Два условия выживания и развития

Здравый смысл все-таки пробивает себе дорогу: наконец-то объявлено, что тарифы на газ с начала года повысятся не на двадцать, а пока лишь на пять процентов. Казалось бы, слава Богу. Но, с другой стороны, остается в силе прежний вопрос: а почему именно на пять? И почему на пять процентов повысятся, а не, наоборот, понизятся? Внятного объяснения так и нет. И известно, почему нет: никакого точного и однозначного критерия оценки необходимости и целесообразности установления тех или иных тарифов для монополистов так и не введено.

Мы продолжаем серию статей о возможностях и условиях выживания и развития в нынешних кризисных условиях. В этой статье — о двух важнейших вещах: о регулировании монополистов и банковской системы.

Вопрос об ограничении тарифов естественных и локальных монополистов, как в период кризиса, так и в послекризисный период, должен быть вопросом не столько волевых решений, сколько точного расчета и определенного набора жизненно необходимых для всей остальной экономики системных мер.

Прежде всего, необходим решительный запрет для естественных монополистов, тарифы на услуги которых подлежат госрегулированию, иметь какие-либо «непрофильные активы». И далее — жесткое государственное регулирование рентабельности компаний-монополистов. А при сохранении «непрофильных» активов (сугубо частная компания-монополист в принципе вправе иметь побочную деятельность) — регулирование рентабельности именно основной деятельности. Если же деятельность «непрофильная» в результате приводит монополиста в «полный минус» — это проблема его и его собственников, если же собственник государство — понятно, что оно должно делать.

При этом важно подчеркнуть, что устанавливаемый государством уровень рентабельности компаний, как минимум, на кризисный период, должен соответствовать исключительно себестоимости реальных текущих расходов и минимальных расходов на амортизацию (не расширенную), с добавлением минимального регламентированного уровня прибыли для акционеров. Но как же, вы спросите, развитие?

Ответ и здесь известен: если развитие за мой счет, то я вправе получить и свою долю собственности — разве не справедливо?

Соответственно, инвестиционные программы монополистов должны финансироваться не за счет удушения остальной экономики и ограбления населения (из текущих тарифов), а с обязательным перераспределением вновь создаваемой собственности в пользу инвесторов (добровольное соинвестирование) с получением доли вновь создаваемой собственности.

При этом, естественно, в соответствии с задаваемым уровнем рентабельности, при существенном снижении мировых цен на энергоресурсы, пропорционально доле энергоносителей в себестоимости продукции должны снижаться и стоимость для потребителей электроэнергии, и тарифы на газ и горячее водоснабжение, стоимость транспортных услуг (железная дорога, метро, наземный общественный транспорт и т. п.), чего у нас, если кто заметил, пока почему-то не наблюдается. Теперь, надеюсь, понятно, почему не наблюдается. И также, надеюсь, понятно, что нужно в госрегулировании монополистов изменить, чтобы тарифы начали естественным образом снижаться.

Следующий важный пункт — жесткое государственное регулирование внешнеэкономической деятельности монополистов, в частности, уже упоминавшийся мною в двух предшествующих статьях запрет на любые сделки с оффшорными компаниями. Но там это было условием предоставления какой-либо государственной помощи, здесь же, независимо от наличия или отсутствия такой помощи — применительно к любому монополисту.

При расчете себестоимости продукции (для регулирования рентабельности деятельности) мы неминуемо столкнемся и с вопросом обоснованности выплат руководителям и персоналу. Масштаб проблемы становится очевиден при сопоставлении таких данных: средняя зарплата по стране — порядка пятнадцати тысяч рублей в месяц, в Газпроме же — более шестидесяти тысяч, и плюс планируется десятипроцентное повышение. И если кто-то полагает, что это — плата за работу в тяжелых северных условиях — глубокое заблуждение. Значительная часть объема выплат приходится на сугубо офисных работников (живущих во вполне благоустроенных городах), но оплачиваемых в Газпроме кратно выше, чем, например, инженеры и конструкторы в машиностроении.

