Восточное партнёрство как суррогат европейской интеграции

Так и происходило, пока в Европейское экономическое сообщество (ЕЭС), а затем и в Европейский Союз принимали страны, уровень экономического развития которых был сопоставимым. Конечно, двух абсолютно одинаково развитых экономик не бывает, но даже когда в ЕЭС принимали экономически относительно слабую страну, как, например, Португалию, то это относительная слабость перекрывалась эффектом синергии, получавшимся в результате объединения, то есть выгоды от получения доступа на португальский рынок оказывались для всех остальных стран Сообщества выше, чем убытки, связанные с предоставлением Португалии субсидий как экономически более слабой стране. На том до поры и до времени и стоял Европейский Союз.

При этом политически объединенная Европа всегда находилась в тени и в зависимости от США. Во время холодной войны это оправдывалось необходимостью борьбы с советской военной угрозой. Потом советская угроза исчезла вместе с ее носителем, но Америке удалось как-то отстоять необходимость присутствия в Европе своих войск. НАТО, в отличие от Варшавского договора, тоже замечательно сохранилась, а потом даже начала расширяться. Соединенные Штаты после краткого периода сокращения военных расходов вновь стали их наращивать, уже для борьбы с новыми угрозами. В общем, отношения между США и Европой остались такими же, как и во время холодной войны, зависимость европейцев никуда не исчезла.

При этом нельзя сказать, что Западная Европа сильно сопротивлялась сохранению такого порядка вещей. Дело в том, что хотя европейцы и хотели бы играть в мире более весомую роль, но делать это они готовы только при условии, если им: a) не придется ради этого погибать на фронтах, в том числе и террористических войнах и b) не придется тратить слишком много на военные приготовления. К тому же окончание холодной войны было связано на Западе с надеждами на более спокойную и благополучную жизнь, а доля, которую получила Западная Европа в советском наследстве, была не так велика, чтобы тратить ее на геополитические удовольствия. Наоборот, Америка выхватила по полной программе, и поэтому перспектива поддержания дорогостоящего и масштабного военного присутствия в мире, в том числе и в Европе, ее не пугала, тем более что военные расходы для Америки — это инвестиции в чистом виде.

В итоге получилось так, что мир стал однополярным. Соединенные Штаты на этом сказочно обогатились и стали полным военным гегемоном. Западная Европа тоже обогатилась, хотя и не сказать, чтобы сказочно, но так как она и до этого жила небедно, то можно смело сказать, что после этого она зажила очень хорошо. В этот период, а это было еще до схлопывания «доткомов», ознаменовавшего первый для Америки экономический кризис в однополярную эпоху, — так вот, в этот период отношение Штатов к Европе можно было охарактеризовать как расслабленная снисходительность. Дескать, вот ведь люди, жить хотят хорошо, а ради этого палец о палец ударить не готовы, где бы они сейчас были, если б не мы? А европейцы, в свою очередь, думали, и чего этой Америке неймётся, вечно она куда-то лезет, жили бы лучше себе спокойно, как мы, не парились. Но до поры до времени эти критические мысли в отношении друг друга носили вполне добродушный характер.

Потом случились война в Югославии, экономический кризис в США, теракты, вторжения в Афганистан и Ирак. В югославской кампании европейцы, скрепя сердце, поучаствовали, но ощущение, что их бесстыдно использовали в чуждых им интересах, у них осталось и им это, естественно, не понравилось. Экономический кризис напомнил Америке, что советское наследство не безразмерно и что мир снова становится жестоким. Теракты позволили мобилизовать американское общество и остальной мир на вторжение в Афганистан, а вот с Ираком начались проблемы. Ключевые европейские страны, Германия и Франция, отказались поддерживать американскую акцию, чем создали Вашингтону серьёзные проблемы с имиджем. Конечно, имидж — не великое дело, но сам факт, что разногласия по поводу ценностей между США и европейцами проявились с такой откровенностью, был симптоматичен. Америка взяла сие на заметку.

