 |
| Русское Воскресение | Валентина Полякова | 09.01.2009 |
Творчество художника Анатолия Костяникова, сложное и многогранное, базируется на прочном фундаменте великих традиций реализма, заложенных в основу русской и европейской культуры. Выпускник Харьковского художественно-промышленного института, художник верен харьковской школе изобразительного искусства, созданной такими замечательными мастерами живописи, как Самокиш Н.С., Васильковский СИ., Косарев Б.В., Хмельницкий А.А., Константинопольский A.M., Сизиков В.В., Беседин С.Ф., Шапошников М.А., и многими другими. Художественные традиции, исповедуемые представителями харьковской художественной школы, — это особый сплав неустанного смелого поиска новых средств образной выразительности и верности великим идеям классического искусства.
Начало творческой деятельности молодого художника совпало со временем больших перемен в социальной и духовной сфере. Сместились критерии и оценки восприятия мира, рухнули идеологические институты, расширились горизонты.
В 1990 году художник начинает сотрудничество с галереей АРТС (г. Москва), представляющей его инте ресы на международных и всероссийских выставках. Директор галереи Романов А.С. и искусствовед Круглый И.А. издают первый каталог работ Анатолия Костяникова. В представленных в нем работах состави тели открывают нам художника яркого и самобытного, ищущего свой путь к зрителю, свой живописно- пластический язык, идущего своим путем постижения реальности, которая богаче и величественнее той, что объемлет наше сознание.
Язык его ранних живописных произведений органично обитает в стилевом направлении «Фантастический реализм». В рамках бережного отношения к традиционным ценностям русской реалистической школы автор создает новые визуальные символы мощи и глубинности бытия экспрессивностью цвета, стремительностью живописного движения мазка, смещением границ и законов перспективного восприятия. Уже в ранних работах Анатолия Костяникова определяются черты, которые в дальнейшем станут основой его творческой индивидуальности. Убедительная точность рисунка, пластические импровизации композиционного строя, многосложная таинственность световых акцентов и декоративность цветовой палитры формируют живопис ный язык молодого художника.
1991 — Творческая поездка в Нидерланды, персональ ная выставка в галерее «Нагорная» г. Москва.
1991 — Персональная выставка в Центральном Доме художника, г. Москва, участие в выставке «АРТ-Миф-92».
1992 — Творческая поездка в Болгарию, участие в выставках «Арт-Москва», «Арт-Манеж-93», начало сотрудничества с галереей САРТ.
Активная выставочная деятельность, высокий творчес кий потенциал, успех, который вкусит художник с первых шагов самостоятельной творческой деятельности, финан совая независимость стали для него новым мощным импульсом реализации внутренней потребности расши рения границ пластических экспериментов в живописи.
В этом аспекте примечательна серия «Эпикурейский натюрморт». В ней фантастически яркое ощущение мира, заинтересованное отношение и любовь к каждой его частице, неожиданное смещение точки зрения создают доминанту предметному плану, удерживая его на линии горизонта. Наслаждение жизнью, наслаждение плотью мира и плотью краски звучит в мажорном колорите и сочности мазка, в восторженном любовании статью материального мира на фоне беспредельного космоса. Свобода творческой фантазии, осознанное понимание художественной формы, безудержное стремление к импровизации реализуются не только в натюрморте, но и в ассоциативной живописи, пейзаже, жанровой компози- ции и даже в портрете; автор ищет необыкновенную, свою собственную точку видения, чтобы явить зрителю художественную достоверность предмета во всем вели- чии его духовной правды, поднимая его до величия КОСМОСА.
Наполненные сильных чувств, энергии и напряжения, светящиеся тишиной и покоем, работы художника образуют живую структуру, трепетную ткань художест венного образа, многозначную и глубокую. Работы «Большая вода», «Инерция», «Пейзаж с лодкой», «Наводнение», «Тишина», натюрморты «Чужое окно», «Натюрморт с гранатом», «Натюрморт с попугаем», представленные в каталоге, изданном галереей АРТС, исполнены величия вселенной!
