 |
| Нескучный сад | Священник Василий Секачев | 26.12.2008 |
О предыстории и обстоятельствах восстановления патриаршества в России, а также о выборах всех патриархов с 1917 до 1990 гг рассказывает кандидат исторических наук, сотрудник Института Европы РАН иерей Василий Секачев:
Колоссальная канцелярия
Хотя Православная Церковь и признавалась «первенствующей и господствующей» в Империи, а обер-прокуроры были призваны проводить в жизнь царскую политику заботы и попечения о Церкви, Русская Церковь немало претерпела от обер-прокурорского произвола. Обер-прокуроры обычно не имели никакой связи с церковной средой, среди них были такие вольнодумцы, как бригадир И. И. Мелиссино (1763−1768), предлагавший реформировать Православие по протестантскому образцу (хотя он же и запретил телесные наказания священников), такие откровенные атеисты, как бригадир же П. П. Чебышев (1768−1774), нецерковные мистики, как князь А. Н. Голицын (1803−1817), просто недалекие люди, как граф Д. А. Толстой (1865−1880), считавший, что слова «Несть пророка в своем отечестве» — это народная мудрость. Чуть ли не единственным исключением из этого печального правила являлся К. П. Победоносцев (1880−1905), который, будучи внуком священника, был и искренне верующим человеком.
Вместе с тем на протяжении XVIII—XIX вв. в русском обществе периодически раздавались протесты против созданного Петром церковного строя. В середине XIX в. критика синодальной системы исходила из среды славянофилов А. С. Хомякова, Ю. Ф. Самарина и И. С. Аксакова. Последний с особым чувством восклицал: «..Убыла душа, подменен идеал, то есть на месте идеала Церкви очутился идеал государственный, и правда внутренняя замещена правдой формальной, внешней», «Церковь со стороны своего управления представляется теперь у нас какой-то колоссальной канцелярией, прилагающей с неизбежной, увы, канцелярской ложью порядки немецкого канцеляризма к спасению стада Христова».
В немалой степени именно связанная с упразднением Патриаршества бюрократизация церковного управления, превращение Церкви в «духовное ведомство» и оттолкнули в XIX в. от Церкви большинство интеллигенции, а затем на рубеже XIX — XX вв. и массу простого народа.
В то же время в 1880-е гг. в стенах Петербургской Духовной Академии под крылом тогда еще архимандрита Антония (Вадковского), будущего митрополита Санкт-Петербургского, в русле возрождения аскетических монашеских идеалов начинают говорить и о восстановлении патриаршества — прежде всего, будущий епископ Михаил (Грибановский) и будущий митрополит Антоний (Храповицкий). В 1903 году выходит отдельным изданием статья известного публициста, раскаявшегося народовольца Льва Тихомирова «Запросы жизни и наше церковное управление», где говорится о необходимости восстановления патриаршества и возобновления Соборов, также отмененных Петром. Статья привлекла сочувственное внимание Государя Николая II, пожелавшего собрать Всероссийский Поместный собор, для подготовки которого в 1906 году начало действовать Предсоборное Присутствие. В 1912 году при Синоде было учреждено Предсоборное Совещание, также занимавшееся подготовкой Собора.
Русская стена плача
Однако Собор открылся уже в революционное время — 15 (28) августа 1917 года. В его работе приняло участие 564 человека. Епископат был представлен в полном составе, от каждой епархии присутствовало три мирянина и два клирика. К числу клириков относились представители духовных учебных заведений и монастырей, а также военного духовенства. Были также армейские представители-миряне. Всего 314 мирян против 250 лиц духовного звания.
Одной из центральных тем его обсуждения, как прежде и работы предсоборных органов, было восстановление Патриаршества. В это время лишь немногие участники Собора были убежденными поборниками этого восстановления: архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий), архиепископ Кишиневский Анастасий (Грибановский), архиепископ Таврический Димитрий (Абашидзе), епископ Астраханский Митрофан (Краснопольский), архимандрит Иларион (Троицкий).
Прошедший только что, в июне 1917 года съезд духовенств и мирян отверг патриаршество 34 голосами против 12 при 8 воздержавшихся. Заседавший после него, в июне-июле Предсоборный совет также не поддержал патриаршества, несмотря на определенные усилия архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского) добиться решения о его восстановлении.
