Размышления по поводу «Дней России» в Латинской Америке

Мне всегда казалось, что перемены в России, какими бы противоречивыми и болезненными они ни были, заставят его отказаться от непробиваемо критического отношения к российским делам, но я ошибался. Он не смог преодолеть своего недоверия и к действиям новой власти, и к инициативам Московского Патриархата. К. принял в штыки долгожданное для православного мира событие, когда 17 мая 2007 года в Москве в присутствии Президента России В. Путина Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II и предстоятелем Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ) митрополитом Лавром был подписан Акт о каноническом общении. Церковным иерархам пришлось проявить много настойчивости и терпения, чтобы сломать лед взаимного недоверия.

Некоторые противники единства в РПЦЗ все еще настаивают на своём: Московский Патриархат, не устают повторять они, лишен благодати; он не покаялся за сотрудничество с советской атеистической властью; он не раскаивается в общении с представителями инославных конфессий в рамках Всемирного совета церквей. Этих критиков поддерживает и К.: «Где мы будем молиться, если все наши церкви перейдут под контроль Московского Патриархата?» — вопрошает он.

Голоса тех, кто думают, как мой знакомый, утихнут не вдруг, и всё же Акт о каноническом общении был документом здравомыслия, единственно возможным шагом для РПЦЗ. Это отчетливо видно на примере Латинской Америки. Русские послевоенные эмигранты, усилиями которых, в основном, поддерживалась жизнь в православных храмах от Мексики до Аргентины, старели, умирали, заселяли выделенные для них скромные участки на периферии католических кладбищ, и на смену им почти никто не приходил.

Для меня показателем остроты кризиса русских общин на Южноамериканском континенте стала судьба многих русских частных библиотек: нередко их просто некому было передать. Ценнейшие книги, журналы, газетные подшивки увозились на свалки. В конце 80-х — начале 90-х годов начался приток новых эмигрантов — хватких, жаждущих обогащения. Они плохо понимали, если понимали вообще, что такое воцерковление. Из-за недостатка денежных поступлений стали постепенно приходить в упадок храмы РПЦЗ и действовавшие при них школы Закона Божьего для детей, дома для престарелых соотечественников, закрывались благотворительные больницы на 3−4 койки. Из-за растущей нехватки священников окормлять православных русских становилось всё труднее.

Подписание Акта о каноническом общении явилось спасительным деянием для очагов православия во всём мире. Новым свидетельством благотворности курса на примирение в русском православном мире стало проведение с 17 октября по 17 ноября «Дней России» в Латинской Америке. Масштабы этого религиозно-культурного события поражают, ничего похожего раньше на Американском континенте не было. Московский Патриархат, МИД России (Росзарубежцентр), Министерство культуры осуществили эту миссию на Кубе, в Коста-Рике, Венесуэле, Бразилии, Аргентине, Чили и Парагвае.

Правда, событие это автоматически вызвало рефлекторный критический зуд у либеральных и полулиберальных российских СМИ, заученно изобразивших «Дни России» на Юге Америки как «пиар-вакханалию», «бравурный аккорд „дружбы“ России со странами Латинской Америки», «религиозный туризм», «экспорт православия» и т. д.

В странах Латинской Америке реакция была совершенно иной. Не только наши русские соотечественники, молившиеся на богослужениях, но и местные жители могли убедиться в искреннем стремлении Русской Православной Церкви к общению в духе христианской любви. Выступления хора московского Сретенского монастыря сопровождались неизменным успехом, и верующие не нуждались в переводчиках, чтобы понять, о чём с таким проникновением поют гости из России.

