 |
| Церковный вестник | Сергей Чапнин | 20.12.2008 |
Связь времен
Большинство православных в России могут честно сказать: мы не знали другого патриарха. Всю нашу церковную жизнь, всё то время, что мы помним, Патриарх Алексий был Предстоятелем Русской Православной Церкви. Это справедливо не только в отношении мирян, но и значительной части духовенства.
Сегодня не много осталось тех, кто жил церковной жизнью в 1950-е, 60-е или 70-е годы. Так случилось, что у большинства членов Церкви короткая историческая память. Более того, немногие помнят даже первые десять лет патриаршества Алексия Второго.
Действительно, только после сознательного выбора веры, — крещения или покаянного возвращения тех, кто был крещен в детстве, — можно говорить о том, что человек помнит, что происходило в церковной жизни. До этого времени все представления о Церкви случайны и поверхностны. Церковная история, история святости остается чужой и непонятной.
В событиях жизни Святейшего Патриарха Алексия раскрывается связь времен. В начале 1960-х ему приходилось бороться против закрытия монастырей и храмов, ему же спустя почти полвека Господь судил освящать сотни храмов, рукополагать сотни священников. Церковное возрождение сам Святейший Патриарх не раз называл чудом…
В ХХ веке подлинно церковное устроение души, бережное и творческое сохранение церковных традиций оставалось уделом немногих людей, разбросанных не только по распадавшейся советской империи, но и по самым дальним странам. Они свято хранили богослужебные традиции, молитвенную память о новомучениках, уклад церковной жизни и даже святыни, пряча их в доме или в саду, как, например, мощи прп. Даниила Московского. Многие из этих людей отошли в последние годы в мир иной, и мы чувствуем, как безвозвратно уходит большая эпоха.
Исцеление раны
Почему именно Патриарху Алексию удалось выполнить такую важную духовную и историческую миссию как восстановление утраченного единства Русской Церкви? Воссоединение с Зарубежной Церковью требовало неимоверных усилий. Самый тяжелый труд — сохранять единство. Для этого необходимо иметь мирное сердце, «дух мирен». Только праведность может принести такие плоды. И Божиим Промыслом двум праведникам — Патриарху Алексию и митрополиту Лавру судил Господь совершить это воссоединение.
Победить «ненавистную рознь мира сего» можно только отделяя главное от второстепенного, видя действие Промысла Божия в истории и доверяя людям. «Во всякое время Церковь переживала и до скончания века будет переживать внутренние дискуссии по разным вопросам… Единство Церкви — это единство в многообразии, и нам нужно научиться с терпением и любовью принимать наличие в церковной среде, в том числе среди духовенства, людей разных по культуре, воспитанию, возрасту, взглядам на различные внутрицерковные и общественные проблемы», — повторял Святейший Патриарх.
Но я думаю, что восстановление единства Церкви для Патриарха было еще и глубоко личной задачей.
По своему рождению и детству он принадлежит той странствующей Православной Церкви, которая покинула рубежи Советской России. Его детство прошло в независимой Эстонии. Его отец служил священником в свободной стране. «Активность Церкви в жизни русского рассеяния была в те годы столь велика, что даже превосходила дореволюционный российский уровень, — вспоминал Патриарх. — Особое внимание уделялось молодежи. Очень точно, вспоминая то время и свое участие в РСХД, архиепископ Сан-Францисский Иоанн (Шаховской) назвал тот период „религиозной весной русской эмиграции“, ее лучшим ответом „на все то, что происходило в то время с Церковью в России“. А моему отцу посчастливилось даже быть делегатом пятого съезда РСХД. Впоследствии, после установления советской власти в Прибалтике, многие из его сподвижников были расстреляны и сосланы в лагеря».
По опыту своей взрослой жизни он священник, а затем и иерарх Православной Церкви в Советской России. Мог ли он, испытывая на себе давление богоборческой власти, забыть, перечеркнуть свой детский опыт? Предать опыт жизни и служения Церкви своих родителей? Нет, не мог. Он долго этого ждал, всю свою жизнь. Воссоединение Русской Церкви — это исцеление той раны, которая многие годы была в сердце Патриарха.