Противники патриаршества боялись, что патриаршество будет угрожать церковной соборности, в которой они видели одно из главных завоеваний революции 1917 года и которая уже проявилась во время свободных выборов архиереев в начале лета этого года. В последующем соборность, согласно этой точке зрения, должна будет проявить себя в регулярном проведении Поместных соборов, в выборности священства, в участии мирян в работе епископских консисторий. Патриаршество же представляет собой проявление «отжившего монархизма», «средневековья», «восточного папства». Наиболее последовательные противники патриаршества шли еще дальше — они отрицали также и епископство как частный случай патриаршества в пределах одной епархии.
Противники патриаршества переоценивали возможности церковной демократии в 1917 году, вдохновляясь видимыми успехами демократии политической. Между тем, революция, по весьма проницательному замечанию Н. А. Бердяева, «обнаружила духовную опустошенность в народе», отсутствие подлинной религиозной энергии. Налицо было расцерковление народа. Сегодня люди голосовали за святых людей на столичных архиерейских кафедрах, а завтра могли быть увлечены жизнью совсем к иным целям. В этих условиях вряд ли можно было давать мирянам церковную власть.
Одним из самых активных представителей лагеря противников патриаршества являлся профессор Петроградской духовной академии Б. В. Титлинов (впоследствии видный идеолог обновленческого движения), за ним стояли многие другие преподаватели этого учебного заведения, к которым примыкали и представители белого духовенства: протоиереи А. Рождественский, Н. Попов и др. (не будем забывать, что Собор 1917−1918 гг. был, в основном, собор священников и мирян). Доцент, впоследствии профессор Московской духовной академии и исповедник веры, юрист Н. Д. Кузнецов указывал на недопустимость подражания допетровским образцам патриаршества. Личность не считавшегося ни с кем Никона, ставившего себя над всей Церковью, Кузнецов считал воплощением всего самого отрицательного, что может дать Церкви патриаршество.
В то же самое время представитель противоположного лагеря архиепископ Антоний (Храповицкий) называл патриарха Никона «самым великим человеком русской истории» и даже устроил поездку членов собора к его могиле в Новоиерусалимский монастырь, где прочел целую лекцию о патриаршестве. На основании новооткрытых исторических фактов владыка Антоний считал Никона непонятым сторонником симфонии Церкви и государства, оболганным в русской истории.
Вообще же сторонники восстановления патриаршества указывали прежде всего на 34-го апостольское и 9-е правило Антиохийского Собора, гласившего буквально следующее: «Епископам. подобает знати первого. яко главу. творити же каждому только то, что касается его епархии. но и первый ничего да не творит без рассуждения всех..».
«Мы не можем не восстановить патриаршества, — говорил о. Иларион (Троицкий), будущий епископ и священномученик, — мы должны его непременно восстановить, потому что патриаршество есть основной закон высшего управления каждой поместной Церкви». Владыка Митрофан (Краснопольский), также будущий священномученик, подчеркивал, что Патриарх нужен «как духовный вождь и руководитель, который вдохновлял бы сердце русского народа, призывал бы к исправлению жизни и к подвигу и сам первый шел бы впереди».
Как замечает петербургский историк Церкви С. Л. Фирсов, позиция многих участников Собора, особенно архиереев не была столь явной в начале, потому что Временное правительство, унаследовавшее от самодержавного строя право утверждения церковных постановлений (например, святитель Тихон смог считаться митрополитом, только получив санкцию правительства), вполне могло бы не утвердить решение Собора, а это бы подорвало церковный престиж. Поэтому первые два месяца соборных заседаний все больше касались вопросов соборности. И только после доклада председателя соборного отдела по вопросам высшего церковного управления епископа Митрофана (Краснопольского) 11 октября в защиту патриаршества многие соборяне показали себя сторонниками патриаршества.
Противники восстановления опирались в том числе и на позицию известного церковного историка Е. Е. Голубинского, скончавшегося в 1912 г. и опасавшегося, с одной стороны, неограниченной власти патриарха по отношению к Церкви, а с другой — его подчиненного положения по отношению к царю.
Однако царя теперь уже не было, Временное правительство отступало в тень, а страна погружалась в хаос гражданской войны (о том, что уже идет «внутренняя братоубийственная война» говорило синодальное послание от 22 июля). Над Церковью сгущались тучи. Уже в начале сентября 1917 года неизвестными, по всей видимости, дезертирами под Орлом был убит сельский священник отец Григорий Рождественский. В этой обстановке Церкви был нужен вождь, защитник, хранитель, отец. Об этом говорили архиепископы Анастасий (Грибановский) и Сергий (Страгородский), известный богослов князь Евгений Трубецкой и многие другие. Владыка Сергий еще летом пророчески говорил, что Россия переживает как бы новый удельный период, поэтому Церкви «необходим иерарх .. который был бы общим печальником и нравственным центром для всех».
