 |
| Фома | Алексей Соколов | 19.12.2008 |
Христиане должны помогать всегда и каждому… Пожалуй, это то, что о христианстве знают и повторяют все. Если у верующего есть рубль, он должен отдать его другому, иначе он не настоящий верующий.
Все это красиво звучит в теории, но на практике нуждающемуся человеку, как правило, нужно чуть больше одного рубля, а потому и настоящее милосердие нуждается в средствах. Где их взять — далеко не праздный вопрос. Еще важнее — как их правильнее всего расходовать, какие формы может принимать социальное служение.
В Минске сегодня существуют два центра, каждый из которых предлагает свой особый ответ на этот вопрос.
Шестеро смелых
Ольга Константиновна прожила долгую и неспокойную жизнь, во время войны была угнана на работы в Германию, но счастливо вернулась домой. Сегодня самый сложный и долгий путь для нее: из комнаты на кухню или в ванную. В ее случае малому метражу в квартире можно только порадоваться, ведь коридор в панельном доме — всего метра три и пройти его не так трудно, нужно всего минут пять-десять.
Ольга Константиновна совсем одна. Очень дальний и тоже пожилой родственник навещает по выходным, но не более того. Онкология, полный набор старческих болезней, да и память подводит. Ситуация типичная, и оттого совсем непонятно: как же выживают такие люди в своих одиноких стариковских квартирах?
Вот Ольге Константиновне еще повезло. У нее есть Марина.
Маринин день разделен на две части. Первая — дома у Ольги Константиновны, вторая — в поликлиниках, магазинах и прочих всевозможных очередях. Порой бывает и третья — снова дома у Ольги Константиновны, если есть время или если та плохо себя чувствует.
— Представляете, я прихожу на прошлой неделе, открываю дверь ключом, толкаю — не открывается, — тихо рассказывает Марина. — Упала! Прямо у двери. Пошла в туалет, наверное, и упала. И лежит.
— А соседей позвать?
— Да тут старики в основном. К тому же будний день, все молодые на работе… Мы с ней два часа до дивана ехали. А как ее на него поднять? Я ведь не могу одна, она же очень грузный человек… Еле ее по полу дотащила… Ну вот перекрестилась, рванула на себя, как-то мы влезли на стульчик, а оттуда подняться легче уже…
Марина — сотрудница так называемой диаконии сестричества милосердия преподобной Ефросинии, игумении Полоцкой, которое действует на приходе иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радосте». Диакония — особое подразделение, в его задачу входит помощь особо тяжелым больным.
Основную часть сестричества составляют женщины-волонтеры, проходящие строгий отбор. Первый год нужно прослужить в статусе послушницы, только потом тебе торжественно вручат косынку сестры милосердия. Надо также закончить курсы при воскресной школе. Эти строгости возникли не на пустом месте: сестрам приходится нести серьезную ответственность, ведь люди, которым они помогают, могут десятки лет жить, надеясь исключительно на помощь таких добровольцев.
— У нас бывают очень тяжелые случаи, — говорит старшая сестра Тамара Метто. — Вот женщину привезли санитары из больницы после инсульта, положили в пустую квартиру — она даже пошевелиться еле может, кое-как добралась до стены и начала соседям стучать. Те пришли, помогли, потом нам позвонили. Или другой случай: муж умер только что, а у жены шестнадцать лет как рассеянный склероз, она лежит скрюченная на кровати, пошевелиться не может. У нее теперь дверь все время открыта, соседи приходят, кормят. Но ведь надо еще и пролежни, простите, обработать и так далее…
— А что государство делает?
— Государство может предоставить казенный интернат. Но не каждый готов переехать в него, да и условия в казенном заведении никогда не будут, как дома. Так что наша помощь необходима, но далеко не каждый человек сможет такую работу выполнять. Нужно терпение, нужна психологическая устойчивость.
