 |
| Русское Воскресение | Кира Васильева, Лев Лобов | 01.12.2008 |
Усадьба Лукино. Леонтьевы, Долгоруковы, Разумовские. Боде-Колычевы. Митрополит Филипп. Михаил Львович Боде-Колычев. Архив барона. Лукино после революции Измалково. Устройство усадьбы. Юрий Федорович Самарин. Последние законные хозяева. Измалково в рассеянии. Измалково после революции. Вместо послесловия.
Живописный уголок Подмосковья, ныне известный как Переделкино и привычно ассоциирующийся с писателями, до Октябрьской революции представлял собой две аристократические усадьбы — Измалково и Лукино, расположенные по берегам р. Сетунь и впадающей в нее речки Переделка. История поселений по берегам Сетуни уходит в далекое прошлое. Есть версия, что название «Сетунь» имеет балтийское происхождение и связано с географическим термином sietuva, что означает «глубокое или широкое место реки».
Однако в хрониках наш край впервые упоминается только в 1646 г. в связи со строительством деревянного храма Преображения Господня в с еле Лукине, которое в середине XIX века перешло во владение барона Михаила Львовича Боде-Колычева — придворного, историка, коллекционера, строителя. А усадьба Измалково с 1829 г. стала родовым гнездом графов Самариных. Здесь провел многие годы известный славянофил и идеолог реформы 1861 г. Юрий Федорович Самарин.
В конце XIX в. вблизи Лукина прошла Брянская железная дорога и была обустроена станция, получившая название «17-ая верста». Отменив версты, Октябрьские революционеры ввели метрическую систему, а железнодорожную станцию в Лукине переименовали в «Переделкино». Отсюда и название городка писателей — Переделкино. Откуда возник этот прогремевший на весь мир топоним? Нина Ивановна Томилина, учительница географии Чоботовской школы, где учились все переделкинские дети, в том числе и один из авторов этих строк, была одержимым краеведом. Она говорила, что Иван Грозный выбрал это место для ссылки «на перевоспитание» опальных, которых щадил по разным причинам. Здесь под неусыпным контролем слуг государевых якобы производилась их «переделка». Вот вам и первое поселение диссидентов! Фундамент в здание, вершаемое «Доктором Живаго» и «дворником» Солженицыным на даче Чуковского, было заложено. Анекдот это или факт, еще предстоит выяснить. Авторы пока не нашли документального подтверждения этой версии, но сочли уместным представить ее на обозрение в дань памяти своей учительницы и ввиду удивительной сочности такой этимологии.
Усадьба Лукино. Леонтьевы, Долгоруковы, Разумовские
В XVII в. Лукино являлось вотчиной рода Леонтьевых. Иван Федорович Леонтьев, стольник и воевода, еще в 1616 г. с ратниками «высматривал литовских людей» на Волоке Ламском. В жалованной грамоте 1632 г. он назван московским ловчим и «верным другом» царя Михаила Федоровича.
В роду Леонтьевых Лукино и расположенное рядом Измалково, составлявшие в ту пору единую усадьбу, находились весь XVII в. и первую четверть следующего столетия. После Ивана Федоровича в 1661—1686 гг. имением владел его сын Федор. Свою карьеру он начал в 1633 г. как стряпчий. Через три года он уже стольник. Последующие тридцать с лишним лет он воеводствует в Яблонове, Алатыре, Саранске, Тамбове, Саратове и других южнорусских городах. Во время восстания Степана Разина он, будучи уже думным дворянином, активно действует против восставших. Венцом его карьеры стал 1682 г ., когда он был пожалован в окольничие.
После смерти Федора Ивановича вотчина в 1687 г. досталась его детям Павлу и Василию, а на рубеже XVII—XVIII вв. единственным владельцем имения значится Василий Федорович Леонтьев. После его кончины в апреле 1725 г. владение перешло к его вдове Ирине Александровне, урожденной Ляпуновой, и его родной сестре Татьяне Федоровне, вышедшей замуж за кн. Василия Васильевича Щербатова.
В 1729 г. имение приобрел Михаил Владимирович Долгоруков, а в 1756 г. отдал его своей дочери княжне Аграфене Михайловне. В конце XVIII в. Измалково было выделено из Лукина и перешло во владение рода Петрово-Солово, а Лукино в 1791 г. Долгоруковы продали графине Варваре Петровне Разумовской, усердием которой в 1819 г. на месте деревянной церкви был построен каменный храм Преображения Господня, освященный в 1821 г. и дошедший до настоящего времени с небольшими изменениями.
Варвара Петровна была дочерью графа Петра Борисовича Шереметева и Варвары Алексеевны, урожденной княгини Черкасской — единственной наследницы огромных земель князя Алексея Михайловича Черкасского, занимавшего в 1740—1742 гг. пост канцлера Российской империи. Варвара Алексеевна состояла камер-фрейлиной, считалась самой богатой невестой в России, была сначала сосватана за известного сатирика князя Антиоха Кантемира. Однако Кантемир отказался от женитьбы, и она была выдана с приданым в 70 тыс. крепостных за графа Петра Борисовича Шереметева, благодаря чему у последнего и образовалось громадное «шереметевское состояние», часть которого досталась их дочери хозяйке Лукина Варваре Петровне Разумовской.
Варвара Петровна была замужем за графом Алексеем Кирилловичем Разумовским, министром просвещения и одним из основателей Царскосельского лицея. Он был человеком «гордыни непомерной». Простая и набожная графиня скоро надоела вспыльчивому мужу-вольтерьянцу. После рождения младшего сына Кирилла в 1784 г. она была вынуждена оставить детей и покинуть дом Разумовского. Графиня купила и перестроила дом на углу Маросейки и Лубянской площади, в нижней части которого ныне действует вестибюль станции метро «Китай-город». В этом доме Варвара Петровна скончалась в 1824 г.
В селе Лукино постройка каменного храма на месте обветшавшего деревянного началась в 1815 г. Храм включал в себя каменную колокольню и три придела: холодный, посвященный празднику Преображения Господня, и два теплых — во имя Великомученицы Варвары и Апостолов Петра и Павла. Графиня не забыла и о церковнослужителях. Она положила в Воспитательный дом 15 тыс. рублей, с условием, что 750 рублей из процентов от этой суммы ежегодно пойдет на их содержание.
Все последние годы Варвара Петровна проводила в непрестанной мольбе о детях. Младший ее сын Кирилл — умный, живой, удивлявший своими способностями молодой человек, с детства разлученный с матерью, попал под влияние развратных людей. Он был признан душевнобольным, 16 лет провел в суздальском Спасо-Ефимиевском монастыре. После смерти его отца родственники увезли Кирилла в Харьков, где он скончался в 1829 г. Старший сын Петр, получивший после смерти матери большое наследство, куда входило и село Лукино, быстро промотал его. Жил он беспутно и умер в 1835 г. в Одессе бездетным.