Интересен следующий случай: архимандрит Иларион, узнав о неприятии патриаршества в стенах его родной Московской Духовной академии, специально приехал на один день в Сергиев Посад и выступил в академии с лекцией «Нужно ли восстановление патриаршества в Русской Церкви?», — которая продолжалась около трех часов и убедила собравшихся в правоте выступавшего. «Теперь наступает такое время, — говорил отец Иларион, — что венец патриарший будет венцом не „царским“, а, скорее, венцом мученика и исповедника, которому предстоит самоотверженно руководить кораблем Церкви в его плавании по бурным волнам моря житейского».
Из речи архимандрита Илариона на Соборе 23 октября (5 ноября):
«Зовут Москву сердцем России. Но где же в Москве бьется русское сердце? На бирже? В торговых рядах? На Кузнецком мосту? Оно бьется, конечно, в Кремле… в Успенском соборе… Святотатственная рука нечестивого Петра свела первосвятителя Российского с его векового места в Успенском соборе. Поместный Собор Церкви Российской от Бога данной ему властью постановит снова Московского Патриарха на его законное, неотъемлемое место. И когда под звон московских колоколов пойдет Святейший Патриарх на свое историческое священное место в Успенском соборе, будет тогда великая радость на земле и на небе»
«Есть в Иерусалиме «стена плача"… В Москве, в Успенском соборе, также есть русская стена плача — пустое патриаршее место. Двести лет приходят сюда православные русские люди и плачут горькими слезами о погубленной Петром церковной свободе и былой церковной славе. Какое будет горе, если и впредь навеки останется эта наша русская стена плача! Да не будет!..»
Выбор трехсот
Именно в это время в Москве стало известно о свержении Временного правительства и о переходе власти к Совету народных комиссаров.
Затем была установлена процедура избрания Патриарха. Голосование должно было быть тайным, в два тура. Сначала все соборяне должны были подать записки с именем одного кандидата, после чего во втором туре подавались записки уже с тремя именами из числа набравших наибольшее число голосов в первом туре. И когда выявлялись три кандидата, получивших абсолютное большинство голосов, архиереи, подобно тому, как это происходит во всех Восточных церквах должны были совершить окончательное избрание. Но на Соборе 1917 года русские архиереи смиренно отказались от подобного права и решили передать последнее решение на волю Божию, проведя жребий.
Противники восстановления патриаршества избрание патриарха игнорировали. В зале присутствовало чуть более 300 (из, напомним, 564) человек.
Первый тур голосования был проведен 30 октября (12 ноября). Архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий) получил 101 голос, архиепископ Тамбовский Кирилл (Смирнов) — 27 голосов, митрополит Московский Тихон (Беллавин) — 23, митрополит Тифлисский Платон (Рождественский) — 22, архиепископ Новгородский Арсений (Стадницкий) — 14, митрополит Киевский Владимир (Богоявленский), архиепископ Кишиневский Анастасий, протопресвитер Георгий Шавельский — по 13 голосов, архиепископ Владимирский Сергий (Страгородский) — 5, архиепископ Казанский Иаков (Пятницкий), архимандрит Иларион и мирянин А. Д. Самарин, бывший обер-прокурор Синода и обличитель Распутина (его кандидатура была на следующем заседании снята: решили рассматривать только кандидатов-духовных лиц), — по 3 голоса. Другие кандидаты (все — архиереи) получили по два или одному голосу.
На следующий день было проведено голосование второго тура, в котором избранными в кандидаты должны были считаться те, за кого подадут не менее 155 голосов (в зале присутствовало 309 человек). Первым кандидатом в Патриархи был признан архиепископ Антоний (Храповицкий) (159 голосов, отданных за первое место), следующим архиепископ Арсений (Стадницкий) (199 голосов, отданных за второе) и третьим святитель Тихон (162 голоса, отданных за третье) — как говорили тогда, выбрали самого умного, самого строгого и самого доброго.
5 (18) ноября 1917 года в храме Христа Спасителя состоялись выборы патриарха. В начале литургии митрополит Владимир вынес ковчежец, куда он опустил жребии с именами кандидатов. Ковчежец был поставлен перед перенесенной из Успенского собора Владимирской иконой Божией Матери. И уже после окончания литургии из алтаря вышел старец Алексий из Зосимовой пустыни и после усердной молитвы с земными поклонами достал жребий, на котором было написано: «Тихон, митрополит Московский». Хор грянул «аксиос» и все запели «Тебе Бога хвалим».
