 |
| Русский вестник | Мария Фомина | 22.11.2008 |
Политический плакат — редкий гость на выставках и в музейных стенах. Упадок этого жанра наблюдается повсеместно, не только в России, но и в мире. Есть карикатура, есть пародия, а жанр плаката, кажется, полностью вытеснен «антиплакатом» — гламурной рекламой, «прелестными картинками» общества потребления. Они соблазняют потенциального покупателя, одурманивают его, их задача — вызывать немедленную, как животный рефлекс, жажду «шоппинга».
Тем отраднее было увидеть выставку современного, остросоциального плаката под лаконичным и бесхитростным названием «Совесть» в известном всему Петербургу здании Общества поощрения художеств, которое в советское время называлось ЛОСХом, а ныне — Петербургским отделением Союза художников России. Автор этой благотворительной выставки — художник Владимир Федорович Филиппов. (Все деньги, пожертвованные зрителями, пойдут на кардиологическую операцию мальчика из детского дома, причем все предыдущие выставки мастера также были сделаны с подобными милосердными целями).
Сама же выставка состоялась благодаря финансовой поддержке петербургской фракции КПРФ. Как пишет в пресс-релизе художник, «из-за социальной остроты плакатов от поддержки выставки отказались «Справедливая Россия», «Родина»; дважды бралась, арендовала зал и в итоге отказалась «Единая Россия».
Действительно, социальной остроты в плакатах Владимира Филиппова — хоть отбавляй. Мы, пожалуй, уже отвыкли от такой откровенности и правдивости, как в его ярких, лаконичных листах, где — в лучшей традиции плакатной графики — соединяются метафоричный зримый образ и меткий текст. Вот такой, к примеру, плакат: на листе традиционного формата 60×90 см. — Илья Муромец, центральный персонаж знаменитой картины Васнецова, но… как в компьютерной распечатке милиции: Внимание, розыск! За разжигание межнациональной розни разыскивается особо опасный преступник Илья по кличке Муромец… Соединение классического, с детства знакомого образа, с милицейской сводкой, дает поистине убойный эффект. Тот самый эффект шока от столкновения привычного, узнаваемого — с его новой интерпретацией, когда в нынешних уродливых либерально-демократических условиях хрестоматийное переворачивается с ног на голову, а былинный герой, защитник земли русской превращается в преступника. Природа комического, сатирического — в такого рода столкновениях.
Еще один, предельно лаконичный плакат: на небесно-голубом фоне — логотип «Газпрома». Крупным шрифтом набрано название газового госгиганта — и только одна буква добавлена. Получается… «Ganznpoм». Чуть ниже мелким шрифтом — пояснительная надпись: «60% акций Газпрома принадлежит Германии» — из интервью тогдашнего вице-премьера, а ныне президента РФ Медведева". И все. Выводы делает сам зритель.
Наполовину срезанная бритая голова, рука с револьвером. Наверху — названия городов все еще необъятной Руси: Кондопога, Чита, Тюмень, Сальск… Наискосок — рифмованные строки: «Мы не шпана, /И не волки/, А брошенные дети тобой, /Страна,/ Ровесники перестройки». И мелко: Если плохо будет русским, то плохо будет всем! И евреям, и татарам, и аварцам… Расул Гамзатов. Верные, но проигнорированные слова. Абсолютная простота формы: минималистская изобразительность, броский текст, и документальный, и художественный.
Владимир Филиппов — петербуржец в третьем поколении, по первой специальности — инженер гражданской авиации, по второй и главной — профессиональный плакатист, закончивший в свое время знаменитое Мухинское училище (ныне ему вернули историческое название — имени барона Штиглица). Это веселый, жизнерадостный бородач с трубкой в руках, удивительно похожий на классический богемный типаж. Вылитый художник, не хватает только берета и черной блузы, чтобы напомнить Гюстава Курбэ, правда, существенно более стройного, чем великий французский реалист.
Он преподает рисунок и живопись будущим художникам, это его основной источник дохода. Плакат — для души. Вечером, придя домой после занятий, он часто говорит себе: а вот теперь надо придумать плакат.
Он может рассмешить до слез рассказами о жизни простого советского плакатиста. Раньше тексты для плакатов рассылал отдел пропаганды ЦК КПСС. И это не анекдот, а реальность тех давних лет, что однажды этот почтенный орган прислал такой текст: «Береги природу, мать твою!». Когда, нахохотавшись, плакатисты соорудили произведение с таким текстом, начальники из обкома некоторое время метались по выставке в поисках виновных. Пришлось им документально подтверждать высочайшее происхождение этого шедевра партийной афористики. Другой подлинный случай: очень долго в Ленинграде на здании артиллерийской академии висел транспарант: «Наша цель — коммунизм». Тогда мы еще не догадывались, что ИХ целью был не коммунизм, а сама Россия.