Сама же графиня В.П. Разумовская была похоронена в родовом склепе Шереметевых в храме Знамения Божией Матери в Новоспасском монастыре. Этот склеп был основан в 1791 г. над гробами предков ее братом Н.П. Шереметевым, который прославился своим театром и женитьбой на крепостной актрисе Жемчуговой. Память о том, что храм Преображения Господня в Лукине был построен заботой Варвары Петровны Разумовской, сохранилась в настенной надписи у южного выхода из храма.
Боде-Колычевы. Митрополит Филипп
В 1853 г. село Лукино было куплено бароном Михаилом Львовичем Боде-Колычевым — историком, коллекционером и строителем. Он родился в 1824 г. в семье барона Льва Карловича Боде и Натальи Федоровны Колычевой. Род Колычевых был древним и знатным. Самым известным представителем этого рода был подвижник земли русской — святитель Филипп II (в миру — Фёдор Степанович Колычев, 1507 — 1569). Он занимал митрополичью кафедру с 1566 по 1568 гг. Фёдор принадлежал к младшей ветви боярского рода Колычевых. В 30 лет он неожиданно покинул службу и некоторое время скрывался в пастухах у крестьянина Субботы в Киже на Онежском озере.
Бегство дворянина было скорее всего вынужденным. Как раз в 1537 г. над головой Колычевых грянула гроза. Дядя Фёдора Иван Умной-Колычев попал в тюрьму. Его троюродные братья Андрей Иванович и Гаврила Владимирович были биты кнутом и казнены. С Онежского озера Фёдор перебрался на Соловецкие острова в Соловецкий монастырь, где был послушником, затем постригся под именем Филиппа и стал игуменом. При Филиппе Соловецкий монастырь следовал общежительному уставу. И сам Колычев, и другие знатные обитатели монастыря употребляли все свои средства на его процветание. Игумен Филипп проявил себя талантливым инженером. Под его началом были построены величественные храмы, соединены каналами Соловецкие озера, сооружена водяная мельница. При нем монастырь стал одним из крупнейших на севере Руси. При Филиппе монахи Соловков не стояли в стороне от церковной борьбы, происходившей в Москве. Когда осифляне предали суду вождя нестяжателей Артемия из заволжских скитов, двое соловецких старцев, книгописец Иоасаф Белобаев и Феодорит, пытались защитить его от обвинений в ереси.
В 1566 г. Иван Грозный назначил игумена Филиппа Московским митрополитом при условии, чтобы он не касался опричнины и «царского домового обихода». Однако Филипп выступал против опричнины, в беседах наедине с царём пытался остановить беззакония, просил за опальных. Царь стал избегать встреч с митрополитом. В ноябре 1568 г. после публичного осуждения царской жестокости во время богослужения митрополит Филипп был изгнан опричниками из Успенского собора. Вскоре он был низложен Собором епископов, обвинён в измене и заточён в темницу Богоявленского монастыря, а затем сослан в отдалённый Отрочь Успенский монастырь, где год спустя, в декабре 1569 г ., был задушен Малютой Скуратовым с помощью «подглавия» (подушки).
В 1591 г. по просьбе братии Соловецкого монастыря мощи Филиппа были доставлены из Отроча монастыря и положены в церкви святых Зосимы и Савватия. Уже тогда соловчане праздновали его память 9 января. В 1652 г. Алексей Михайлович по совету Патриарха Иосифа и Новгородского митрополита Никона определил перенести мощи святителя в Москву. В Соловецкий монастырь было отправлено посольство из духовных и светских лиц во главе с Никоном. За литургией в церкви, где почивали мощи святителя, Никон прочёл грамоту царя, в которой Алексей Михайлович испрашивал прощения за вину «прадеда». В июле 1652 г. мощи были торжественно принесены в Москву. Святитель Филипп был канонизирован, а его мощи были положены в серебряную раку в Успенском соборе около иконостаса, где находятся до настоящего времени.
Михаил Львович Боде-Колычев
Колычевы, последние владельцы Лукина, сильно пострадали во время царствования Ивана Грозного, многие погибли на полях сражений, и к середине XIX в. славный род пресекся. Для сохранения знатной фамилии в 1876 г. обер-гофмейстеру, действительному статскому советнику барону Михаилу Львовичу Боде дозволено было принять фамилию и герб рода Колычевых.
С 1843 г. Михаил Львович стал служить, как и его отец, в придворном ведомстве, участвовал во всех торжественных церемониях, при коронации Александра II был церемониймейстером. В 1865 — 1883 гг. он являлся вице-президентом Комиссии, занимавшейся построением в Москве храма Христа Спасителя. К этому времени Михаил Львович уже приобрел усадьбу Лукино и в стиле Древней Руси возводил в ней родовой мемориал. Он 25 лет собирал роскошно оформленный альбом «Боярский род Колычевых», который сейчас хранится в музее Московского художественного театра.
Бароны Боде — выходцы из французской провинции Турень, переселившиеся в Германию. Во времена французской революции, лишившись большей части своих владений, по приглашению императрицы Екатерины II они прибыли в Россию. Барон Карл Боде, присягнув на русское подданство, принял имя Карла Илларионовича. Один из четырех его сыновей — Лев Карлович (1787 — 1859) воспитывался в Шкловском кадетском корпусе, стал портупей-юнкером в лейб-гвардии егерском полку, участвовал в сражении под Гутштадтом, а затем в битвах под Дрезденом и Лейпцигом, получил ранение, что не помешало ему завершить заграничный поход 1813 — 1814 гг.; вышел в отставку в звании полковника. С 1831 г. он — камергер, с 1840-го — барон Российской империи, с 1842-го — гофмаршал. Женился на Наталье Федоровне Колычевой.
В должности вице-президента Московской дворцовой конторы Лев Карлович Боде осуществлял надзор над строительством Большого Кремлевского дворца, возводимого по проекту группы архитекторов под началом К.А. Тона. По окончании строительства в 1849 г. барон Боде получил золотую медаль с бриллиантами и чин обер-гофмейстера. Домашним учителем в семействе барона служил Ф.И. Буслаев — один из самых ярких русских филологов середины XIX в., изучавший широкий круг вопросов языкознания, литературоведения, фольклористики и искусствоведения, бывший блестящим лектором, ученым, профессором Московского университета, а с 1860 г. и академиком. Когда он начал обучение детей Льва Карловича, у последнего было два сына — Лев и Михаил и шесть дочерей: Анна, Наталья, Марья, Екатерина, Елена и Александра.
Младший сын Льва Карловича — барон Михаил Львович Боде (1824 — 1888) по окончании Пажеского корпуса служил в придворном ведомстве, впоследствии был помощником начальника Оружейной палаты и вице-президентом Комитета по строительству храма Христа Спасителя. В 1864—1869 гг. он — почетный член Общества любителей духовного просвещения. Женился на А.И. Чертковой — племяннице председателя Общества истории и древностей Российских графа С.Г. Строганова. Впечатления детства, проведенного в Кремле, влияние Ф.И. Буслаева и С.Г. Строганова дали толчок к историческим изысканиям М.Л. Боде. Когда в 1876 г. пресеклась мужская линия Колычевых, предков барона по линии матери, он с высочайшего позволения стал именоваться бароном Боде-Колычевым.