21 ноября (4 декабря), в день Введения во храм Пресвятой Богородицы, в Успенском соборе Кремля состоялась интронизация святителя Тихона в Патриархи Московские и всея России (титул «всея Руси» появился уже позже, во время войны). На основании древнего чина настолования Константинопольского Патриарха был составлен чин интронизации, который отличался как от дониконовского чина (когда поставление совершалось через недопустимую новую епископскую хиротонию Патриарха), так и послениконовского (когда Патриарх получал из рук государя жезл святителя Петра). Недостающие в византийском чине молитвы были заимствованы из чинопоследования Александрийской Церкви. Для торжества интронизации в Оружейной палате Кремля удалось получить жезл святого Петра, рясу священномученика Гермогена, а также крест, мантию, митру и клобук Патриарха Никона.
Пока шла литургия, солдаты-красногвардейцы, охранявшие Кремль, вели себя развязно, смеялись, курили, сквернословили. Но когда Патриарх вышел из храма, эти же солдаты, сняв шапки, смиренно опустились на колени под благословение. Патриарх совершил объезд Кремля, но не на осляти, как в старину, а в экипаже с двумя архимандритами по сторонам. Кремль окружало огромное множество народа, принимавшего первосвятительское благословение от вновь избранного Патриарха. Повсюду звонили колокола. Казалось, что после междоусобицы и раздора последних дней, когда в Москве шли ожесточенные бои красногвардейцев и юнкеров, наконец наступает желанный мир.
Согласно последующим решениям Собора, каждые три года должен был происходить Поместный собор, устанавливалась выборность епископов (которых должны были выбирать представители приходов), высшим органом епархии провозглашалось Епархиальное собрание из клириков и мирян, избиравшее Епархиальный совет и суд. Следующими по значению органами провозглашались благочиннические собрания, также из клириков и мирян, предусматривалась активизация приходской жизни (правда, с изъятием у мирян введенного в начале права выбора духовенства). Так точка зрения сторонников соборности все-таки победила.
Постоянными органами высшего церковного управления между созывами поместных соборов становились Священный Синод (вопросы вероучения и богословия; состав — только архиереи) и Высший Церковный Совет (административно-хозяйственные функции; состав — 3 архиерея, 1 монах, 5 клириков, 6 мирян) — оба под председательством Патриарха.
Перед своим вынужденным роспуском 20 сентября 1918 года, уже в разгар Гражданской войны Собор, предвидя возможность самых враждебных и дезорганизующих действий государства в отношении Церкви, принял ряд чрезвычайных мер, противоречащих первоначальным определениям. Так, Патриарх получал право единоличного управления Церковью в случае невозможности нормального функционирования ВЦС и Синода, а также право составления списка лиц, которых он хотел бы видеть во главе Церкви после своей кончины или при невозможности созвать Собор.
Патриарх военного времени
Следующий Патриарх избирался в чрезвычайных условиях. После 25-летнего гонения на Церковь и 18-летнего запрета избирать Патриарха вместо почившего в 1925 году святителя Тихона Сталин поздно вечером 4 сентября 1943 года вызвал к себе трех архиереев и разрешил им немедленно выбрать Патриарха и для этого провести Архиерейский собор. Собор прошел 8 сентября 1943 года в бывшем особняке немецкого посла Шуленбурга в Чистом переулке в Москве. Это был первый собор после 1918 года. В его работе приняло участие 19 архиереев — все те, кто был в это время на свободе на неоккупированных немцами территориях. Многие прошли тюрьмы и ссылки, некоторые только недавно освобождены. На Собор их доставили военные самолеты. Когда Ленинградский митрополит Алексий (Симанский) предложил собравшимся избрать Патриарха и сказал, что сам он иного кандидата, кроме Патриаршего местоблюстителя Сергия (Страгородского) не видит, его слова встретили всеобщее одобрение. Все встали и трижды пропели «Аксиос!». Затем был избран Священный Синод при Патриархе из трех постоянных и трех временных членов (с 1935 года Синод не действовал). Синод терял предусмотренную Собором 1917−1918 гг. самостоятельность и становился рабочим органом именно «при Патриархе».
Патриарх принял титул «Московского и всея Руси» — в начале века «всея России» значило «всей Российской империи», «всех бывших земель Российской империи», теперь же это понятие стало уже. Титул же «всея Руси» напоминал о Руси Киевской и единстве трех восточнославянских, православных народов.