Персональная выставка в ЦДХ (г. Москва) по инициативе галереи СовАРТ в 1992 году представляет в полной мере сложившегося мастера, с произведениями высокой профессиональной культуры, широкого темати ческого диапазона, философской концепцией. Масштаб ные композиции, монументальность прочтения библейских и мифологических сюжетов, как собственное осмысление вечных тем изобразительного искусства превосходно соответствуют духу и традициям одного из лучших выставочных залов нашей страны.
В экспозиции выставки — «Бегство в Египет», «Икар», «Красное воскресенье», «Игра», «Околица», «Ожидание», «Поцелуй». В них обращение к минувшим эпохам не только в тематике произведений. Золотисто-оливковое или медово-солнечное свечение образного ряда из глубины холста, как из темноты поглотившей их вечности, представляется очень важным и характерным для творчества художника в этот период.
В это время автор много экспериментирует, совершен ствует композиционный строй, достигая феерической раскованности потока цвета и света с одновременным использованием нескольких материалов. Смелый и непринужденный полет мастихина по поверхности холста то гравирует мельчайшие детали, то лепит объемные, но безукоризненно точные структуры, формируя рельефный рисунок композиции. Широкое, легкое и в то же время упругое касание широкой кисти лессирует живой объем пастозной имприматуры и белизну нетронутого холста. Чистое многоголосье ювелирной тонкости детали, свободного полета кисти, трепетного движения фактур под легким валером лессировочной ткани вызывает к жизни неповторимость свежего эмоционального чувства. Но свобода и раскованность не самоцель. В гармонию летящей свежести мазка и артистизм живописного поиска безошибочным смысловым акцентом вплавляется изобразительный ряд, декоративный и органичный, лаконичный, как иконография, как образ, как знак.
Это уже не просто красота реальной сути изображае мого, внутренняя сила его, а новый взгляд на человека и место его в стремительном и великом в бесконечности своем беге веков. Произведения этого периода отлича ются глубоким золотистым колоритом, близким к колориту старых мастеров, контрастностью света и густо той теней, точностью и изяществом деталей. Это «Натюрморт с белой вазой», «Ностальгия», «Тихая вода», «Солнечный автограф», «Пир», «У Лукоморья», «Музыканты», «Птица удачи, или золотой фазан». В ряде более ранних работ общий колорит гармоничен при господстве благородного богатства пурпурного цвета: «Ужин с вороном», «Красный стол», «Поцелуй», «Старый фаэтон», «Пасхальная ночь», «Бегство в Египет», «Деревня».
Одним из средств художественной выразительности является использование разнообразных фактур, тончай ших цветовых и световых нюансов, живое свечение глянца лаковой материи краски. Одновременно точное движение линии силуэта при почти полном отсутствии внутренней проработки и отказе от объемности создает сложное многоголосье образов и их взаимосвязей, многозначное и многосложное. Примером тому «Предчувствие любви» и «Песнь Боккаччо», «Ожидание» и «Столкновение», «Сусанна и старцы» и «Сиреневый туман» — трепетное и поэтичное воссоздание новой реальности. Здесь нет повествования и иллюстра тивности, а отдельные детали, адресованные какому-либо сюжет)7, скорее случайность, чем закономерность. Темпераментно и настойчиво художник ищет визуальный эквивалент многогранности и многознач ности собственного мироощущения.