Потому-то в сестричестве — пятьдесят сестер-волонтеров, сменяющих друг друга, но всего шесть из них — постоянные сотрудницы диаконии, работающие порой круглые сутки. Эти шестеро — самые опытные сестры, и на их плечи ложатся самые сложные случаи. Они занимаются с парализованными и тяжело больными стариками, сутки проводят в их квартирах, фактически живут их жизнью. И тут основную роль играет даже не медицинское образование (которое, кстати, для сестер не обязательно). Куда важнее — терпение, умение часами оставаться рядом с больным пожилым человеком.
Ну и, конечно, остается открытым денежный вопрос. Ведь какими бы мизерными ни были здесь зарплаты, людям из диаконии тоже нужно на что-то жить.
Предел возможного
— У Церкви есть три равнозначных источника средств в ее делах милосердия, — говорит настоятель прихода в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радосте» протоиерей Игорь Коростылев. — Можно заняться коммерцией, можно наладить контакт с государством, получить его поддержку на свои социальные программы, а можно рискнуть и полностью положиться на спонсоров и добровольцев. Я сторонник последнего пути, потому что наш главный ресурс — верующие люди и наша вера, и я надеюсь, что всегда найдутся те, кто пожертвует или деньги, или свои силы на доброе дело. Можете мне поверить.
Поверить отцу Игорю легко — достаточно увидеть плоды его работы. Служением милосердия он занимался еще в СССР, в конце 80-х начал посещать людей в больницах. А в 91-м году, когда стал настоятелем прихода, точнее говоря, временной церкви в палатке на пустыре на окраине Минска, первым делом стал собирать людей.
Воскресная школа, в которой сегодня занимается около пятисот человек, стала основой для будущего прихода и всей его разнообразной работы. К примеру, все в том же сестричестве милосердия первыми членами стали участники родительского комитета воскресной школы.
Конечно, не все было просто, но сегодня результат налицо. Вместо палатки появился храм, рядом строится огромный конкафедральный собор, а служение милосердия остается одним из основных приоритетов прихода.
Гордость прихода — мастерские для умственно отсталых людей. Это уникальная программа, интерес к которой проявляет теперь не только белорусское государство, но и иностранцы. Обычно людей с таким диагнозом если не отправляют в интернат, то навеки запирают дома. А здесь у них появляется шанс хоть на какую-то социализацию. Кстати, в качестве источника средств — опять же спонсоры, причем из Германии.
Еще есть работа с людьми, больными ДЦП, деятельность сестричества милосердия и много чего другого. Но тех, кому нужна помощь, в городе-миллионере Минске всегда больше, чем тех, кто готов и может помогать.
— Очень тяжело отказывать, — признается Тамара Метто. — Я пытаюсь рекомендовать людей, скажем, в «Красный крест» или еще куда-то. Мы, разумеется, хотим расширить и свою диаконию, но средств пока не хватает. Надеемся, что все-таки нас поддержит государство. А пока полагаемся на благотворителей.
— Но ведь спонсоры сегодня есть, а завтра их нет…
— Вот потому мы и надеемся на нашего настоятеля, что он нас не оставит и поддержит.
Отец Игорь, в свою очередь, тоже надеется. На своих прихожан.
— Только тогда есть богатый и сильный приход, когда в нем есть люди, — говорит он. — А люди будут в нем, если мы будем говорить с ними о Боге, если будем проповедовать свою веру. На самом деле в любом случае, что бы мы ни делали, где бы ни искали поддержки, наша главная надежда — это Он. Без Него у нас ничего не получится…
Престижное милосердие
О протоиерее Феодоре Повном злые языки говорят, что под видом Дома милосердия он открыл частную клинику для бизнесменов. Это неправда, хотя понять причину слухов можно. Минский Дом милосердия поражает любого, кто побывал в нем: по уровню комфорта и услуг он действительно сравним с дорогой коммерческой лечебницей. Но это — именно социальный проект, уникальный в своем роде.