«Мы молились вместе»
Можно ли говорить о том, что два мира — людей, хранивших церковную традицию в годы гонений, и постсоветских неофитов — успели встретиться? Что живые хранители церковных традиций передали своё достояние тем, кто пришел в Церковь после падения коммунистического режима? На эти вопросы трудно дать ответ. Конечно, есть те, кто с надеждой говорит «да», но есть и другие, которые с горечью утверждают «нет».
Восемнадцать лет патриаршества Алексия II — особенное время. Миллионы людей обрели веру за неполных двадцать лет. В историческом бытии Церкви, в церковном сознании произошли перемены, результаты которых можно будет оценить только через многие годы. Плоды, по которым предстоит узнать древо, не скороспелые, нужно уметь их ждать.
Открываются храмы и монастыри, богослужение собирает два или даже три поколения одной семьи, опыт молитвы и деятельного свидетельства о Христе становится достоянием многих.
С другой стороны, с тревогой признаемся: опыт радостной веры, опыт новомучеников слишком часто остается за рамками нашего личного духовного опыта. По-настоящему значимо лишь то, с чем ты встретился сам, что знаешь не понаслышке, к чему чувствуешь личную причастность.
Из чего складывается наш образ Церкви? Это чаще приходская жизнь (порой весьма неустроенная), чтение духовной литературы (качество которой удается определить далеко не всегда), общение со священниками и более опытными в молитве и церковной жизни людьми, опыт паломничества, а также публикации, радио — и телерепортажи о жизни Церкви.
Где, в какой момент происходила наша встреча с Патриархом? Как правило, мы видели его лишь на экране телевизора и узнавали о его служении из новостей. Его образ знаком нам в интерпретации преимущественно светских СМИ, в отстраненных форматах современных массмедиа.
Готовы ли мы согласиться с этим образом Патриарха и отказаться от поиска образа более глубокого, духовно убедительного?
Конечно, служение Патриарха Алексия имеет общественное и политическое измерение. Но сколько бы об этом ни говорили, это не будет главным. Да, Церковь вернулась не только в духовную и культурную жизнь России. Евангельские ценности вновь сознаются многими как базовые, происходит формирование православной общественности, а само православие становится фактором политической жизни страны. Прочность этого присутствия зависит от духовной силы и духовного авторитета Церкви.
Но образ Патриарха — это неизмеримо больше, чем любые общественно значимые инициативы. Они лишь следствие полнокровной церковной жизни. Для меня образ Патриарха — это образ церковного возрождения во всей его полноте.
В основании всей жизни Патриарха лежит молитва. Постоянное, практически ежедневное, особенно в поездках, совершение Литургии. Как он служил Литургию? Каждый, кто молился на Литургии, когда у престола предстоял Святейший Патриарх Алексий, мог сказать: «Мы молились вместе». При всей пышности обряда, молитва всегда оставалась больше, чем любые внешние действия.
Духовный авторитет Патриарха
Что же это такое — авторитет Святейшего Патриарха? Это не только авторитет сана и титула, это, прежде всего, личный авторитет. 1990-е годы были трудными — всё можно было растерять, разменять на сиюминутные выгоды. То поколение, к которому принадлежит Патриарх, быстро сошло с политической сцены, и даже более молодые политики, общественные деятели, бизнесмены ушли или были изгнаны из публичного пространства. Немногие из оставшихся сохранили авторитет.
Митрополит Алексий стал Предстоятелем Русской Церкви в 1990 году, но нас с этим временем разделяют не просто 20 лет — нас разделяет несколько исторических эпох. Государственные и общественные институты возникали, возвышались и рушились, увлекая в водоворот всех, кто соприкасался с ними.
Патриарх аккуратно и твердо вел церковный корабль, не уклоняясь от общения ни с кем, но поддерживая равноудаленную дистанцию от всех политических сил. Если и можно здесь говорить о секрете, то он прост: Патриарх все эти годы был носителем ясного национального самосознания и занимал твердую гражданскую позицию. Само общение с Патриархом воспитывало политиков, военных, ученых, артистов, чиновников.
Сколько непонимания, отчуждения со стороны чиновников разных лет встречалось Патриарху на его пути… Но именно поэтому он понимал, что необходимо продолжать разговор, снова и снова возвращаясь к тем вопросам, которые не находили своего решения. Именно поэтому в поездках Патриарх никогда не отказывался от встреч с чиновниками. Все знали: если Патриарх лично попросит, мало кто сможет ему отказать или, пообещав, не выполнить. Для самых разных начальников слово, данное Патриарху, было особенным обещанием.