Двадцать пять лет своей жизни барон посвятил истории старинного боярского рода Колычевых. Михаил Львович собирал документы и предметы старины, связанные в основном с историей родов Колычевых и Боде. Коллекция, библиотека и собрание фамильных портретов размещались в подмосковном имении Лукино Звенигородского уезда и в доме на Поварской улице в Москве, который, по выражению А.П. Бахрушина, представлял собой «музей средневековых достопримечательностей». Плодом этих исторический изысканий стал объемный, роскошно оформленный альбом «Боярский род Колычевых», вышедший в свет в 1887 г. тиражом 200 экземпляров.
Впитавший в себя очарование древнерусской архитектуры, Михаил Львович по собственному проекту построил в Лукине настоящий кремль с «боярскими палатами», церковью-усыпальницей, часовней и мраморным обелиском, на гранях которого выбиты имена погибших представителей рода Колычевых. Усадьба была обнесена крепостной стеной с глухими и проездными башнями. С северной стороны храма Преображения Господня над могилами родных Михаил Львович построил церковный придел во имя митрополита Филиппа в своем любимом русском стиле. Купола придела напоминают купола Покровского собора (более известного под именем храма Василия Блаженного), что на Красной площади.
Боде-Колычевы прожили в этом имении до Октябрьской революции, вскоре после которой последняя баронесса Боде была сослана в Казахстан, а усадьба экспроприирована.
Архив барона
Вспоминая Лукино, Ф.И.Буслаев писал: «Это архив боярского дома Колычевых с присоединенным к нему Колычевским музеем. Здесь хранятся книги, рукописи, исторические документы в свитках и листах; фамильные мемуары и другие источники, которыми Михаил Львович пользовался впоследствии для своих исследований. Камзолы бояр Колычевых в течение всего XVII в., дары Петра и другие семейные реликвии Колычевых. Некоторые из коллекций относятся к позднейшему времени и имеют много трогательного: туалетные принадлежности Натальи Львовны, четки, молитвенник, образок и другие благочестивые предметы из смиренной кельи Марии Львовны».
В начале 1930-х гг. Комиссия по организации в Москве Центрального музея художественной литературы, критики и публицистики приобрела альбом, собранный Михаилом Львовичем и надписанный им: «Рисунки барона Льва Львовича Боде 1840 до 1850 годов». Сохранился и другой альбом — зеленой кожи с тиснением и бронзовыми застежками и с владельческой надписью печатными буквами на обороте крышки «Альбом Боде». В него вклеены рисунки князей Г. Г. Гагарина и П.М. Волконского, а также А.Е. Тимашева, подписной акварельный рисунок сестры — баронессы Анны Львовны Боде, рисованное изображение ее фрейлинской комнаты в Зимнем дворце (1841), карандашный портрет Николая I, стоящего за рабочей конторкой, с сопроводительной надписью: «Списан с Чернышевского Гатчинского альбома Анны Львовны Боде», а также фотографии дома Боде на Поварской, виды Рима, фотопортреты самого Михаила Львовича и Марии Львовны (монахини Паисии).
Среди семейных документов архива Боде-Колычевых в ГАРФ хранятся три альбома: два из них, принадлежавшие барону М.Л. Боде-Колычеву, содержат фотографии, программки спектаклей, пригласительные билеты; в третьем собраны документы и рисунки, связанные со службой баронессы Анны Львовны при дворе. В коллекциях М.Л. Боде-Колычева сохранились автографы императрицы Анны Иоанновны, Людовика XVIII, Вильгельма I, императрицы Евгении — жены Наполеона III, Фридриха Георга Августа, принца Гессен-Дармштадтского, А.В. Суворова, митрополита Московского Филарета, епископов и митрополитов Русской Православной Церкви (их письма к барону Л.К. Боде), а также карандашные портреты Николая I и Александра II с пометой: «Собственность Анны Львовны Боде».
В 1934 г. был опубликован рисунок из альбома, принадлежавшего матери Михаила Львовича — Наталье Федоровне Боде (урожденной Колычевой), приобретенный еще А.А. Бахрушиным для театрального музея: «Бал у Трубецких, среди персонажей — А.С. Пушкин». Автор публикации приписывает этот детский рисунок самой баронессе Наталье Львовне (любительские рисунки в отличие от профессиональных обычно не подписывались).
Михаил Львович Боде-Колычев умер в Москве в 1888 г .; похоронен в фамильной усыпальнице в Лукине. При своей жизни часть из уникальных экспонатов музея Михаил Львович подарил Историческому музею. В настоящее время документы и вещи коллекции хранятся в Историческом музее, в Государственном архиве Российской Федерации, куда в 1963 г. влились документы из Центрального государственного архива литературы и искусства, в Российской государственной библиотеке и в Государственном литературном музее. В записях Регистрационной книги вывоза усадебных ценностей из имений Московской губернии (1918 — 1922), находящейся в фондах ГИМа, об имении Лукино записано: «Из усадьбы Боде-Колычевых вывезены архив и 16 предметов (стекло, фарфор, эмаль, резьба по кости и др.), которые определены в Румянцевский музей и НМФ (Национальный Музейный Фонд). В Музей 40-х годов вывезено свыше 30 предметов (перечислены), мебель и книги периода 1850-х годов по описи. В Исторический музей — книги, скуфья Филарета, предметы из археологических раскопок».
Лукино после революции
Разрушительный марш 1917-го прошелся тяжелой поступью по Лукину. В двадцатые из того, что не успели разрушить, устроили шахтерский санаторий. К этому времени из исторических построек, кроме Спасо-Преображенского храма, уцелела только аркада переднего фасада господского дома и ограда с башнями и теремом над воротами, украшенным изразцами и каменными львами при входе.
В сентябре 1943 г. Сталин впервые после революции принял высших иерархов РПЦ: митрополита Московского и Коломенского Сергия, митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия, митрополита Киевского и Галицкого Николая. После этой встречи патриархату был предоставлен трехэтажный особняк в Чистом переулке, который раньше занимал бывший немецкий посол Шуленбург. А для устройства загородной резиденции Патриарха в 1952 г. правительство выделило старинную усадьбу Лукино с прилегающим храмом Преображения Господня.