Небольшое, но весьма представительного вида здание в форме креста преподобной Ефросинии Полоцкой располагается неподалеку от станции метро «Восток», прямо напротив городской гордости, здания Национальной библиотеки. Ухоженная территория, детская площадка. При входе дверь на фотоэлементах, чтобы удобнее было заезжать инвалидам-колясочникам… Лучшая медицинская техника, комфортабельные палаты для больных…
— Все началось, когда я еще служил на приходе в Германии, — вспоминает отец Феодор. — С конца 80-х мы организовывали помощь людям из районов чернобыльского заражения: мы возили детей на лечение в немецкие клиники, доставляли в Белоруссию гуманитарную помощь. Тогда я столкнулся с тем, в каких условиях живут люди, всю свою жизнь отдавшие другим. Родители воинов-афганцев, ветераны — все они заслуживают не просто «какого-то пайка», «какого-то ухода», они заслуживают самого лучшего.
Дом милосердия нельзя назвать ни больницей, ни санаторием, ни домом престарелых. Принимает он людей разного возраста, разного вероисповедания и совершенно разных судеб. Кто-то проходит здесь двухнедельный курс реабилитации, кто-то остается надолго. С каждым работают по отдельной программе. Да и медицинской помощью здесь не ограничиваются.
— Духовную помощь и физическую невозможно разделить, — говорит отец Феодор. Поэтому при Доме есть храм, где ежедневно совершается Литургия не только для сотрудников и пациентов, но и для всех, кто приходит сюда как прихожанин.
Кроме того в комплекс Дома милосердия входят золотошвейная и иконописная мастерские, работу которых высоко ценят и заказчки, и коллеги-профессионалы. Здесь же расположены начальные классы школы с православной формой воспитания. Это вообще уникальный опыт сотрудничества Церкви и государственного образования. Пока при Доме милосердия учатся до четвертого класса, но в планах — строительство полной средней школы.
— Как вы понимаете, сюда мы просто по соображениям санитарии не можем пустить бомжа с улицы, — объясняет отец Феодор. — Но это не значит, что мы не помогаем и им тоже. У нас есть принцип: на фоне золотого купола не должно быть нищего с протянутой рукой. Если нищий есть — проблема в приходе, а не в нем. Впрочем, — добавляет он, — мы помогаем, но мы и контролируем. Вы же знаете, как это бывает: приходит человек и клянчит деньги «на билет до Бреста», а когда ему билет предлагают, он матерится и кричит: «Я же деньги у вас просил!». Или женщина подушку засунула под платье, пришла беременную изображать — таких историй много можно рассказать, но дело не только в мошенниках. В нашем постсоветском обществе слово «милосердие» во многих случаях осталось синонимом иждивенчества, тунеядства и паразитирования на других. «Вы мне должны!» — это наш вечный лозунг. Я первое время был просто поражен, как он сильно укоренился в сознании людей. Ведь сначала и у нас очередь иждивенцев выстроилась: люди стояли с видом «радуйтесь, что я пришел». Увы, многие именно так понимают милосердие, поэтому им не всегда ясно то, что мы делаем. Нам даже пришлось изменить название нашего центра. Теперь он называется «Элиос», что в переводе с греческого означает «милость», то есть милосердие именно в изначальном смысле слова, а не иждивенчество.
Общее дело
Дом милосердия — дорогой, крайне расходный проект: 41 вид медицинской деятельности, уникальное оборудование, отличное питание для больных, новая сантехника и мебель…
— Отец Феодор, как вам удается помогать людям бесплатно?
— Бесплатно вообще ничего не бывает. Если человек не платит за себя сам, значит, за него платит кто-то другой. Когда мы начинали, здесь действовало общество православных врачей, но после постройки Дома быстро оказалось, что работать в нем почти никто не готов. С того первого призыва осталось всего два человека, и я не могу осуждать остальных. Ведь если человек работает постоянно, весь выкладывается, значит, ему нужно платить зарплату. У него же не будет других источников к существованию! Одно дело, когда пару часов помогаешь в больнице, а другое дело — суточное дежурство у тяжелобольных.
