 |
| Русский журнал | Павел Умнов | 11.12.2008 |
Умер Патриарх. В такие дни очень сложно уйти от формата некролога, с одной стороны, и критической статьи «о проблемах и перспективах Русской Православной Церкви при преемнике» — с другой. Тем не менее смерть Патриарха Московского и всея Руси ставит вопрос не только о его достижениях, но и о тех проблемах, которые он оставил своему преемнику.
Восемнадцать лет служения
За прошедшие восемнадцать лет удалось сделать очень многое — восстановить храмы и монастыри, вернуть многие православные святыни, развернуть масштабные просветительские программы, а главное — сделать так, чтобы церковь стала ближе к людям в прямом смысле этого слова. Можно сколь угодно долго говорить о том, что в церкви мало достойных священников, но нельзя не заметить, что храмов стало больше, а найти церковь рядом с домом теперь легче.
Конечно, не все удавалось, и сам Патриарх неоднократно говорил о том, что мало восстановить храмы, нужно воспитать настоящих священников, а не «требоисполнителей и кадиломахателей», но Святейший делал все возможное, чтобы улучшить ситуацию. Можно вспомнить решение о «младостарцах» (молодых священниках, авторитарно руководивших паствой), требования убрать ценники из храмов и не брать деньги за Таинства. Так что в процессах «очеловечивания» церкви была реальная заслуга Патриарха Алексия II, чей авторитет не вызывал ни у кого сомнений. Это все «мелочи», к которым мы привыкли, и ныне сложно себе представить, что восемнадцать лет назад ситуация была совершенно другая.
Если говорить о вещах более масштабных, то Патриарху Алексию II удалось выстроить довольно четкую систему церковно-государственных отношений. Сейчас очень модно говорить о том, что России «угрожает клерикализация», что «церковь рвется во власть», но на самом деле ситуация совершенно иная. Если отойти от удобных мифов и посмотреть вокруг, то картина получается не столь однозначная: в 1990 году церковь только перестала быть гонимой и начала делать первые шаги к собственной независимости. Святейший многое сделал на этом пути — в 1991 году Патриарх Алексий II фактически поддержал Бориса Ельцина; он выступил в роли миротворца в 1993 году, когда страна была на грани гражданской войны; а позднее предстоятель РПЦ МП поддерживал добрые отношения с представителями власти.
Его часто ругали за подобную близость к власти, полагая, что церковь поддержит любые начинания власть предержащих, но Патриарху Алексию II в ключевые моменты удавалось показать, что православные не будут автоматически поддерживать любые решения властей. Когда был принят 122-й закон о монетизации льгот Святейший довольно жестко сказал о том, что в результате этой акции не должны страдать люди, и власть несколько поумерила свой пыл. Во время конфликта с Грузией и Патриарх, и Синод говорили о том, что русские и грузины — два православных народа, которые нельзя разделять. Чуть позже Синод не пошел по стопам российских властей и не принял в юрисдикцию РПЦ МП епархии, находящиеся на территории Абхазии и Южной Осетии, сохранив тем самым единство Грузинской Православной Церкви. С другой стороны, Патриарху Алексию II всегда удавалось уйти и от ненужных конфликтов с властями. Будучи опытным дипломатом и представляя себе церковно-государственные отношения на местах, Патриарх не делал резких заявлений, но добивался блага для церкви дипломатичностью и личным авторитетом.
Предстоящие труды
Сложными были и внутрицерковные дела — помимо масштабного раскола на Украине и периодически возникавших проблем с Константинополем или Ватиканом в церкви то пытались «разобраться» с «обновленцами», то записывали в «обновленцы» самого Святейшего, то призывали немедленно канонизировать Николая Романова, то обещали не поклониться его иконе даже под страхом смерти. Над всеми этими маленькими и большими спорами стоял Патриарх Алексий II. Ему писали письма с просьбой поддержать тех или других, немедленно канонизировать или, напротив, покарать, а он спокойно и твердо держался серединного пути — никого не карал без крайней нужды и примирял, договаривался. Чего ему это стоило — знает один Бог.
Теперь он умер, и неизбежно встает вопрос: а что же дальше?
Кто бы ни стал преемником Алексия II, он вынужден будет решать вопросы, связанные с расколом на Украине, статусом церковного имущества и другие острые внутрицерковные проблемы.
Ситуация на Украине очень сложная. Ющенко всеми силами стремится создать поместную православную церковь на Украине и требует, чтобы православные имели те же права на переговорах об объединении, что и раскольники. Позиция Константинополя в этом вопросе не очень понятна — летом план Ющенко сорвался, и Патриарх Варфоломей не стал создавать модели для объединения, но сейчас от позиции нового предстоятеля РПЦ МП, которого изберут в ближайшие полгода, будет зависеть очень много, так что в этой ситуации невозможно делать прогнозы.
Вопросы имущества тоже достаточно болезненные. До сих пор возникают сложности вокруг просьб церкви о передаче или даже временном использовании той или иной святыни. Последний пример — ситуация с иконой «Троица» Андрея Рублева, когда некоторые СМИ и искусствоведы фактически начали кампанию против церкви, прикрываясь «заботой о национальном достоянии». Разумеется, речь не идет о том, чтобы можно было все забрать или отдать, процесс передачи зданий и святынь и решение имущественных вопросов долгий, и каждый Патриарх решает его индивидуально.
Внутрицерковные проблемы тоже никуда не ушли — недавняя история с бывшим епископом Диомидом — прекрасное тому свидетельство, так что новому предстоятелю Русской Православной Церкви придется лавировать между крайними консерваторами и либералами, делая так, чтобы церковь оставалась единой.
И наконец, отношения с властями — они во многом остаются результатом устных договоренностей, и новому Патриарху придется вырабатывать какую-то свою модель церковно-государственных отношений. Патриарший местоблюститель митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, например, говорил о необходимости договоров (конкордатов) между светскими властями и представителями традиционных религий, но какой путь выберет новый предстоятель — покажет время.