С советских времен многое изменилось в отношениях государства и РПЦ. Вот свежий пример. В мае 2003 г. в связи с празднованием Пасхи и Дня Победы Владимир Путин нанес визит Патриарху Алексию II в его подмосковной резиденции «Переделкино» (Лукино) и преподнес предстоятелю РПЦ икону «Воскресения Христова с Двунадесятыми праздниками». Патриарх же подарил президенту «символ обновленной жизни и воскресения» — праздничное пасхальное яйцо. Святейший в интервью корреспонденту КП сказал, что загородную резиденцию ощущает своим домом: «За 17 лет, наверное, только несколько раз оставался на ночь в патриархии». В резиденции все устроено по вкусу святейшего: «Удобный кабинет. Библиотека под рукой. И келья с выходом на балкон, где открывается красивый вид на территорию резиденции. Чистый воздух, тишина, вид на пруд, в котором плавают утки и лебеди. В старом здании, где прожил 13 лет, планирую устроить музей. У меня собралась большая коллекция пасхальных яиц. И много подарков от монастырей, возродивших уникальное лицевое шитье. В общем, есть что показать».
В самое последнее время земельный участок Московской Патриархии, на котором стоит храм, увеличен с 2,3 до 30 га, приблизительно до размеров, которые имел приход до революции. На этой территории снесены ветхие строения, отселено 600 жителей, которые получили комфортабельные квартиры в других местах. Здесь ныне осуществляется грандиозный план создания Центра православного наследия. Кажется, никогда не померкнет светоч нашего необыкновенного места. Пока на одном конце Переделкина угасает — не в духовном, чисто в физическом смысле — писательский городок, некогда давший поселку мировую славу, на другом развернуто мощное строительство для нужд церкви. После завершения строительства комплекса уникальных сооружений, Переделкино станет крупнейшим научно-богословским, музейным и духовным центром нашего отечества.
Измалково
В версте от Лукина, если ехать в сторону Баковки, находится Измалково. На карте Переделкина ее ядро показано как Самаринская усадьба — парк, в котором остался остов старинного деревянного дома в два этажа в стиле ампир. С 2002 г. усадьба, являющаяся памятником национального наследия и «охраняемая государством», официально находится на «реконструкции», а фактически брошена на произвол судьбы. Здесь провел свои детские годы известный славянофил и идеолог реформы 1861 г. Юрий Федорович Самарин.
Из переписных книг 1646 г. следует, что Измалково было деревней в три крестьянских двора, которую «тянуло» к соседнему селу Лукино. Как говорилось выше, владельцем вотчины, включавшей в себя Измалково, в то время являлся Иван Федорович Леонтьев, стольник и воевода. В роду Леонтьевых Лукино и Измалково, составлявшие в ту пору единую усадьбу, находились весь XVII в. и первую четверть следующего столетия.
В 1756 г. при Аграфене Михайловне Долгоруковой в Измалкове была сооружена каменная церковь Дмитрия Ростовского. В конце XVIII в. Долгорукие продали усадьбу роду Петрово-Солово. «Экономические примечания» 1800 г. зафиксировали деревню Измалково, усадьбу Измалково, названную селом по стоявшему здесь храму, и деревню Переделки. В этих трех практически слившихся населенных пунктах находилось 15 дворов и 114 крестьян. В селе отмечены церковь, господский дом и при нем регулярный сад с плодовыми деревьями. Крестьяне находились «на господском изделии» и жили «посредственно зажиточно».
Отходя к Москве, в ночь с 31 августа на 1 сентября 1812 г. (по старому стилю) в соседнем Мамонове останавливались войска Кутузова. Спустя сутки, в село вошли французы. По преданиям местных жителей сам Наполеон провел эту ночь в усадьбе Измалково и утром 1 сентября под сенью одного из гигантских дубов продиктовал распоряжение Мюрату, командовавшему тогда кавалерийским корпусом, о направлении войск на Москву. Скорее, однако, «Наполеон» тут надо понимать в расширительном смысле, как наполеоновскую армию. Имеются свидетельства, что после Бородина император французов останавливался на ночлег в отстоявшем от Измалкова на десять верст Перхушкове, имении дяди Герцена.
В первой трети XIX в. Измалково и соседние деревни Глазынино и Переделки принадлежали секунд-майору Василию Лаврентьевичу Петрово-Солово. По купчей 13 августа 1830 г. это владение, по долгам, было продано его дочерью Анной Васильевной действительному статскому советнику Федору Васильевичу Самарину, семья которого уже в течение года до этого снимала усадьбу. Древний род Самариных ведет свою родословную с XIII в. Далекие предки Самариных были выходцами из Галиции. Служить великим московским князьям они стали при Иоанне Даниловиче Калите. На Куликовом поле сражался боярин Иван Родионович Квашня. Именно от его внука Степана Самары пошел род Квашниных-Самариных.
Федор Дмитриевич родился в августе 1784 г. и, получив домашнее воспитание, 16-ти лет поступил на службу в гвардию. Будучи боевым офицером Измайловского полка, он участвовал во всех войнах России с Турцией и Францией в 1805—1814 гг. После выхода в отставку в 1816 г. он служил в Иностранной коллегии, а затем в должности шталмейстера при вдовствующей императрице Марии Федоровне. В апреле 1818 г. он вступает в брак с Софьей Юрьевной Нелединской-Мелецкой (1793−1879), дочерью известного поэта и сенатора и поэта, некогда статс-секретаря Павла I, Ю.А. Нелединского-Мелецкого, известного прежде всего своим замечательным стихотворением «Выйду ль я на реченьку». В девичестве Софья Юрьевна была любимой фрейлиной Марии Федоровны. Накануне свадьбы по аристократическим салонам пронеслась весть: «Соблазнительная Софи Нелединская выходит замуж за рыжего Самарина». От этого брака родилось 7 сыновей и 2 дочери.
Восприемниками их первенца Юрия при крещении были император Александр I и императрица Мария Федоровна. После восшествия на престол императора Николая I придворная обстановка в Петербурге коренным образом изменилась. Поэтому в 1826 г. Федор Васильевич Самарин вышел в отставку и переехал в Москву. Супруги стали подыскивать подмосковную усадьбу для увеличивающейся семьи. Еще будучи женихом, Федор Васильевич подарил Софье Юрьевне очень богатое ожерелье. В течение всего первого года их супружества Софье Юрьевне ни разу не пришлось надеть на себя эту драгоценность, и она предложила мужу купить на цену ожерелья Измалково, которое в то время продавал лейб-гвардии секунд-майор В.Л. Петрово-Солово.
Устройство усадьбы
По свидетельству Антонины Владимировны Комаровской, по матери Самариной (1916 — 2003), к моменту переезда в Измалково у Федора Васильевича было уже семеро детей. Измалково называлось «лесным имением», так как половина его была занята лесом. Усадебный дом в 1830 г. был еще новым. Деревянный, двухэтажный, выкрашенный охрой, с белыми оконными фронтонами, он был просторен и удобен. Построен он был «покоем», с выступами, обращенными на юг. Южная терраса, занимавшая пространство между двумя выступами, была без крыши и на лето затягивалась парусиной. На втором этаже над ней шел узкий балкон-галерея. С этой же, южной стороны у подъезда и у выхода из гостиной на террасу стояли и лежали чугунные и мраморные львы, которые находились в сохранности еще до конца 1990-х годов, а потом похищены. Два мраморных льва были потом замечены на одной из переделкинской дач. Новые хозяева не подозревали о происхождении львов, когда выменяли их за две бутылки водки у рабочих, которые занимались «реставрацией» усадьбы.
