 |
| Патриархия.Ru | Архиепископ Афинский и всей Эллады Иероним (Лиапис) | 03.12.2008 |
Впервые после своих выборов Архиепископ Афинский и всея Эллады Иероним в интервью, данном газете «Kyriakatiki Eleytherotypia», высказывается по широкому кругу проблем современной церковной жизни. Портал Богослов.Ru опубликовал полный перевод интервью Предстоятеля Элладской Церкви.
***
— Вам ставили в вину то, что Вы предпочитаете отмалчиваться — даже по общенациональным проблемам; а еще то, что Вы редко служите и инициативу в этом предоставляете другим архиереям. Что Вы можете ответить на эти упреки «от своих»?
— В жизни у меня есть один общий принцип: важно не то впечатление, которое ты производишь, а сделанное дело — и оно, это дело, когда-нибудь само скажет за себя. Разумеется, я служу, и служу постоянно — просто не делаю из этого достояние общественности.
В самом начале передо мной было две возможности: говорить и быть уверенным, что мне есть, что сказать, или молчать и думать. Я выбрал второе, поскольку трудности, с которыми я столкнулся, громадны, и те «черные дыры», что мне остались в наследство, — немалых размеров. Столкнувшись лицом к лицу с такими проблемами, я предпочел молчать.
Что касается общенациональных вопросов — уж простите за признание — я так люблю свое отечество, что и жизнь свою готов положить за него. Но вот то, что действительно утомило, что огорчает до глубины души, что мне попросту опротивело — так это вся эта пошлость лжепатриотизма и торговли национальным чувством. Такого рода людей я знал немало: родину, религию, семью они используют лишь как лозунги — но в своих собственных целях. И этой дорогой я идти не желаю. Пусть когда-нибудь дела скажут сами за себя — и тогда все лозунги потеряют силу. Именно таким я и вижу свой путь и свою цель: не возводить фараоновы пирамиды, но делать то, что утолит страдание наших ближних.
— Вот уже полгода, как Ватопед (один из древнейших монастырей на Афоне; осенью 2008 г. обитель оказалась в центре имущественного скандала, принесшего крупные финансовые убытки Греции — Ред.) остается в центре общественного внимания. Есть ли какие-то последствия для Церкви?
— Ситуация с Ватопедом создала нам большие трудности. Случай оказался крайне неприятным, и мы все переживаем за исход дела. Разумеется, случай этот будет иметь свои последствия и во внутрицерковной среде; но пока надо запастись терпением и посмотреть, чем все закончится.
Между прочим, сам по себе казус поднимает такие вопросы, которые не могут не заставить задуматься как нас, так и тех, кто готов уже ополчиться на Церковь. Я имею в виду тех, кто говорит об отделении Церкви от государства. Неужели выходит, что Церковь как общественный институт в рамках своего служения не имеет права воспользоваться своей же собственностью для покрытия каких-то служебных расходов?
Другая сторона дела — это то, что живя в конституционном обществе с утвержденным правом частной собственности, мы понимаем его каждый по-своему. Вопрос, конечно, в том, для чего Церкви нужна собственность. Она нужна ей не только на содержание священников и архиереев, но и затем, чтобы сохранять возможность свободно исполнять свое служение. Стесненность в средствах влечет за собой потерю свободы — как для человека, так и для любого другого обладателя.
Еще один аспект — это то, что нынче говорится об императорских и муниципальных грамотах византийских времен, об ахтинаме и тех документах, что хранятся в Синайской обители, в Иерусалимском Патриархате и во Вселенском Патриархате (который, кстати, с их помощью пытается защитить свое право на собственность). Разговоры эти всякий раз обнаруживают то легкомыслие, с которым у нас пытаются решать проблемы: если мы сами эти документы ни во что не ставим, и не видим в них никакого толку — с какой стати требовать от других государств уважения к ним?
— Каковы Ваши взаимоотношения с представителями политических кругов страны?
— Я поддерживаю сотрудничество со всеми, и таковы мои намерения на будущее.
— Планируете ли Вы посетить и Бюро КПГ?
— Я уже встречался с г-жой Папарига. Сказать Вам по правде, мне кажется, что политики левого толка верят в Бога даже больше, чем правые. Убедился в этом на собственном опыте.
— После Ваших выборов в прошлом феврале сразу же пронесся слух о «внутренней оппозиции"…
— Ну, конечно же, она есть. Без оппозиции, без того, чтобы выслушать иную точку зрения, прогресс вообще не возможен. Главное, чтобы она исходила из благих побуждений — это само собой.