Что же касается выплат управляющим — здесь и у нас, да и во всем мире в последнее время наблюдался просто полный «беспредел». По США разница в оплате обычных (вполне квалифицированных) сотрудников и «топ-менеджеров» достигала тысячекратного размера. Точных данных по России даже применительно к государственным и полугосударственным компаниям (с учетом всех бонусов, опционов и тому подобных хитростей) мы не имеем — это великая государственная и коммерческая тайна. Хотя после просачивания в СМИ информации о получении Чубайсом по результатам разрушения единой государственной электроэнергетической системы страны 27 миллионов долларов, есть основания полагать, что контрасты не меньше.

Но есть и разница. Во всем окружающем нас мире:

— во-первых, с этих денег платятся огромные налоги на сверхдоходы в бюджеты — до половины полученных сумм, а не 13% и на сверхдоходы, как это сохраняется у нас;

— во-вторых, сейчас эта практика радикально пересматривается, но пересматривается, повторю, во всем окружающем нас мире, включая и либеральные США, но не у нас.

Соответственно, что делать, очевидно. Если ты такой предприимчивый и талантливый и хочешь не просто много зарабатывать, а сверхмного — в сотни и тысячи раз больше, чем средне по стране, работай где угодно, но только не в компаниях-монополистах. Работай в сферах с высокой конкуренцией и там доказывай свое интеллектуальное и организаторское преимущество над конкурентами на два-три порядка, а мы отсюда, снизу, понаблюдаем, как это получится.

В компаниях же, являющихся монополистами, в том числе, даже и локальными монополистами (например, нефтеперерабатывающие заводы — поставщики бензина на наши заправки), суммарный уровень доходов даже и для «топ-менеджмента» (суммарно со всеми бонусами и опционами) должен быть жестко регламентирован, например, в пределах десяти-пятнадцати средних по стране (или по региону) зарплат. Тогда, с учетом вышеописанного регулирования предельной рентабельности, глядишь, и цена на бензин на заправках упадет в полтора, а то и в два раза.

И снова о малом бизнесе. Повторю то, о чем уже неоднократно писал ранее: дело не в налогах, не в отсутствии какого-то специального доступа к кредитам и даже не в проверках (хотя, разумеется, коррупцию в контролирующих органах надо пресекать уголовными мерами, на порядок более жесткими, нежели нынешние). Если мы говорим о малом бизнесе не как о сиюминутном мелколавочном «купи-продай», но как о двигателе инновационного развития, то подлинная проблема настоящего высокотехнологичного малого бизнеса — в его удушении генеральным заказчиком, каковым у нас являются, прежде всего, крупнейшие полугосударственные корпорации-монополисты.

Вопрос имеет две стороны. Первая — доступ к заказам и гарантирование долгосрочности этих заказов (по результатам конкурса — сразу на три-пять лет, а не на полгода-год, как сейчас). И здесь вопрос о пресечении коррупции, так называемого «откатного» способа производства, наряду с общей более жесткой регламентацией процесса в пользу отечественных подрядчиков — первоочередной.

Вторая же сторона связана с очевидными злоупотреблениями монополиями в вопросе доступа к их услугам как поставщиков тех или иных благ.

Только вдумайтесь: в нашей стране, являющейся крупнейшим в мире экспортером газа, малому бизнесу получить «квоту» на подключение к сетям газового отопления прямым (не коррупционным) путем — практически невозможно. Плюс неподъемная (на порядки превышающая себестоимость работ) оплата подключения к газовым сетям.

Аналогично по результатам управления этой отраслью нашими большими «либералами» и с электроснабжением: для подключения к сетям необходимо заплатить по 10 тыс. руб. за каждый кВт подключаемой мощности, а то и, зачастую, за свои деньги купить новый трансформатор и затем «добровольно» его «передать на баланс» электроснабжающей организации. Не говоря уже о том, что придется поездить по пяти-шести разным организациям, да еще и расположенным (например, в Московской области), в нескольких разных городах. Или нанять «независимого» от электроэнергетиков агента, который сам вам все оформит, но за очень немалые деньги. Неплохой бизнес?