Северная терраса, устланная каменными плитами, своими шестью колоннами подпирала верхний открытый балкон. В нижнем этаже дома была большая зала-библиотека, две гостиные, буфет, передняя, девичья и жилые комнаты. Наверху два кабинета, жилые комнаты и кладовая.
Дом был обставлен в стиле 30−40-х гг. XIX в. В библиотеке стоял бюст боярина Матвеева, прадеда Федора Васильевича по матери, работы скульптора Витали, автора известного бюста Пушкина. Вокруг был парк, разбитый в XVIII в. С северной стороны дома шел открытый луговой спуск к большому проточному пруду с плотиной, на противоположном берегу которого виднелись две деревни — Измалково и Переделки. Справа и слева, подступая к спуску, деревья парка сближались внизу высокими группами лиственниц. Вершины этих лиственниц, возвышающихся среди других деревьев, и теперь можно заметить с Минского шоссе, слева, если ехать от Москвы, за полем — между Баковкой и Одинцовом.
Прямая липовая аллея приводила к небольшой каменной церкви Елизаветинского времени (1757), освященной во имя святого Димитрия, митрополита Ростовского. Это был небольшой центрический однокупольный храм в стиле барокко с колокольней, выстроенный как домовый при усадьбе на средства В. Л. Петрово-Солово. Около церкви было несколько могил со старинными надгробиями XVIII века. В XIX в. церковь была приписана к храму Преображения Господня в Лукине.
Местная жительница Васена Изотова, работавшая в начале XX в. в самаринской оранжерее, рассказывала юной Кире Васильевой, что после революции в здании церкви хранили зерно и церковь «заплакала» — по стенам заструилась влага. Тогда здание превратили в конюшню, но лошади стали болеть. В начале 1930-х церковь была разобрана, хотя и не полностью; развалины, возвышавшиеся над землей на полметра, оставались нетронутыми до середины 1950-х гг.
За церковью большая липовая роща занимала все пространство до восточной границы парка. Во времена Федора Васильевича и Софьи Юрьевны липы в парке еще по-старинному подстригали, дорожки посыпали ярким песком, а на пруду водили лебедей.
С западной стороны от дома стоял старинный флигель с белыми колоннами — домик управляющего, а также кухня, каретный сарай, погреб и другие хозяйственные постройки. За ними был огород, маленький хозяйственный прудик для уток с двумя ветлами и яблоневый сад. На большом «Самаринском» пруду, образованном перегороженной плотиной р. Переделкой, были деревянная купальня и маленькая пристань с лодками. К усадьбе также принадлежали три деревни с прилежавшими полями. Впоследствии парк сильно разросся, стал задумчивым. Было в нем много тенистых мест с зарослями папоротника, ландышами, костяникой. Были и солнечные лужайки с цветущими в июне незабудками.
Недалеко от дома, на площадке среди кустов жимолости и сирени, стоял дуб, связанный памятью с Федором Васильевичем, со скамейкой вокруг него. Был овраг, заросший кустарником. Оранжерея — в низине, на солнечной поляне. И в самом низу, на площадке у пруда — огромная старая липа, скованная обручами и также окруженная скамейкой. Среди деревьев было много кленов, осыпавших осенью дорожки своими золотыми листьями. Вдоль южной стороны парка шла проезжая дорога, к которой прямо против ворот усадьбы примыкал лес с большой просекой (ныне улица Лермонтова). Парк как бы переходил в лес и растворялся в нем.
Юрий Федорович Самарин
Великий сын земли русской, Юрий Самарин (1819−1876) вошел в историю как идеолог либеральных преобразований Александра II. Он был негласным лидером славянофилов, стоял у истоков этого религиозно-философского направления. Многие его труды легли в основу царского манифеста 1861 г ., отменившего крепостное право.
Юрий Самарин был первым из девяти детей Федора Васильевича Самарина и его жены Софьи Юрьевны. Федор Васильевич уделял большое внимание обучению детей. Еще в 1824 году, когда Самарины жили в Париже, Федор Васильевич пригласил к своему старшему сыну 23-летнего учителя французского колледжа А.И. Пако. Приверженец классического образования и педагогических идей Руссо, он считал основополагающим принципом совершенного воспитания соединение физического, морального и интеллектуального развития ребенка. Пако разработал план домашней школы Самариных, включавший воспитание и обучение детей с пятилетнего возраста, когда с пяти лет преподавались латинский и французский языки, счет, рисунок, история, Ветхий и Новый завет. Основные предметы дополняли физические упражнения, уроки танцев, верховая езда, игра на бильярде. Программа школы усложнялась с взрослением детей и обеспечивала успешное их поступление в университет.
Эта домашняя школа действовала несколько десятилетий. Помимо Пако в ней преподавали такие известные профессора университета, как доктор этико-филологических наук, издатель и критик Н. И. Надеждин, историки П. Н. Кудрявцев и А. Н. Попов, академик, знаток древнерусской культуры Ф. И. Буслаев, который обучал и Михаила Львовича Боде-Колычева в соседнем Лукине, профессор духовной академии А. Е. Покровский и первый воспитатель Юрия — С. И. Пако, ставший другом семьи, преподавателем французской словесности в Московском университете и членом-корреспондентом Парижского Восточного общества.
Школа работала без перерывов: зимой в Москве, летом в Измалкове, куда, по воспоминаниям Ф. И. Буслаева, «экипаж, запряженный четверней, с пунктуальной точностью часов и минут, ежедневно доставлял учителей из города в деревню и отвозил обратно». Традиции этой школы передавались в семье от одного поколения к другому и давали весьма плодотворные результаты. Братья Юрий, Николай, Петр и Дмитрий Федоровичи стали деятельными проводниками реформ 1860-х годов, а представители следующего поколения, сыновья Дмитрия Федоровича, Федор, Петр, Александр и Сергей — общественными, земскими деятелями, уделявшими при этом большое внимание народному просвещению.
Более других Самариных прославился первенец Федора Васильевича Юрий. Весной 1834 г. 15-летним мальчиком он поступил на словесное отделение философского факультета Московского Университета и оказался в кругу талантливых юношей: вместе с ним учились Ф. Буслаев и М. Катков. А в 19 лет уже закончил его «первым кандидатом» и получил право служить в министерстве.