В тот момент в двери Евросоюза уже давно и настойчиво стучались молодые восточноевропейские демократии. С деньгами у них было не густо, но было большое желание их заработать. Все они были беззаветно преданы Америке, ее действия в Ираке одобряли безоговорочно, а Польша так даже получила там отдельную зону оккупации. Именно тогда министр обороны США Дональд Рамсфельд впервые поделил Европу на «старую» и «новую». Поэтому вполне естественно, что у президента Буша, или кто там у него в роли мозгового центра, возникла симпатичная идея внедрить дружественные себе государства в Евросоюз. Во-первых, свои люди везде нужны, а во-вторых, пусть «старая» Европа порастрясет свою мошну, а то мы за них воюем, а они наши флаги на площадях сжигают, хуже Ирана, честное слово.

Как в точности происходило внедрение, узнать доподлинно возможным не представляется. Но, думается, что вот это подспудное желание европейцев тоже заявить о себе как о больших дядьках роль сыграло не последнюю. Тем более что и воевать для этого не надо. Разъяснили им все корректно и через третьих лиц, чтобы не светить заказчика и замысла генерального не выдавать. Так, мол, и так. Вот есть у нас в Европе НАТО и есть Евросоюз. Но в НАТО заправляют американцы, а в ЕС мы сами себе хозяева, тут их мнение для нас не указ, тут мы полностью у себя дома. Только вот НАТО что-то на восток расширяется, все новые страны Америка хочет под себя подгрести. Так почему бы нам и ЕС на восток не раздвинуть? Тоже будем большим пространством рулить, и на Штаты уже оглядываться не надо будет. Сказано — сделано.

В два прыжка приняли в ЕС 12 стран, предыдущим критериям из них соответствовали только две, Кипр и Мальта. Остальных до европейских стандартов пришлось докармливать, и сколько этот процесс еще продлится, неизвестно. Но скромности, которая в идеале должна быть присуща бедным людям, у новых членов ЕС не обнаружилось.

И пошла с тех пор в Европе совсем другая жизнь. Учитывая, что 10 из 27 членов Евросоюза представляют собой довольно-таки отсталые страны, значительно более отсталые, чем считается допустимым в Западной Европе, размер субсидий на их интеграцию в общеевропейское экономическое пространство превысил все потенциальные выгоды от открытия их рынков. Кроме того, в рамках ЕС существует свободное перемещение рабочей силы. Однако, когда в это пространство входили только страны с сопоставимым уровнем экономики, такая свобода не приводила к великому переселению народов. Начиная же с 2004 года в Западную Европу плотными потоками потянулись искатели лучшей доли из Восточной Европы и Прибалтики. Это сразу привело к снижению там зарплат, и дело дошло даже до того, что польскими сантехниками во Франции стали пугать детей.

Отцы европейской интеграции могли бы утешить себя тем, что за расширение политического влияния нужно платить. Однако не тут-то было. Никакой благодарности эти кукушкины дети к приютившему их благородному семейству не испытывают, и агрессивное требование все новых вливаний совсем не мешает им тормозить общеевропейский процесс, если он начинает хоть в чем-то противоречить американским интересам. Одна подготовка договора с Россией чего стоит. Так что платит старая Европа не за расширение политического влияния, а за собственную глупость.

При этом наибольшим азартом в деле обустройства в чужой избушке традиционно отличается Польша. Ей трудно смириться с мыслью, что в Европе существуют более влиятельные страны, чем она, ну кроме Англии, наверное. Так как экономикой ее Бог обидел, то счастье свое она ищет на поприще наставничества по отношению к республикам бывшего СССР на их пути в Европу. Но если с Александра Лукашенко в этом вопросе где сядешь, там и слезешь, то президенты некоторых других стран относятся к польским заботам вполне благосклонно, более того, мечтают повторить польский путь. Прежде всего, это, конечно, Михаил Саакашвили и Виктор Ющенко, Бим и Бом европейской политики. Если их удастся протащить в ЕС, то мало не покажется никому.

И тут «старые» европейцы вдруг спохватились. В какой воз мы впряглись? Сколько там еще этих стран в очереди? А Киргизия, случайно, не хочет в ЕС? А Таджикистан? И ведь винить-то некого, сами людей обнадёжили. Как теперь остановить этот поток желающих?

А Польша ничего останавливать не хочет, Польше надо восточноевропейским гегемоном становиться и желательно за чужой счет. Польский министр иностранных дел Радослав Сикорский диагностировал у западных европейцев усталость от расширения ЕС. Но так как шансов убедить ту же Германию принять в Евросоюз еще кого-нибудь нет никаких, то было решено все преподнести в менее жёсткой форме. Тем более у ЕС существует так называемая Европейская политика соседства, которая предусматривает установление привилегированных отношений со странами-соседями Евросоюза. Вот через нее решили и действовать.