Работы этого периода с успехом экспонируются на выставках в нашей стране и за рубежом. Интерес русскому искусству, интерес к художнику, интерес худож ника к европейскому искусству еще больше расширяет границы его творческого диапазона. Внешний аспект действительности представляется вторичным для откры тия другого, скрытого от прямого восприятия, но принци пиально важного сакрального смысла явления. Знаковым моментом фигуративного творчества раннего периода является сосредоточенность образа на себе. Во взгляде в сторону или взгляде в глубину живописного пространства — отрешенность, которая в гармонии с тональной и цветовой напряженностью создает ощущение тихой печали, порой граничащей с трагизмом: «Крик по погибшей птице», «Игра», «Две женщины», «Пасхальная ночь». То же настроение сквозит в архитектурных композициях — очень интересном явлении в творчестве художника. Это серии «Вавилонская башня» и «В сумерках», где теплый свет в окне в таинственных и фантастических строениях звучит радостью и надеждой. Основательный облик старого дома, сохранившего едва уловимые следы былого классического величия, деревенский хутор, обжитый и уютный, неповторимостью своей и красотой напоминают пейзаж итальянской провинции, доброт ный и романтичный.
Изменение цвето-тонального напряжения в живописи Анатолия Костяникова происходит одновременно трансформацией пластического строя произведения изменением его формата и, в конечном счете смысла.
Погруженные в себя герои произведений автора, как лики мира, возникают из таинственного пространства цветовой полифонии и выходят на первый план, прибли жаясь к зрителю. «Предчувствие любви», «Белый ангел», «Монолог паяца», «Осень в Краснореченском» — новая точка отсчета, новый взгляд художника на место человека в беспредельности вселенной. Приближение к зрителю, доверительный взгляд из глубины, светлей и радостней живописная динамика. В этой интерпретации единичное и, казалось бы, случайное становится соизмеримым с высшей гармонией вечности.
Этим работам предшествовала, написанная в 1990 году «Ужин с вороном». «Бомж» — первое название этой работы. В цветовом драматизме и напряженности компо зиционной динамики, в пропорциональном соотношении света и тьмы, в мерцании жара красного света — безысходность апокалипсиса. Но все это озаряет взгляд, взгляд бомжа, взгляд человека, взгляд из глубины души, в нем — свет, в нем — надежда и любовь.
«Ужин с вороном» предвосхищает серию работ «Диалог». Свойственная автору созерцательная отстраненность восприятия представляет человека уже не столько частью живописного пространства столь люби мой автором стихии вселенной, как в предыдущих работах, сколько смыслом и ее критерием. В живописи полотнах этой серии смещение акцента в сторону человека материализуется во взгляде его на зрителя, в диалоге с ним. Сохраняется ритмическая структура, живописный язык, авторская манера художника, а взгляд, отменяет вневременное звучание, создает ощущение важности конкретного образа, наполняет его жизненной силой, эмоцией и внутренней гармонией. «Оловянный солдатик», 1996 год.
В этом произведении определенность образа, сила, основательность, уверенность в себе существуют в присутствии всех характерных для живописного творчества художника приемов поэтического и философского иносказания. При всем этом новый взгляд автора на созданный образ не отвлекает его от лепки эмоционального потока ассоциативной живописи, а, дополняя, усложняет её. Внутренняя сила образа, его значительность и идентичность в гармонии с природ ными, космическими ритмами свободной живописной эстетики становятся авторским стилем, семантикой художественного творчества А. Костяникова.
Сравним авторский живописный подход к решению женского образа в творчестве Анатолия Костяникова в девяностых годах с интерпретацией его в серии «Диалог». «Амазонка» (1992), «Запах кофе» (1994), «Омовение» (1996) — в них художник гибкостью силой линии, контрастом и динамизмом цвета и света, утверждая и прославляя женскую красоту, одновременно целомудренно скрывает её взор легкой дымкой ткани, вуалью шляпы, движением рук, делая женщину одинокой и незащищенной, тогда как в серии «Диалог» модель, подняв тяжесть век, царственно озаряет мир из глубины сложной живописной полифонии светом самодостаточ ности, уверенности в себе, уверенности в силе и справедливости высшей гармонии («Яблочный спас», «Инфанта», «Однажды встретились», «Премьера», «Яблоко для Адама»).