В Доме милосердия для каждого пациента выбран свой источник финансирования. За одних платят различные благотворительные фонды, но это не спонсорство в чистом виде, потому что деньги идут на оплату пребывания конкретного человека, за которого сам этот фонд ходатайствует. Другие находятся здесь за счет тех, кому реабилитационный центр при Доме милосердия оказывает платные услуги. Третьих приход содержит за счет своих собственных средств.
В результате удается оплачивать работу полного штата медиков, хотя и волонтерам здесь тоже находится работа. Сестры милосердия из сестричества в честь преподобномученицы Елисаветы и инокини Варвары регулярно посещают пациентов, помогают врачебному персоналу. Хватает волонтерам работы и в других проектах Дома милосердия. Здесь работает большая воскресная школа на триста человек. Программа «Гуманитарный склад» оказывает помощь малоимущим. А кроме этого проводятся праздники для ребят из детских домов, работает литературная студия, два раза в месяц устраивающая вечера для инвалидов. И каждое Рождество в Доме милосердия — праздник для всех жителей района, с представлением и Дедом Морозом, прилетающим на вертолете.
— В такой работе должно быть максимальное многообразие, — объясняет отец Феодор. — Все мы должны дополнять друг друга, ведь чем бы мы ни занимались, мы делаем одно общее дело, мы все служим Церкви…
Сперва может показаться, что Дом милосердия — слишком большая роскошь, но отец Феодор по этому поводу говорит просто: «Православие — не на задворках!». И лучше всего смысл этих слов становится понятен, если увидеть обитателей Дома.
— Одни уходят отсюда с благодарностью, говоря: «Теперь я знаю, что жил правильно, если заслужил это», — рассказывает отец Феодор. — А другие говорят: «Теперь я знаю, как должен жить дальше».
А вот, к примеру, одной бодрой старушке-пациентке лет семидесят на вид на самом деле недавно исполнилось девяносто. В свой юбилей она приняла крещение. Наверное, это стоит любых расходов и трат…
Опережая критику
Пока что «единой теории милосердия» никто не разработал. Возможно, потому что у тех, кто занят в этой сфере, слишком много времени и сил уходит на практику. Да наверное, теория и не нужна. Иначе еще сильнее был бы соблазн следить за тем, кто помогает другим «правильно», а кто нет и чьи дела больше других соответствуют тем или иным конкретным словам Писания.
Пример Минска в этом смысле очень кстати. В помощи ближним здесь участвуют сотни верующих людей, исполняющих слова Апостола о том, что вера без дел мертва. Но хватает и тех, кто просто критикует…
…Родители помогают малышу впервые забраться на лошадь. Сам он и ходит-то неважно (детский церебральный паралич), но здесь с ним работает профессиональный инструктор, привыкший к таким проблемам. Малыш немного волнуется. Когда его везли сюда, обещали, что можно будет пообщаться с лошадками и будет здорово.
— Мама, правда будет здорово? — спрашивает он.
Иппотерапия, лечение при помощи специальных упражнений, выполняемых на лошади, — распространенная медицинская практика в Европе, но в Белоруссии ее пока не освоили и государственного финансирования на нее пока нет. Поэтому телепродюсер Алена построила конюшни, купила лошадей и наняла людей в ущерб строительству собственного дома, но ее денег все равно не хватило. И тогда приход отца Игоря Коростылева, помогавший ей в этом начинании, отступил от своего принципа помогать только за счет пожертвований. У родителей попросили финансовой помощи в той мере, в которой они могут ее оказать.
Это снова вопреки теоретическим представлениям. Снова жизнь заставила поступиться принципами, но никто не переживает, потому что достигнуто главное — счастливые дети, значимый результат…
Конечно, тут критики обязательно объяснят, почему иппотерапия, да и все, о чем рассказано в этой статье, — это неправильно и как можно и нужно было организовать все по-другому. К примеру, не тратиться на дорогих лошадей, а купить на эти средства много-много лекарств для детей…
Спорить с этим нет смысла хотя бы потому, что это правда. Действительно, нужно сделать еще и по-другому тоже, и надо обязательно сделать лучше во много раз.
Пусть кто-нибудь попробует.
И сделает.