В Гаване состоялось освящение храма во имя Казанской иконы Божией Матери, сооруженного при прямой и заинтересованной поддержке Фиделя Кастро: «Это выражение признательности Кубы к России, ко всему бывшему Советскому Союзу за то, что некогда ваш народ сделал для нашей страны». Уникальность события состоит в том, что это первый православный храм в странах Карибского бассейна. Репортажи с церемонии показали многие телеканалы мира, развенчивая миф о том, что «кубинский режим» безжалостно искореняет религию, силой вбивая народу догмы «кастрокоммунизма». Освящение храма стало праздником для всех православных людей на Кубе, включая тех кубинцев, которые под влиянием русских жён крестились во время учебы или работы в России в православную веру. Глава Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл несколько часов беседовал с Ф. Кастро, причем не только о делах церковных и религиозных. Российские журналисты-либералы и тут развязно указали владыке: мол, вёл бы ты речи в рамках своей «компетенции» и ладно, а выступать заодно с Кастро в поддержку идеи многополярного мира — перебор!

В Венесуэле владыка Кирилл выступил в Национальной ассамблее и был принят президентом Уго Чавесом, верующим христианином. Харизматичный президент Венесуэлы сумел найти общий язык с митрополитом Кириллом. У Чавеса — сложные отношения с католической церковью Венесуэлы: некоторые её иерархи были замешаны в подготовке провалившегося переворота в апреле 2002 года, они открыто выступают на стороне оппозиции и сейчас. Чавес по своей инициативе предложил гостю построить в венесуэльской столице новый православный храм, «который стал бы достойным архитектурным и духовным символом динамично развивающихся отношений между Россией и Венесуэлой». В Каракасе есть небольшие православные церкви, выстроенные в конце 40-х — начале 50-х годов, но ожидаемый массовый приток в страну строителей, специалистов, военных из России потребует, без сомнения, возведения большого, вместительного храма.

Были запоминающиеся события на пути русской православной миссии в Коста-Рике, Аргентине, Чили. В Бразилии русские иереи совершили божественную литургию у подножия статуи Христа-Спасителя на горе Корковадо, с вершины которой открывается неповторимый вид на Рио-де-Жанейро.

Заключительные мероприятия «Дней России» прошли в столице Парагвая — Асунсьоне. В Национальном пантеоне покоится прах русских офицеров, которые приехали в Парагвай из Европы для освоения целинных земель, но потом, когда разразилась Чакская война (1932−1935), пошли добровольцами в парагвайскую армию защищать страну, которая дала им пристанище. Плечом к плечу с парагвайцами сражалось несколько сот русских солдат и офицеров. В качестве военных советников в армию противника — Боливии — были приглашены бывшие кайзеровские офицеры. Вновь, уже на южноамериканской земле, повторилось противостояние первой мировой войны. Немцы проиграли. В Парагвае помнят об огромном вкладе русских воинов в достижение победы, поэтому в рамках Дней России в Пантеоне была открыта еще одна мемориальная доска в честь русских героев.

Малиновый звон колоколов православных храмов звучит в Латинской Америке всё громче, укрепляя надежду на окончательное примирение русских людей во имя Бога и на пользу Отечества.

Надеюсь, что К., которого я искренне уважаю, сумеет переступить через личные, семейные и идейно-политические обиды — мнимые и реальные, — покинет свой обжитой окоп и воткнет штык в землю. Хотелось бы верить, что это сделают все другие обитатели персональных окопов, в том числе в самой России. Сегодня вызовы, бросаемые нашей стране, угрожающе реальны, а «принципиальных» подстрекателей к новому расколу не убавляется — и в самой России, и за ее пределами. Трагическая история кровавого русского разлома ХХ века мало чему научила наших людей.

Русский писатель и публицист Иван Солоневич писал в своей книге «Россия в концлагере»: «Да, проворонили нашу родину. В частности, проворонил и я — что уж тут греха таить. Патриотизм? Любовь к родине? Кто боролся просто за это? Боролись: за усадьбу, за программу, за партию, за церковь, за демократию, за самодержавие. Я боролся за семью. Борис (брат) боролся за скаутизм. Нужно было, давно нужно было понять, что вне родины — нет. ни усадьбы, ни семьи, ни скаутизма, ни карьеры, ни демократии, ни самодержавия — ничего нет. Родина как кантовская категория времени и пространства; вне этих категорий — пустота. И вот — проворонили».