Персональная выставка в Германии в 1997 году, состоявшаяся по инициативе и при поддержке Лоре и Рольфа Рингвальд, становится этапной в плане изменения образных слагаемых и цветовой гармонии произведений Анатолия Костяникова. Творческая индивидуальность продолжает органически существовать в выразительности вариаций ритмических построений, рельефной пластике, духовной наполненности и содержательности образов. Наряду с этим философское переосмысление фактов и событий окружающей действительности трансформирует живописно- пластическое содержание произведений автора в сторону увеличения световой гармонии, смягчения цветовой экспрессии, изменения техники живописной выразитель ности вплоть до создания новых работ в технике «а 1а prima «. В экспозиции выставки органично существует многосложное полотно «Предчувствие любви», где прозрачность лессировки рубиновым великолепием освещает и выявляет скульптурную динамику имприматуры, скрывая в богатстве глубоких тонов таинственный свет женского образа. И рядом лаконичное «Затмение», где героиня присутствует в золотом свете рамп, декларируя загадочность и изящество, поддержива емое глубоким тоном условного стола, трансформирующимся в линию жизни. «У водопада» и «Воплощение» — предвестники появления на свет нерукотворных по исполнению полотен, писанных в один прием пейзажей «Янтарная мелодия», «Осознание причастности» и «Ощущение ветра», которые становятся, в свою очередь, органичным продолжением фантастичной серии работ «Проникновение». Живописные полотна этой серии занимают воображение, с завидным постоянством материализуются.
Та же доверительность и чистота в образах, наполняю щих живописное пространство цикла произведений под общим названием «Перламутровые сны». Сюжеты, образы, цветы и ландшафт словно сотканы из перламутра. Графическая завершенность, неотделимая и возникшая от нерукотворной изысканности творческого эксперимента, рождает аристократически холодные, но светлые и живописные полотна, стоящие несколько в стороне от импульсивного творчества художника. Это, тем не менее, не лишает их узнаваемости — трогательные герои произведений автора, явившись в перламутровое утро, исполнены тишины и покоя. В живописных полот нах «Паяц», «Перламутровое утро», «Розы», триптихе «Перламутровые сны», «Утренний букет» поэтическая метафора, особые романтические интонации и неизменное изящество художественного воплощения. Чистая интонация «Снов» с новой силой материализуется ещё раз в произведениях, созданных во время и после творческих поездок в Италию. В них происходит новое ощущение художником больших форматов холста, точное и соразмерное видению поэтического пространства, обусловленное необходимостью создания нового образа величия бесконечности. Фантасмагория света сквозь кружево классической архитектуры, сказочные ландшафты с высоты птичьего полета, затерянный во времени пир, тысячелетие в окаменевшей раковине и мгновение в легком взмахе крыла птицы, всегда находящей место в пространстве картин автора, — все это пленительный образ минувшего и настоящего. Величие и быстротечность времени в остатках цивилизации Греции и Рима, в сиянии и дыхании средиземноморского пейзажа вызывают ответное сильное чувство восхищения к этому живописному выраже нию тончайших оттенков наполненного светом мира.
Внешне сдержанная цветовая гамма полотна образует в себе сложный спектр колористических отношений, подчиненных гармонии частного и целого, образующих единое композиционное пространство. Пастельная палитра усиливает ощущение тонкости и незащищен ности всего сущего на Земле, оставляя при этом надежду на бесконечность загадочного света, света вечности. «Свет вечности» — так названа серия этих работ. Произве дения этого цикла — «Встреча», «Озарение», «Посвящение Леонардо да Винчи», «Посвящение Андрею Рублеву», «Благословение».
Все это, уважаемый читатель, вы можете увидеть на персональных выставках в музеях и выставочных залах в г. Орле, которые продлятся до конца февраля 2009 года, а если не повезет, то в новом альбоме чудесного живописца Анатолия Костяникова.