Интронизация новоизбранного Патриарха состоялась в Богоявленском патриаршем соборе 30 августа (12 сентября) 1943 года в день памяти святого князя Александра Невского, что было весьма символично в тяжелую годину войны.
Сталин стремился взять под свой контроль то церковное возрождение, которое открылось в стране с началом войны и которому во многом содействовали оккупанты, преследуя конечно же свои цели. Поэтому 8-го же сентября 1943 года при Совнаркоме СССР был учрежден Совет по делам Русской Православной Церкви под председательством Г. Г. Карпова, полковника НКВД, возглавлявшего в этой организации отдел по борьбе с церковно-сектантской контрреволюцией и известного крайней жесткостью, если не жестокостью, по отношению к священнослужителям. Совет собственных решений не принимал, докладывал и получал указания от правительства. Хотя Сталин и говорил, чтобы на Карпова не смотрели как на нового обер-прокурора, было очевидно, что Церковь попадает в еще большую зависимость от государства, чем до 1917 года.
Избраны единогласно
Патриарх Сергий управлял Церковью до 1944 года. 15 мая этого года он умер. Согласно его завещанию, местоблюстителем Патриаршего престола был назначен митрополит Ленинградский Алексий (такое назначение как раз допускал Собор 1917−1918 гг. в чрезвычайных обстоятельствах). Собор для выборов нового Патриарха был Поместным, но клирики и миряне назначались для участия в Соборе своими правящими архиереями, а не избирались на епархиальных собраниях. Всего в Соборе, заседавшем в московском храме Воскресения Христова в Сокольниках с 31 января по 2 февраля 1945 года, приняло участие 46 архиереев, 87 клириков и 38 мирян.
Однако избирали Патриарха только архиереи. Все они, облаченные в мантии, поочередно, начиная с младшего по хиротонии отвечали на вопрос управляющего делами Московской патриархии протоиерея Николая Колчицкого одними и теми же словами: «Избираем Патриархом Московским и всея Руси высокопреосвященнейшего Алексия, митрополита Ленинградского и Новгородского». Когда речь дошла до самого митрополита Алексия, о. Николай попросил освободить патриаршего местоблюстителя от голосования ввиду проявленного единодушия.
Интронизация Патриарха Алексия I состоялась 4 февраля 1945 г. в Богоявленском кафедральном соборе Москвы.
Собор 1945 года зафиксировал существенные изменения в жизни Церкви. В 1 статье нового «Положения об управлении Русской Православной Церковью» уже ничего не говорилось о контролирующей функции Поместного собора. Не говорилось также и о том, что Собор созывается «в определенные сроки». В статье 7 по этому поводу уточнялось, что Патриарх обычно созывает под своим председательством Архиерейский собор, и то с разрешения властей, Собор же с участием клириков и мирян созывается только тогда, «когда требуется выслушать голос клириков и мирян и имеется внешняя возможность». Статьи 14 и 15 посвящались избранию Патриарха, но не говорили о составе Собора, созываемого для этого избрания. Патриарх должен был управлять Церковью совместно с Синодом.
Выборы патриарха в 1971 году, после смерти патриарха Алексия I (Симанского) были также открытыми и безальтернативными. Хотя теперь повсюду в епархиях под председательством правящих архиереев прошли съезды духовенства и мирян, которые должны были избрать членов Поместного собора (как и в 1945 году, 1 клирика и 1 мирянина от епархии) и даже обсудить кандидатуру будущего Патриарха — взамен скончавшегося 17 апреля 1970 года Святейшего Патриарха Алексия.
Большая часть епархиальных съездов высказалась за то, чтобы Патриархом был избран Крутицкий митрополит Пимен (Извеков), но были названы и кандидатуры митрополитов Ленинградского Никодима (Ротова) и Алма-Атинского Иосифа (Чернова), старшего по хиротонии в российском епископате и имевшего лагерный стаж 25 лет. Однако на состоявшемся накануне Собора архиерейском совещании в Новодевичьем монастыре с подачи митрополита Никодима (Ротова) было решено, что на голосование будет выдвинут лишь один кандидат — митрополит Пимен. Тогда же архиепископ Брюссельский Василий (Кривошеин), бывший участник Белого движения и до 1951 года — эмигрант, — предложил, чтобы голосование было все-таки тайным, но его предложение не было принято. 2 июня 1971 года в Троице-Сергиевой Лавре 75 архиереев Собора, голосуя за себя и за клириков и мирян своей епархии (всего в составе Собора было 85 клириков и 78 мирян), назвали своим избранником митрополита Крутицкого и Коломенского Пимена. Интронизация состоялась на следующий день, 3 июня 1971 года.