Взяв для большей весомости в соавторы Швецию, в мае 2008 г. Польша на заседании Совета министров иностранных дел стран ЕС выдвинула идею создания в рамках политики соседства так называемого Восточного партнёрства, которое бы объединяло Азербайджан, Армению, Грузию, Молдавию и Украину. Белоруссию до установления демократии к партнёрству планируется привлекать только на экспертном уровне, а мнением России будут интересоваться лишь при решении каких-нибудь местных вопросов, например по Калининградской области.

Вообще Европейская политика соседства родилась на свет в 2003 г. в преддверии принятия в ЕС десяти новых стран. Она предполагает установление доверительных стратегических отношений с государствами, находящимися к югу и востоку от Европейского Союза, развитие различных форм сотрудничества и реализацию совместных проектов. Ключевым положением этой политики является то, что она ни в коем случае не гарантирует странам-партнерам вступления в ЕС, и двусторонние отношения в рамках этой политики никак не будут затрагивать вопросы вступления. Очевидно, уже тогда, в 2003 г., думающие люди в Брюсселе предвидели, чем может обернуться такое бесконтрольное принятие в объединенную Европу кого попало, и пытались принять возможные меры, чтобы обезопасить себя от опрометчивых шагов в дальнейшем.

При этом на все страны, упомянутые в инициативе Восточного партнёрства, Европейская политика соседства уже распространяется. Польша и Швеция обосновали свою инициативу тем, что в отношениях с южными соседями ЕС в рамках политики соседства уже существует Средиземноморский союз со своим собственным секретариатом, при этом, по их мнению, отношения с восточными соседями для ЕС важнее, ибо эти соседи, в отличие от южных, сами являются европейскими государствами, а значит, в перспективе могут вступить в Евросоюз. Наблюдатели тут же усмотрели в этом своеобразную ревность Польши к Франции, которая является спонсором Средиземноморского союза от ЕС. Польша даже считает, что для Восточного партнёрства не надо создавать отдельного секретариата и что его делами должна заниматься непосредственно Еврокомиссия.

Впрочем, никакой конкретики по поводу Восточного партнёрства пока так и не появилось. Говорят, конечно, много и говорят всякое. Якобы в этом формате ЕС будет вести переговоры с постсоветскими странами о проблемах, представляющих взаимный интерес. Так, например, можно будет поговорить о создании зон свободной торговли или об упрощении визового режима. Какая-то общественная палата получается, потому что поговорить об упрощении визового режима можно было и в рамках Европейской политики соседства, а создание зоны свободной торговли практически аналогично вступлению в Евросоюз, и здесь вряд ли дело зайдет дальше разговоров. Так что нашего брата-хуторянина, похоже, крепко дурят.

В основных странах ЕС к польско-шведской инициативе отнеслись настороженно, как и принято относиться ко всему, что исходит из Польши. Но, проанализировав все за и против, решили на официальном уровне ей не препятствовать. Министры иностранных дел вынесли этот вопрос на рассмотрение саммита ЕС, состоявшегося в июне. В итоговой декларации саммита было сказано, что «Европейский Союз согласен с необходимостью дальнейшего развития регионального сотрудничества между восточными соседями ЕС, между ЕС и регионом, а также между ЕС и каждой из стран региона, на основе дифференциации и индивидуального подхода, в духе Европейской политики соседства как единых и связных политических рамок». Конкретные предложения по наполнению Восточного партнёрства содержанием Еврокомиссия должна представить весной 2009 г.

Данная инициатива очень пригодилась европейцам на внеочередном саммите ЕС, состоявшемся 1 сентября и посвященном конфликту в Южной Осетии. Россию все, как положено, осудили, но для демонстрации поддержки Грузии и других постсоветских республик, которым может угрожать российский империализм, этого было явно недостаточно. Поэтому в итоговой декларации этого саммита было сказано, что не просто весной, а прямо в марте саммит Евросоюза должен будет утвердить Восточное партнёрство, и поэтому Еврокомиссии следует пошевелиться и конкретные предложения представить уже к декабрю 2008 г.