Он был из тех немногих, кто одним своим видом свидетельствовал: России, ее государственности не 15 лет, и даже не 90. Тысячелетняя история нашего Отечества неразрывно связана с Церковью, и только она сохранила право говорить о живом преемстве.
Дар свободы
Что в Церкви главное? Если давать не богословский, а личный, основанный на жизненном опыте ответ, многие скажут — свобода. И для Церкви в постсоветской России — это самый очевидный ответ. Жить свободно во Христе и со Христом — это настолько новый и громадный опыт, что от этого дара хочется отказаться. Особенно страшным этот дар кажется современному человеку, вышедшему из тоталитарного общества. Отказаться от свободы стремятся не только те, кто уходят в секты или коммерческие культы. Православные тоже пытаются переложить ответственность за свой свободный выбор на других. Так возникает младостарчество, о котором Патриарх говорил жестко: «Священники и монахи, особенно молодые, часто не имеющие достаточного жизненного опыта, не должны думать о себе, как о старцах-духовниках. Духовническое самозванство, руководство и советы, даваемые не от Бога, а, как говорится, от ветра головы своей, дискредитируют священника и наносят духовный вред».
Однако положительное свидетельство о свободе важнее обличений. «В содержание Благой вести, принесенной в наш мир Богочеловеком Иисусом Христом, входит и основополагающее утверждение о том, что человек, как образ и подобие Божие, изначально свободен. В светском понимании свобода — это свобода выбора, законное проявление своеволия. Но как понимали свободу святые отцы? Колеблется и выбирает только грешная, немощная воля, учил преподобный Максим Исповедник. С точки зрения христианина, свобода отнюдь не в выборе между добром и злом. Такой выбор всеми последователями Христа раз и навсегда сделан: свобода для нас заключается в возможности, возлюбив Спасителя всем сердцем своим, работать Господеви на избранном нами поприще, отдавая этой работе все свои силы и способности», — говорил Святейший Патриарх.
Но даже не слова были самым убедительным свидетельством о том, каким удивительным даром является свобода во Христе. Об этом говорили глаза Патриарха — живые и внимательные, с такими особенными, сильными искорками… До встречи с Патриархом мне казалось, что только детям Господь дает такой взгляд на мир.
* * *
В 1992 году, через два года после интронизации Святейшего Патриарха Алексия, известный духовник и аскет схиархимандрит Софроний (Сахаров) говорил: «По благому промыслу Бога о Русской Церкви в настоящее время руководство над нею вручено Святейшему Патриарху Алексию II. Лично я полагаю, что более подходящего человека, чем Патриарх Алексий II, нет в данный момент. Этот скромный человек провел десятки лет как один из ближайших сотрудников великого Патриарха Алексия I и служил все время патриаршества великого молитвенника Пимена. Таким образом, содействуя ему во всех его предприятиях, мы дадим богоданному Патриарху возможность реализовать восстановление Церкви во всем ее могуществе. Пусть всякий храм, всякий монастырь, всякая школа — все, что принадлежало Русской Церкви и было похищено, — все возвращаемое ныне государством Церкви присоединяется к всероссийскому стаду, ведомому ныне Патриархом Алексием, и объединяется вокруг него… И еще последнее дерзание мое: скажу, что Дух Божий извещает меня об истинности слов моих относительно Русской Церкви и ее благодатного Патриарха. Умоляю вас всех: послушайте слово, которое дает мне Бог».
Усталость… Конечно, мы помним Патриарха Алексия очень усталым. «Дние лет наших, в нихже седмьдесят лет, аще же в силах, осмьдесят лет, и множае их труд и болезнь» (Пс. 89, 10). Образ Патриарха, растиражированный СМИ в последние годы, закрыл, затмил духовный образ этого удивительного человека. Надеюсь, это продлится недолго. Пройдет немного времени, и перед нами раскроется яркий, сильный и духовно убедительный образ Святейшего Патриарха Алексия — мудрого, кроткого и доброго. Образ праведника.
Вечная память новопреставленному Святейшему Патриарху Алексию!
