 |
| Отрок.ua | Протоиерей Андрей Ткачев | 13.12.2008 |
«Отцы наши ели манну в пустыне», — говорили Христу иудеи, требуя от Него подобного знамения. В пустыне за сорок лет Господь явил много чудес. Народ побеждал многочисленных врагов силою оружия, а ведь это были не воины, а пастушеский народ, прошедший через горнило многовекового рабства. Они пили воду из камня; их жалили змеи, от чьих укусов нужно было исцеляться, глядя на медное изваяние змеи. Было и много других событий, чудесных и уникальных, но именно о манне — и больше ни о каком другом из тех чудес — говорили Христу иудеи.
Вся шестая глава Евангелия от Иоанна посвящена теме небесного хлеба. Этот «хлеб, сшедший с небес», «хлеб живой», «хлеб Божий» есть Плоть и Кровь Иисуса Христа. Нужно вчитаться во всю эту главу и, ещё более, вжиться в Церковь, которая есть Тело Христово, чтобы понять: вопрос о таинстве Причащения — один из немногих, вбирающих в себя христианство целиком. Именно в связи с Евхаристией, как пророчество о ней и как указание на неё, может быть по-настоящему важна и интересна история с манной.
Само слово «манна» означает вопрос. Впервые увидев нечто мелкое, круповидное, как иней на земле, сыны Израилевы говорили друг другу: что это? Ибо не знали, что это (Исх. 16, 14−15). Вопрос «что это?» звучит примерно как «манна». Природа этой пищи неизвестна и собственного имени у неё, по сути, нет. Это — чудо и неизглаголанная тайна, т. е. тайна, не могущая вместиться в слове.
Именно такой тайной является и Причащение. Оно не скрывается и не утаивается от людей. Напротив, как и та манна, Святое Причастие преподаётся верующим. Но вот природа этого явления, по слову Амвросия Медиоланского, «Божественным прикровена кровом». Отцы Церкви, говоря о Причастии, отвечали на вопрос «что?», но страхом Божиим удерживались от рассуждений на вопрос «как?». «Духом Святым», — говорили они желающим узнать механизм преложения, и этого ответа должно быть довольно. Ведь и меньшие чудеса ускользают от нашего пытливого разума. Превращение обычной пищи в нашу плоть и кровь тоже чудесно. Оно может быть описано с использованием множества биологических терминов, таких как «ферменты», «белки», «углеводы», но природа этого процесса сохранит как чудесность, так и Божественное происхождение. При всей нынешней осведомлённости о внутриутробной жизни плода, честный и неглупый доктор и сегодня подпишется под словами Соломона: Как ты не знаешь… как образуются кости во чреве беременной, так не можешь знать дело Бога, Который делает всё (Еккл. 11, 5).
Манна не падала с неба. Когда роса сходила на стан ночью, тогда сходила на него и манна (Числ. 11, 9). Роса не падает в виде дождя, но появляется при перепаде температур. Так и манна называется небесной по причине Божественного происхождения, но не из-за видимого схождения с небес. Наши земные дары на литургии — хлеб и вино — также не перемещаются в пространстве, но на них призывается Вседейственный и Всемогущий Дух Божий, осенением Которого совершается Таинство.
Книга Исход говорит, что вкус манны был подобен вкусу лепёшки с мёдом. Вкус мёда мог напоминать о свойствах земли, в которую шли евреи. Ведь об этой земле сказано, что она «течёт молоком и мёдом». То есть пища странствия вполне соответствует свойствам будущей жизни. Это вполне относится к Евхаристии. Радость и благодать, свой? ственные литургии, — это некие крохи, падающие с небесного стола. По вкусу этих крох можно составить представление о наслаждениях настоящего пиршества.
Книга же Чисел говорит о вкусе лепёшки с елеем. Вполне возможно, что манна меняла вкус, приспосабливаясь к каждому едоку. Ведь и другие свойства манны говорят о её «живом» характере. Так, например, у того, кто собрал много, не было лишнего, и у того, кто мало, не было недостатка (Исх. 16, 18). Когда манны собирали больше, чем было необходимо, она червивела, но собранная накануне субботы в двойном объёме манна не портилась. Это был в полной мере хлеб насущный, о котором молятся христиане, то есть хлеб на каждый день (Лк. 11, 3). Этим хлебом нельзя запастись, для него нет специальных амбаров. О нём нужно молиться каждый день, каждый раз заново.