В период 1838 — 1840 гг. Юрий встречается с будущими друзьями и единомышленниками, прежде всего, с Константином Аксаковым. Они выбрали близкие темы магистерских диссертаций. В это время друзья много работали в Измалкове. В 1838 г. Юрий познакомился с Михаилом Лермонтовым. После гибели поэта Самариным был создан кружок «лермонтистов», в котором Лермонтова боготворили. В 1840 г. состоялась первая встреча Юрия с Н. В. Гоголем у Аксаковых. Чуть позже Самарин присутствовал 9 мая 1840 г. на прощальном вечере у Погодина, когда Гоголь, уезжая за границу, собрал всех своих друзей.
В 1844 г. Юрий Самарин блестяще защитился. Петр Чаадаев писал А. Тургеневу: «Никогда, в том я уверен, со времени существования на земле университетов молодой человек, едва оставивший скамью университетскую, не разрешал так удачно таких великих вопросов!..» Сразу после защиты создался кружок единомышленников, все члены которого были связаны с Московским университетом. Признанный лидер кружка Хомяков был кандидатом университета, в разное время студентами были К. Аксаков, А. Кошелев, Д. Валуев, В. Черкасский. Название «славянофилы» не сразу закрепилось за кружком. Самарину больше нравилось название «московское направление».
В 1852 г. Самарин окончательно уходит в отставку и живет в Москве и Измалкове. Он упорно продолжает работать над «Запиской об отмене крепостного права в России». А вскоре, 19 февраля 2011 г ., исполнится уже 150 лет со дня опубликования Манифеста Александра II об отмене крепостного права, многие разделы которого составлены на основе работ Ю. Самарина.
После смерти А. Хомякова и К. Аксакова Ю. Самарин становится во главе славянофилов. Последние годы Самарин посвятил любимой им Москве. Он был Гласным городской Думы и Губернского земского собрания. Кроме того, у него вышли философские труды. В память о своем друге и духовном наставнике А. Хомякове Ю. Самарин помогал издать все его богословские работы.
Весной 1876 г ., в возрасте 57 лет, Юрий Федорович Самарин скоропостижно скончался в Германии. Тело его было перевезено в Москву и 30 марта предано земле в Свято-Даниловом монастыре. В советское время памятник на могиле Самарина был разрушен, а сама могила срыта, известно лишь ее примерное местонахождение. Борис Пастернак, однако, думал, что Юрий Федорович погребен в Измалкове, он писал в стихотворении «Старый парк»: «Парк преданьями состарен./ Здесь стоял Наполеон/ И славянофил Самарин/ Послужил и погребен». Ф. Достоевский, переживая внезапную кончину Самарина, писал: «твердые убежденные люди уходят; умер Самарин, даровитейший человек, с не колебавшимися убеждениями, полезнейший деятель. Есть люди, заставляющие всех уважать себя, даже не согласных с их убеждениями»
Истории интересны и другие Самарины. Родная сестра Юрия Федоровича Мария Федоровна (1821−1888), вышедшая замуж за Л.А.Соллогуба, старшего брата известного писателя В.А.Соллогуба, в 1864 г. учредила Серпуховское благотворительное общество, которым были устроены школа, бесплатная лечебница, приют для девочек-сирот и библиотека.
Племянник Юрия Самарина, Федор Дмитриевич Самарин (1858−1916), был известен как церковный и общественный деятель. Его сын Дмитрий (1890−1921) был эрудитом и оригинальным мыслителем. Он дружил с Борисом Пастернаком, его погодком; они учились вместе в гимназии и университете. По утверждению В. Франка, Дмитрий Самарин послужил прототипом пастернаковского доктора Живаго. Александр Дмитриевич Самарин (1868−1932) стал в 1915 г. обер-прокурором Священного Синода, а в 1917 г. оказался одним из кандидатов на московскую митрополичью кафедру (сначала царь предлагал обер-прокурорство старшему брату Федору Дмитриевичу, но он отказался). Мария Федоровна Самарина (1893−1976) вышла замуж за Сергея Павловича Мансурова, впоследствии отца Сергия.
Последние законные хозяева
Измалково на протяжении всего XIX в. оставалось небольшим. По данным 1852 г. в нем было 6 крестьянских дворов, и жили 33 мужчины и 33 женщины. В это время Ф. В. Самарин владел в общей сложности 17 селами и деревнями с четырьмя тысячами душ. Скромное по своим размерам Измалково было, тем не менее, самой любимой усадьбой Самариных.
Отношения владельцев усадьбы с крестьянами всегда были добрыми. Большая их часть работала в усадьбе кучерами, прислугой. Ф. В. Самарин был рачительным хозяином. Сохранившиеся в семейном архиве хозяйственные документы по Измалкову за 1836−1893 гг. показывают постоянную заботу о крестьянах. Характерно составленное за несколько лет до смерти завещание Ф. В. Самарина (1848): он предоставлял жене право «дать свободу кому-либо из числящихся людей в имениях».
С юношеских лет мечтавший послужить благу России, дожить до осуществления великой цели — «уничтожения крепостного состояния», Ю. Ф. Самарин не раз сообщал отцу о всех новых законоположениях, касающихся улучшения жизни крестьян. Поэтому не случайно, что реформа 1861 г. была проведена в Измалкове быстро и выгодно для крестьян. Уставная грамота резко изменила здесь соотношение господской и крестьянской собственности: если в 1858 г. под усадьбой было 511 десятин, а в трех деревнях (Измалково, Глазынино и Передельцы) только 165, то после реформы крестьяне получили 254 десятины, их личный надел увеличился вдвое — до 3 десятин 891 сажени. Они избавились от чересполосицы, получили возможность уплачивать оброк в два срока. Под усадьбой же осталось 237 десятин. В 1890 г. в селе числилось 103 души. Здесь работала народная школа — начальное училище, на которое Самарины с 1872 г. ежегодно отпускали средства для оплаты учителей, священника, на приобретение необходимых учебных пособий. Эта школа, в которой были две классные комнаты, крохотная учительская и темный, без окон вестибюль, использовавшийся также как спортзал, просуществовала как начальная до середины 1960 гг. (в одном помещении занимались одновременно два класса). С 1880 г ., судя по расходно-приходным книгам, Самарины оплачивали также и расходы на общественную библиотеку.
В целом на благотворительные цели уходило около одной шестой годового усадебного бюджета, хотя сама усадьба была убыточной и Самариным приходилось вкладывать на ее содержание от 5 до 9 тысяч рублей ежегодно. После смерти Ф. В. Самарина (1853 г .) усадьбой владела его вдова, а в 1871 г. она по дарственной передала это право сыну Николаю. У него не было детей, и с 1892 г. Измалково перешло к семье Федора Дмитриевича, племянника «славянофила» Юрия Федоровича, а позднее, после того, как его дочь Варвара Федоровна в 1912 г. вышла замуж за талантливого художника-иконописца Владимира Алексеевича Комаровского — к Комаровским.