Вывод очевиден. В целях создания нормальных условий для развития малого бизнеса, а также относительного смягчения контрастов в условиях доступа населения к минимальным жизненно необходимым благам, необходимо отказаться от платы за подключение к электросетям или, как минимум, на порядок сократить стоимость такого подключения, а также отказаться от платности или кратно снизить стоимость подключения к газовым, водопроводным и канализационным сетям. И, разумеется, и здесь (прямо сейчас, а не в перспективе до 2020 года) немедленно ввести систему «единого окна» (настоящего единого, а не как сейчас — с обязанностью сдать в него справки, полученные в нескольких десятках разных организаций..) оформления всех необходимых документов, а также ответственность за необеспечение подключения к сетям (там, где техническая возможность для этого имеется) в течение, например, месяца после подачи заявки.

.. Хотя все это можно и не делать. И продолжать фантазировать о том, как к какому-нибудь 2020 году у нас совершенно чудесным образом малый бизнес отчего-то вдруг сам разовьется до невиданных масштабов и составит до 70% от всей экономики.

И далее — о «кровеносной системе» нашей экономики, но с некоторым отступлением.

Два с лишним месяца высшие руководители нашего государства говорили о необходимости и намерении помочь реальному сектору экономики, но деньги изначально были направлены в виртуальный — банковский. И там их судьба известна. «Пробить тромбы», как мы видим, так и не удалось. И потому появился «список Путина» — прямой поддержки государством реального сектора экономики. Но где второй список — на увольнение руководителей Минфина и Центробанка, а также полугосударственных банков, получивших госпомощь, но до реального сектора ее так и не доведших? Этого второго списка почему-то пока нет. Будем ждать?

В целом же вопрос о необходимости поддержки приоритетно именно реального сектора национальной экономики в противовес ныне практически реализованной системе преимущественной поддержки банковского сектора (который и должен был обеспечить средствами реальный сектор), нуждается в специальном разъяснении и обосновании.

В частности, мы привыкли к утверждению, что банковская система — «кровеносная система экономики». Но это, на самом деле лукавство. Такое же лукавство, как если бы в единую систему в живом организме объединили кровеносную систему и подбрюшный жирок.

Система проведения платежей между предприятиями — это действительно кровеносная система, обрушение которой недопустимо в интересах этих же самых предприятий. Но современные банки как система накопления ресурсов, их одалживания и востребования вновь в приумноженных объемах, а также косвенным образом еще и эмитирования под эти ресурсы новых денег, что, в конечном счете, ведет к перераспределению ресурсов в пользу банковской системы — это вовсе не «кровеносная система», а нечто по экономическому смыслу совершенно противоположное. При этом, важно подчеркнуть, что соотношение рентабельности реального сектора экономики и банковско-финансового сектора — это отнюдь не предмет действия «невидимой руки рынка», а исключительно результат искусственно созданной методами государственного регулирования целенаправленной системы перераспределения ресурсов от реального сектора экономики в сектор банковский.

Соответственно, самый надежный и естественный путь решения проблемы стимулирования реального сектора экономики и недопущения его удушения иными, более лоббистски сильными секторами — посекторальное госрегулирование рентабельности экономики, как это в свое время было реализовано, например, в Швеции еще в конце 30-х годов прошлого века. У нас такому регулированию должны подлежать не только признанные монополисты (о чем мы говорили выше), но и вертикально интегрированные нефтяные компании (ныне удерживающие цены на бензин в полтора-два раза выше, чем в США), а также, безусловно, вся банковско-финансовая и страховая сферы. И если высшая государственная власть декларирует приоритетность научно-технологического развития, то именно в этом секторе (а не в нефтедобыче и не в банках) должна быть и допущена и простимулирована (в том числе, налоговыми инструментами, а также ограничением доходов монополистов) более высокая рентабельность.

Применительно к организации банковско-финансового сектора это требует введения совершенно иных механизмов регулирования деятельности Центрального банка, о которых здесь подробно говорить мы не будем, но остановимся лишь на одном, институционально определяющем: в Национальный банковский совет, вместо нынешних сплошь чистых финансистов, должны быть введены, прежде всего, представители различных сфер реального сектора экономики (тех, развитие которых государство определяет как приоритет), с обязательным контрольным пакетом именно их голосов в этом Совете.

..Если, конечно, мы хотим иметь банковскую систему не паразитическую, работающую лишь на себя, а созидательную, обеспечивающую условия для развития всей реальной и, тем более, приоритетной высокотехнологичной экономики.

http://stoletie.ru/poziciya/dva_usloviya_vizhivaniya_i_razvitiya_2008−12−22.htm