Церковь Христова расширяет границы семьи, делая Бога родным человеку.
http://otrok-ua.ru/sections/art/show/rozhdenie_rozhdestva.html