— И как Вы реагируете на «оппозиционную критику»?
— Ищу свои силы в Боге, в своих друзьях и в собственном чувстве того, что в кресле власти меня ничто не держит. Лишь только я почувствую, что больше не могу быть полезен, тогда уже не будет смысла долее оставаться на этом посту.
— Между прочим, Вас упрекают и в том, что Вы не рукополагаете новых клириков.
— Думаю, что хиротонии — это вопрос высочайшей для архиерея ответственности. А значит, рукополагать тех, кого я не знаю, это легкомыслие — да и как мне потом с них требовать?
— Чего Вам больше всего не хватает здесь, в Архиепископии, по сравнению с Фиво-Левадской митрополией?
— Провинциальной простоты и «человечности» отношений.
— А каков будет ваш курс по отношению к Вселенскому Патриархату?
— Отношение мое известно вот уже многие годы. Большая слабость Православия — в его разрозненности и зависимости от националистических идей. Православная Церковь должна как можно скорее закрыть те разрывы, что сейчас существуют. Для Вселенского Патриархата большим успехом на пути к этому стала недавняя встреча Предстоятелей Церквей. Но этого удалось добиться лишь в Киеве — и в этой ситуации было важным то, что у нас есть такой достойный Патриарх как Варфоломей.
— В эти дни мы переживаем тяжкий экономический кризис. Какую помощь может оказать людям Церковь?
— На сегодняшний день Архиепископия предоставляет 3500 бесплатных обедов ежедневно, и к 2009 году мне хотелось бы довести это количество до 20 000. Это осуществимо, хотя положение этим и не спасешь. Достаточно сказать, что каждый день не менее 20 человек, потерявших свои дома, приходят к нам в Архиепископию просить о помощи. И у меня есть идея и некоторые планы на этот счет — пусть даже сейчас, после истории с Ватопедом, время не самое подходящее. Я бы хотел, чтобы при поддержке государства и полной прозрачности церковная собственность была пущена в оборот, и прибыль от этого шла на народные нужды — но в формате церковного служения.
— Вы говорите о тех делах, что хотели бы воплотить в жизнь. Чему из этого уже положено начало?
— Мы подали заявку на учреждение приютов для лежачих инвалидов и одиноких стариков; также это проекты помощи детям с умственной отсталостью, по защите детей с аутизмом, по наркозависимым среди молодежи, по созданию детско-юношеских летних лагерей. Более того, пользуясь случаем, рад Вам сообщить, что одно частное лицо предоставило нам 15 гектаров земли в Аттике на осуществление этих проектов.
— Завтра, на общем собрании священников Архиепископии, что Вы им думаете сказать?
— Первое, что я им скажу: невозможно сделать ничего, невозможно изменить мир, пока мы не изменим самих себя — от архиепископа до священников — пока мы не в состоянии взглянуть на мир иными глазами. Жить надо проще, больше думать о человеке. Ведь Церковь — это место служения и любви, это не пышные службы и народные гулянья. Здесь особое значение обретают личные качества клирика; готовность того, кто хочет вступить в клир; поддержка со стороны семьи священника.
Надо вам сказать, я приехал сюда в неизвестность. Конечно же, нужды клириков и трудности людей в целом были мне известны. Но что именно меня ожидает, я тогда не знал. Все эти последние месяцы дали мне возможность осмотреться, получить представление, узнать поближе те проблемы, что здесь есть. Я много работал: видел приходскую жизнь, видел образ мыслей и жизнь священников, но прежде всего видел и человеческую беду. Видел людей, которым негде жить, и людей, которые голодают. Был и на официальных мероприятиях, был и в местах, где собираются «маргиналы». Пару дней пожил рядом с теми ребятами, кто пытается избавиться от наркотической зависимости.
Я видел своими глазами, как трудно им приходится, когда порвут с наркотиками. И в то же время я видел, как живут очень богатые люди. Что уж тут скажешь, если человек живет в доме на 500 квадратных метров с двумя бассейнами — и это в наше-то время?! Это еще не значит, что мы сможем найти решение всему: у меня нет на этот счет ни иллюзий, ни особых возможностей. Но думаю, что вместе у нас что-нибудь получится. Пусть нам не сделать этот мир раем; по крайней мере, мы можем не дать ему превратиться в ад.
Перевод Ф. Шульги.
