Рождественский рассказ

Имя Алисы Орловой хорошо известно читателям «Православной веры». Она — наш постоянный автор. Недавно она переехала в Москву и теперь работает в пресс-службе Центральной клинической больницы Московской Патриархии во имя святителя Алексия, которая тесно сотрудничает с епархиальной комиссией по церковной социальной деятельности Московского Патриархата. Работа в этой комиссии и стала поводом для написания этого рождественского рассказа.
Он о том, что в обычной повседневной жизни всегда есть место чуду. И особенно сильно его ожидание накануне Рождества. Видимо потому, что не было от начала веков и не будет до их скончания ничего чудеснее, чем рождение Богомладенца — Спасителя, пришедшего в этот мир ради нас. Но если одни просто ожидают чего-то необыкновенного, что могло бы изменить их жизнь, то другие делают все возможное, чтобы еще одним маленьким чудом на земле стало больше.

Рождественский рассказ. Должен быть пушистый снег и, кажется, еще холод при этом. Хотя, вроде бы, так не бывает, чтобы одновременно. Ладно, дальше. Дальше обязательно должен быть кто-то несчастный, без этого никак. И «хэппи энд» — классический счастливый финал. Ангел спустился с небес, добрый доктор всех вылечил, случай помог — надо как-то все устроить, чтобы страницы через три всем стало хорошо. С «хэппи эндом» — большие проблемы, а вот с несчастными проблем нет — такова специфика работы.

Про работу — не знаю с чего начать, начну с «прямо сейчас». Прямо сейчас у нас конвейер, мы собираем зеленые папки. В каждой папке — два листка на скрепке, два плаката и две книжки — толстая зеленая и красная, потоньше. Елена Петровна скрепляет листки формата А4 веселыми крапчатыми скрепками и передает их мне, я вкладываю их в папку и передаю Кате. Катя еще что-то в папку добавляет и передает ее дальше.

Нам нужно собрать больше тысячи комплектов. Зеленые папки плывут у меня перед глазами. И я слушаю разговоры и думаю, что опять я ничего не понимаю в этом странном месте, куда я попала работать, то есть писать буквы. Те самые буквы, которые вижу на листочках и плакатах, вложенных в папки. Их вместе с книжками раздадут священникам на епархиальном собрании. Тысяча батюшек развернет тысячу листочков А4 и повесит на доске объявлений у себя в храме. Получается, что в Москве больше тысячи храмов. И нужно, чтобы в каждом храме были листочки из комиссии. А на листочках написано важное — про церковную больницу и про справочную службу «Милосердие», номер телефона которой 107−70−01. Телефонный аппарат, отзывающийся на этот номер, небольшой, но громкий, играет мелодию Лед Зеппелин «Лестница в небо» в комнате, где я сижу. Сижу и записываю истории про больницу и про телефон, про патронажную службу и про сестер милосердия.

От телефона ли, от историй или от листочков А4 с крапчатыми скрепками кружится голова и плывут перед глазами зеленые папки. Помогать пришли женщины из благочиний. Я все забываю спросить, что это за слово — «благочиние». Оно кажется таким степенным, уютным.

Здесь, в этом голицынском особняке, все, как на другой планете: тут не буфет, а трапезная, мужчины троекратно целуются при встрече, а женщины легко могут выговорить «се?стры» и перед тем, как попить чаю, крестятся на иконы. Сегодня вот пришли помощницы из благочиний. Женщины веселые, умелые, разговорчивые. И я слушаю, слушаю те самые истории, которые нужно записать словами.

—..Позвонила бабушка с двумя внуками-грудничками.

— ..Эту девочку мама в колонию отправила… Посадила ее, чтобы остаться с ее ребенком и получать пособие. Шуйская область. Умом такие вещи непостижимы.

—..Елена Семеновна, а что с этими детьми, которые жили в собачьей яме?

Стоп. Какая яма? Какие дети? И где мой диктофон. Елена Семеновна!

— Недалеко от нашей церкви стая собак вырыла большую яму, ее кто-то накрыл досками, старыми пальто, сделали такое логово. И к этим собакам прибились дети — мальчик и девочка. Они к нам в храм ходили отогреваться. Мы их подкармливали. Мы понимали, что надо что-то делать, чтоб дети зимой не замерзли. Связались с милицией, детей забрали в спецприемник. Потом мы ходили к девочке в больницу. Только там выяснилось, что девочке не 16 лет, как она говорила, а 22 года, и что она не совсем вменяемая. Это же, вы понимаете, совсем другая история. И не с Украины она оказалась, а из Красноярска. Сначала она обижалась, что мы в храм милицию вызвали, а потом поняла, вроде. Я с ней поговорила, рассказала, что ее ждет, если она опять убежит. Она заплакала, стало доходить до нее что-то. А на прощание обняла меня даже.

—..Рождество скоро, хорошо бы в школы сходить, пусть дети хоть по открыточке сделают, мы эти открытки потом в тюрьмы пошлем, в детские дома.

—..А у нас в храме одной многодетной часы нужны. Последние, говорит, сломались. А как с детьми без часов?..

—..Аквариум круглый пожертвовали. Так бабушка, та, парализованная, обрадовалась. Всю жизнь, говорит, хотела аквариум. Мы теперь еще рыбок заведем, есть такие рыбки, неприхотливые.

***

Уже следующее утро. Зеленые папки на собрании раздали батюшкам сестры милосердия.

— Валерий Валентинович, что было в комиссии на этой неделе? Мне для радио, пятница уже.

— Скорби и искушения, — вздыхает Валерий Валентинович.

Так и нужно сказать: на этой неделе, дорогие радиослушатели, в комиссии были скорби и искушения.

Снова звонит телефон. Поднимаю голову от своих записей и вижу, что я совсем одна в кабинете и, значит, трубку снимать мне. Сторож говорит, что принесли пожертвование. Выхожу к дверям храма. Что мне надо? Мне надо спросить, кому жертвуют. Чтобы не читать потом в записке «Монастырю Святителя Апостола» или какой-нибудь усть-камчатской богадельне, о которой в комиссии в первый раз слышат. Как-то принесли денег «на книги антиалкогольной направленности». И еще запомнилась одна записка от бабушки с пятьюдесятью рублями: «Пока шла — забыла, кому несла, передайте, кому нужнее». А сейчас — не 50 рублей. Целую пачку денег протягивает плечистый мужчина. Не спеша объясняет, что это для мальчика, на лечение. Уточняю, для какого мальчика, боюсь напутать. А он перезванивает жене — да, все правильно, для мальчика Саши, мы в журнале прочитали. Четким почерком пишет записку, за кого помолиться — Иван, Марфа, Сергей со сродниками.

По сюжету за окнами храма должен пойти снег. Но снег все не идет.

http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=5937&Itemid=5