Когда в 1914 г. началась Первая мировая война, Комаровский организовывал лазареты для раненых на Кавказе. Времени для живописи оставалось очень мало. Тем радостнее было писать иконы для иконостаса храма Сергия Радонежского, что на Куликовом поле. Им были написаны также иконы для храмов на Кавказе и в Саратовской губернии. А в 1918 г. для часовни, стоявшей недалеко от усадьбы Измалково Владимир Алексеевич написал образ Донской иконы Божией Матери. Но все храмы и часовня были почти одновременно разрушены. От иконостасов, созданных Комаровским, не осталось и следа. Случайно икону из часовни нашла его дочь Антонина. Оказалось, что перевернутую икону использовали местные жители как доску для стола. В настоящее время она отреставрирована и находится в храме Семи Вселенских Соборов Свято-Данилова монастыря.
Сразу после революции в Измалково приехали опальные семьи друзей и родственников Комаровских: Трубецкие, Мансуровы, Истомины. Казалось, здесь жизнь была спокойнее и безопаснее, чем в столице. Но скоро не по своей воле всем пришлось покинуть Измалково и уже навсегда. Вначале 1920-х гг. в усадьбе разместилась детская колония, а Комаровских выселили из родового дома.
В 1923 г. Комаровские с тремя детьми уехали в Сергиев Посад, где Владимир Алексеевич устроился при создававшемся музее Троице-Сергиевской лавры. Именно там в 1925 г. Владимир Алексеевич был впервые арестован. В защиту художника выступили архитектор Щусев, художники Фаворский, Остроухов, скульптор Андреев. А 29 измалковских крестьян подписали письмо о том, что «Комаровский не враг». Но на допросе далекий от политики художник c наивной откровенностью высказался о том, что, по его мнению, «монархия может соответствовать нравственному идеалу государственного правления». За это «преступление» он был отправлен в ссылку в Ишим на три года. После возвращения из ссылки Комаровские жили на квартирах в близлежащих деревнях Федосьине, Рассказовке, Лукине. В 1930 и 1933 гг. Владимир Алексеевич был арестован, теперь уже по «делу церковников». В 1933 г. в лагерях оказался его 18-летний сын Алексей. Последний раз Владимира Алексеевича арестовали в 1937 г. Граф В. А. Комаровский был расстрелян 5 ноября 1937 года.
Антонина Владимировна Комаровская, дочь графа Комаровского, приезжала в Измалково практически до последних лет. В 1989 г. авторы познакомились с ней через Раису Федоровну Ржешевскую, главврача Пульмонологического детского санатория N 39, который занимал в ту пору усадьбу. Антонине Владимировне было около семидесяти. Среднего роста, чуть полноватая, со строгой гладкой прической, удивительно мягкими, изящными манерами, она бархатными интонациями рассказывала о самых трагических минутах своей жизни, а глаза ее оставались спокойно-приветливыми, светясь какой-то непостижимой глубиной. Не было абсолютно никакого ощущения, что слушаешь жертву жутких событий.
Дом, где она родилась, уже мало напоминал барский. Но она с радостью увидела в одной из комнат знакомый ей с детства шкаф из красного дерева, который был заляпан густым слоем белой краски. Она подарила санаторию фотографии и документы об истории усадьбы, которые, кажется, исчезли, когда санаторий закрыли летом 2000 г.
Время и люди уничтожили первоначальную планировку и интерьеры самаринского дома. Он был известен своей огромной библиотекой, живописными и граверными работами. Ю. Ф. Самарин, В. Ф. Самарина-Комаровская и ее муж В. А. Комаровский не раз рисовали виды Измалкова и усадебного дома. А в начале XX в. молодые Самарины увлекались, как и многие, фотографированием. И, наверное, где-то в архивах сохраняются зримые образы прежнего Измалкова. При владельцах усадьбы в доме хранилась часть домашнего архива. В «красных сундуках» лежали документы по истории усадьбы, приходно-расходные книги, журнал хозяйственных постановлений, рекрутские списки, просьбы крестьян о вспомоществовании. Здесь были и семейная переписка, и воспоминания членов семьи, как, например, записки Владимира Федоровича о Севастопольской обороне.
После смерти Ю. Ф. Самарина родные в течение ряда лет собирали и готовили к изданию 12 томов его Сочинений (они вышли в 1877—1911 гг.) и одновременно приводили в порядок весь семейный архив, который сдали в Румянцевский музей. Он содержит более 1300 единиц хранения, среди которых многие рассказывают об Измалкове. Остальной архив Самаринской усадьбы разделен между Алексеем Николаевичем Бобринскими, сыном Софьи Владимировны Комаровской, сестры Антонины Владимировны, и Свято-Тихоновским Институтом на Пятницкой.
После того, как в 1923 г. Комаровских выселили из усадьбы вместе с детьми, в измалковском доме разместили детскую санаторную колонию. Семейные самаринские реликвии при этом были утрачены, библиотека продана (попала в Пражский университет). По переписи 1926 г. в Измалкове значилось 33 хозяйства и 216 жителей.
Измалково в рассеянии
До революции Измалково притягивало к себе всех друзей и родственников Комаровских-Самариных. Этому в немалой степени способствовала близость к Москве, но главное — радушие хозяев. После революции сюда потянулись все те, кто уже потерял свои старинные дома. Первыми к Комаровским прибыли Истомины, а в 1918 г. сюда переехала многодетная семья Осоргиных, выселенная из своей усадьбы Сергиевское, находившейся в Тульской губернии. Самарины, Комаровские, Истомины и Осоргины образовали своеобразную дворянскую общину с одним хозяйством и едиными интересами. Постоянных членов общины набралось с детьми около тридцати. Старшими были Михаил Михайлович и Елизавета Николаевна Осоргины, им было за пятьдесят. Из взрослых Самариных в общину входили Сергей Дмитриевич, Мария Федоровна и Софья Федоровна.
До революции старшие члены этих семей занимали видные государственные посты. Александр Дмитриевич Самарин был предводителем московского дворянства, а с 1915 г. — обер-прокурором Святейшего Синода и главным уполномоченным Российского Красного Креста. Его брат Сергей Дмитриевич, владевший старой самаринской усадьбой Васильевское на Волге, служил предводителем дворянства Богородицкого уезда Московской губернии. Михаил Михайлович Осоргин был в разное время предводителем дворянства в Калуге, вице-губернатором в Харькове, гродненским и тульским губернатором, был женат на Елизавете Николаевне Трубецкой. Петр Владимирович Истомин был товарищем (заместителем) обер-прокурора А.Д. Самарина, а затем, в 1915—1917 гг. — директором канцелярии великого князя Николая Николаевича-младшего.
Частыми гостями Измалкова были Бобринские, Голицыны, Дмитриевы-Мамоновы, Джунковские, Мансуровы, Трубецкие, Толстые, Урусовы, Шереметевы, Щербатовы. Это был центр интеллектуальной, художественной жизни. Сюда приезжали видные музыканты, художники, литераторы. Все они находили в Измалкове привлекательные черты уютного и радушного барского дома.