Избрание Святейшего Алексия II: торжество Православия и. демократии
В отличие от выборов 1945 и 1971 гг. выборы патриарха 1990 года совершались свободно, при тайном голосовании и наличия целого ряда кандидатов. Они происходили в условиях обретения Церковью долгожданной свободы.
3 мая 1990 г. почил патриарх Пимен. До 26 мая были проведены епархиальные собрания для избрания делегатов на Поместный собор по следующей квоте: по одному клирику и мирянину от епархий, а также по одному представителю от монастырей, духовных академий и семинарий. Членами Собора автоматически, по Уставу 1945 года, становились все правящие архиереи. 6 июня Архиерейский Собор избрал трех кандидатов на патриарший престол: митрополита Ленинградского Алексия (Ридигера) (37 голосов), митрополита Ростовского Владимира (Сабодана) (34 голоса) и митрополита Киевского Филарета (Денисенко) (34 голоса). Каждый архиерей мог голосовать за 1, 2 или 3 архиереев, вычеркивая остальных из списка. Голосование происходило в два тура, поскольку первоначально Филарет и митрополит Крутицкий Ювеналий (Поярков) получили равное число голосов — по 25. Было также постановлено, что Поместный Собор может увеличить число кандидатов.
7 июня в Трапезном храме преподобного Сергия в Троице-Сергиевой Лавре открылся Поместный Собор, в котором приняло участие 317 делегатов: 90 архиереев, 92 клирика, 88 мирян (в том числе 38 женщин), 39 представителей от монастырей и 8 делегатов от духовных школ. По предложению Архиерейского собора устанавливалась следующая процедура избрания: утверждение трех кандидатов, предложенных Архиерейским собором, внесение путем тайного голосования дополнительных кандидатов (в бюллетень вносились лица, получившие поддержку не менее 12 членов Поместного Собора, а избранными считались набравшие более 50% голосов) и наконец избрание из числа утвержденных Собором кандидатов одного. Избранным Патриархом считался архиерей, набравший более 50% голосов. В случае, если ни один из кандидатов не набирал более 50% голосов, проводилось повторное голосование по двум кандидатам, набравшим наибольшее количество голосов.
Дополнительно к 3 кандидатам от Архиерейского собора, на первом заседании Поместного собора, согласно Уставу РПЦ от 1988 года, были предложены еще насколько кандидатов: митрополиты Крутицкий Ювеналий (Поярков), Минский Филарет (Вахромеев), Волоколамский Питирим (Нечаев), Ставропольский Гедеон (Докукин) и Сурожский Антоний (Блум). Но две последние кандидатуры были отведены, поскольку владыка Антоний не являлся гражданином СССР, а митрополита Гедеона поддержало менее 12 человек. Таким образом в списки для тайного голосования были внесены имена только трех митрополитов. Из 316 голосовавших митрополита Питирима поддержало 128 соборян, митрополита Филарета — 117 и митрополита Ювеналия — 106. Председатель Собора объявил, что, поскольку ни один из дополнительно выдвинутых кандидатов не получил поддержки половины голосов Поместного Собора, необходимого, по Уставу РПЦ, для участия этих кандидатур в последующем голосовании, эти кандидатуры снимаются.
Таким образом, в списке для голосования остались только кандидаты, выдвинутые Архиерейским собором. Архиепископ Могилевский Максим (Кроха) предложил по примеру Поместного Собора 1917 г. избрать Патриарха жребием, но это предложение не было принято. Проведено было тайное голосование. Вечером председатель счетной комиссии митрополит Сурожский Антоний объявил результаты тайного голосования: 139 голосов было подано за митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия, 107 — за митрополита Ростовского и Новочеркасского Владимира и 66 — за митрополита Киевского и Галицкого Филарета. Но, поскольку никто из кандидатов не набрал более 50% голосов, был проведен второй тур голосования.
Во втором туре за митрополита Алексия проголосовало 166, а за митрополита Владимира — 143 члена Собора. После оглашения окончательных результатов голосования новоизбранный Патриарх по обычаю, установленному на Соборе 1971 года, принял свое избрание следующими словами: «Избрание меня освященным Поместным Собором Русской Православной Церкви Патриархом Московским и всея Руси со благодарением приемлю и нимало вопреки глаголю».