Причастие таинственно врачует человеческое естество. Оно принимается, как было сказано Христом на Тайной Вечери, «во оставление грехов». Механизм, как всегда, нам не понятен, но плоды Причащения ощутимы. Стоит признаться, что мы не знаем себя до конца. Сами для себя мы являемся, быть может, самой большой загадкой. Не знаем мы и своей греховности. Часть совершённых грехов осознаётся как грех и помнится нами. Но это малая часть. Многое ускользает от сознания или забывается. Ещё большим мраком покрыты внутренние, во глубине сердца сокрытые беззакония. Эти, возможно, не актуализированные через поступок грехи, составляют главную «порчу» человека и опасность для него. Христос в Причащении, как некогда в схождении во ад после смерти на Кресте, сходит в жуткую глубину человеческого сердца и совершает его исцеление. Это — тончайшая работа искусного врача. Хирургия глаза в сравнении с этой работой покажется рубкой дров.
Больное грехами сердце исцеляется не вдруг, но постепенно, и необходимость в небесном хлебе не отпадает после его однократного вкушения.
Путешествие по пустыне представляет собой величественную картину, во многих чертах схожую с жизнью верующего человека. Это — длинный и опасный путь как струна, натянутый между землёй рабства и землёй свободы. Первая, Египет, — образ греховной жизни. Вторая, Палестина, Земля Обетованная, — образ спасения во Христе и вселения в вечные обители. Переход через Красное море — Крещение, питание манной — Причащение. Питание привязано к путешествию. Манна перестала падать на другой день после того, как они стали есть произведения земли, и не было более манны у сынов Израилевых (Иис. Н. 5, 12). Итак, израильтяне уже не ели необычную пищу, поселившись в Палестине. Только золотой сосуд, хранимый в Ковчеге завета, имел в себе, среди прочих святынь, некоторое количество манны, взятой на память о прошлых чудесах. Видеть этот сосуд евреи не могли. Там, где он был, во Святом Святых, появляться мог только один человек — первосвященник, да и то лишь раз в году. А что же мы? Питаясь на земле благодатными Дарами Христа, будем ли мы лишены их в вечности?
Писание говорит, что нет. В Откровении говорится, что побеждающему будет дана «манна сокровенная» (Откр. 2, 17), в противоположность, возможно, той манне, которая была явной для всех.
Человек и в раю должен будет питаться, хотя и не так, как сейчас. Ничем не питаться означает быть самодостаточным и иметь жизнь в себе. Никто из сотворённых существ таким не является. Ангельский мир питается благодатью или, как можно сказать после Григория Паламы, Божественными энергиями. Человек совмещает в себе свойства и Ангела, и животного. Как животному ему сегодня нужна земная пища. Но как духовному существу ему всегда была и будет нужна пища духовная, так как не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих (Мф. 4, 4). Нужда в духовной пище подтверждает духовное родство человека с ангельским миром. И о манне в псалмах сказано: И одождил на них манну в пищу, и хлеб небесный дал им. Хлеб ангельский ел человек (Пс. 77, 24−25).
Святые Тайны Христовы являются истинным ангельским хлебом, поскольку это хлеб одновременно и земной, и благодатный. Он двояко питает двусоставного человека, питает и его тело, и его душу.
Как планеты Солнечной системы вращаются вокруг Солнца, так жизнь Церкви вращается вокруг евхаристической Чаши. Эта пища даёт нам возможность не умереть от специфического голода здесь, в пустыне временной жизни. Она же, эта пища, готовит нас к жизни будущей и ещё на земле делает причастниками дара небесного и сил будущего века (Евр. 6, 4−5).
Во всё время странствования, как заповедь, должны звучать в сердцах христиан слова Спасителя: Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую даст вам Сын Человеческий (Ин. 6, 27).