Когда Измалково было национализировано и Комаровские и Истомины переселились в Сергиев Посад, здесь остались только Самарины и Осоргины, ставшие учительствовать и переехавшие в 1923 г. из Измалкова на соседнюю просторную дачу в Лукине, которая принадлежала одной из воспитанниц Осоргиных — Наташе Сарафановой. В окрестных деревнях и дачных поселках было много детей разных возрастов, приходивших в Измалково учиться, так как поблизости была только начальная школа, а сообщение с Москвой было нерегулярным и трудным. Родители учеников расплачивались натуральным продуктом: овощами, молоком, картофелем. Несмотря на стесненные обстоятельства, утренний чай, обед и ужин происходили в строго отведенные часы. Стол накрывался белой скатертью, на него ставилась старинная посуда, и все ждали, когда хозяйка сядет и развернет салфетку. Поздними вечерами все собирались вокруг стола в большой комнате за рукоделием или общим чтением.
Обстоятельства жизни «барской коммуны» сохранились до наших дней на страницах альбома Марии Михайловны Осоргиной. За четырнадцать лет жизни в Измалкове и Лукине, с 1918 по 1931 гг., она исполнила не менее трехсот рисунков. Очень многие, из тех, кого рисовала Мария Михайловна, подверглись арестам и ссылкам, семеро расстреляны, а девять человек умерли в ссылках и лагерях. Одиннадцать человек относительно благополучно устроились в Советском Союзе.
В 1931 г. большинство членов общины эмигрировали во Францию. Брат Елизаветы Николаевны Осоргиной — Григорий Николаевич Трубецкой вместе со своим тестем графом А.К. Хрептович-Бутеневым купили в предместье Парижа Кламаре дом, где сначала и поселились вновь прибывшие Самарины, Осоргины и Голицыны. Большой дом теперь еле вмещал всех, и пришлось переселяться в более просторный. Альбом Марии Осоргиной после ее смерти во Франции в 1977 г. по ее завещанию вернулся в Россию. На основе этого альбома было осуществлено в 2006 г. издание книги «Подмосковная Измалково», содержащей в себе сохранившиеся рисунки Марии Осоргиной, фотографии Измалкова и его обитателей начала XX в. и воспоминания потомков Самариных, Комаровских, Осоргиных.
Измалково после революции
В начале 1920-х гг. в усадьбе разместилась детская колония. Комаровские с тремя детьми, сначала перебравшиеся на дачу «барской коммуны» в Лукине, были вынуждены уехать в Сергиев Посад. Именно там в 1925 г. Владимир Алексеевич был впервые арестован. В защиту художника выступили архитектор Щусев, художники Фаворский, Остроухов, скульптор Андреев. А 29 измалковских крестьян подписали письмо о том, что «Комаровский не враг». Но на допросе далекий от политики художник c наивной откровенностью высказался о том, что, по его мнению, «монархия может соответствовать нравственному идеалу государственного правления». За что и отбыл в ссылку в Ишим на три года.
После возвращения из ссылки Комаровские жили на квартирах в близлежащих деревнях Федосьине, Рассказовке, Лукине. В 1930 и 1933 гг. Владимир Алексеевич был арестован, уже по делу «церковников». В 1933 г. в лагерях оказался его 18-летний сын Алексей. Последний раз Владимира Алексеевича арестовали в 1937 г. Граф В. А. Комаровский был расстрелян 5 ноября 1937 года.
Во время Великой Отечественной войны в главном здании Самаринской усадьбы действовал военный госпиталь, потом тут был устроен детский пульмонологический (легочный) санаторий. Внешний облик дома сильно изменился, так же как и все вокруг. Домовая Дмитровская церковь была окончательно снесена в 1950-х гг. Самаринская библиотека, богатая и ценная по своему составу, была приобретена еще в самом начале 1920-х гг. Пражским университетом. Липовые аллеи заросли, многие старые деревья исчезли. На месте леса находится писательский поселок.
Антонина Владимировна Комаровская, воспоминаниями которой мы воспользовалась, неоднократно приезжала в Измалково. В 1989 г. нас познакомила с ней Раиса Федоровна Ржешевская, главврач Пульмонологического детского санатория N 39, который занимал в ту пору усадьбу. Антонине Владимировне было около семидесяти. Среднего роста, чуть полноватая, со строгой гладкой прической, удивительно мягкими, изящными манерами, она бархатными интонациями рассказывала о самых трагических минутах своей жизни, а глаза ее оставались спокойно-приветливыми, светясь какой-то непостижимой глубиной. Не было абсолютно никакого ощущения, что слушаешь жертву жутких событий. Внешне дом, конечно, не походил на барский. Но она с радостью обнаружила в одной из комнат знакомый ей с детства шкаф из красного дерева, который был заляпан густым слоем белой краски. Она подарила санаторию фотографии и документы об истории усадьбы, которые, кажется, исчезли, когда санаторий закрыли летом 2000 г ., якобы на реконструкцию.
По части «реконструкции» было разобрано все, что можно было разобрать, остался только остов, зияющий глазницами выставленных окон, — страшный памятник государственному вандализму (фото). Приведем цитату из письма, опубликованного 28 февраля 2008 г. на форуме сайта www.peredelkino-land.ru, авторами которого мы являемся: «Не далее как вчера, спустя 30 лет приехал навестить и вспомнить прекрасный Детский Пульмонологический Санаторий N 39, где стараниями теплотой и высоким профессионализмом Медицинского и Воспитательского персонала я, да, наверное, и тысячи других детишек-астматиков, забыли что такое астма! Был шокирован уведенным! Неужели не нужны эти уникальные профессионалы, живущие рядом с развалинами. Неужели захватят этот санаторий нувориши? До слез жалко этого теплого, уютного и доброго места».
Авторы связались с исполнителем проекта реставрации Самаринской усадьбы ООО «Русская реставрация». Заместитель генерального директора этой проектной фирмы Ирина Приленская сообщила, что проект передан заказчику вовремя, подписан акт приемки проекта. Таким образом, к исполнителю проекта претензий не должно быть.
Метрах в пятидесяти от раскуроченного здания в тени могучих лиственниц сидит на каменном постаменте бронзовый Корней Чуковский. С озорным оптимизмом устремлен в будущее его застывший взгляд. Не думал, не гадал великий человек, что его бросят сторожить развалины, где угасает память о других великих русских людях.
А впрочем, что особенного происходит? Ведь за последнее столетие разрушены тысячи памятников по всей России. Не привыкать. Мы же не швейцарцы какие-нибудь тщедушные, трясущиеся над каждой пядью своей истории. Россия, однако! Ни умом, ни аршином общим…
Вместо послесловия
19 июля 1933 г. было принято постановление Совета народных комиссаров «О строительстве «Городка писателей». В хвойном бору, простиравшемся от усадьбы Измалково до Лукина, застучали топоры и завизжали пилы. А во второй половине 1935 г. на первые переделкинские дачи заселились писатели. Но это уже совсем другая история.