Но даже и тогда Филиппов не окучивал тему «вперед, к победе коммунизма», как многие из нынешних неистовых ревнителей демократии.
Первая перестроечная выставка Владимира Филиппова в 1988 году была организована для помощи Центру реабилитации тяжелораненых воинов-интернационалистов (еще шла афганская война). Потом были другие, столь же бескорыстные выставки. Так, в начале смутных 1990-х художник устроил выставку в пользу детей, больных костным туберкулезом. Тогда, как пишет сам В. Филиппов, «стало известно, что в талонные времена, при нехватке продуктов, мэрия во главе с Собчаком сократила поставку молочных продуктов в больницу N 16. Как было сказано в комитете по здравоохранению — «в связи с бесперспективностью выздоровления пациентов». Ничего не скажешь, подлинные гуманисты пришли тогда к власти! Такие же, как их предшественники: Свердловы, Зиновьевы да Троцкие. Или, как сказано на одном из самых выразительных плакатов Филиппова: «Дельцы дорвалися до власти/ Отсюда, братцы, все напасти». Текст идет поперек срезанного кромкой листа незабываемого лица: изборожденного глубокими, как трещины в земле, морщинами.
Владимир Филиппов начинал как промышленный дизайнер. Но быстро понял — какой уж тут дизайн, когда на всю отрасль — одно предприятие. А сейчас и сами предприятия — закрыты или перепрофилированы. И уж совсем им не до дизайна! Молодой тогда художник ушел в область, где был абсолютно свободен — в плакат. Причем, несмотря на идеологический отдел ЦК, выбрал именно политплакат. В театральном плакате все вертится вокруг самого спектакля, политический — дает широкий простор для фантазии. Конечно, тогда у художников было много «фиги в кармане», ерничества, насмешки над мало что подозривавшим отделом ЦК. Вообще, в природе художника, особенно сатирика, говорит Владимир Филиппов, всегда должно быть скоморошество: «В каждом городе должен быть сумасшедший, который говорит правду». Вот так, как к городским сумасшедшим, вероятно и относились чиновники сов. образца к этим веселым бородачам.
Потом настали иные времена — иные песни. Как в одном из плакатов Филиппова: «ЖКХ — живи как хочешь». Та самая, «антисобчаковская», выставка путешествовала по Франции, как ее результат вышла книга, изданная в соавторстве с премьер-министром Франции Лионелем Жоспеном и министром правительства Элизабет Гюго «Графика протеста в СССР». В Петербург доставили 27 000 систем переливания крови и одноразовых шприцов, а потом… был принят новый ельцинский закон о благотворительности. По нему при отправке выставки за рубеж внесение денежного залога должно было стать равным страховой стоимости выставки. А это выливалось в сумму в среднем равную 150 тысячам фунтов стерлингов. На всякой благотворительности художников можно было ставить крест.
Вспоминается еще один плакат Филиппова: крупный план Горбачева — и вопрос: «Все дали, дяди Миша?». Все, что отдали за счет обездоленных русских — обернулось «Globalization», где «о» — в виде свастики, а у статуи Свободы — оскал черепа (плакат «Глобализация»). У нее, этой самой глобализации, есть своя пятая колонна, свой рупор: «Эхо Москвы», где в логотипе злобного радиоголоса все округлые буквицы стилизованы под… сиденье унитаза. А избирательное зловоние радиоэфира подтверждено цитатой из Аллы Гербер.
Владимир Филиппов вообще часто подтверждает свои метафоры конкретными цитатами из политиков, «прорабов перестройки», бойких либеральных авторов, современных чиновников. Ему всегда нужен внешний посыл, толчок для создания плакатного образа. Тогда форма, метафора рождаются моментально. Так, фраза гл. санитарного врача России Г. Онищенко «Главным критерием эффективности работы правительства является эффективность работы кладбищ» (о чем это он?) вызвала такой макабрический образ: на триколорном эллипсе — карта России, покрытая костями, медведь чешет в затылке — «У, ё-моё! И кто ж тебя усеял мертвыми костями?» и краткие данные о чудовищной смертности в нашей стране. Художник говорит, что журналистская хлесткость у него — еще со времен гражданской авиации, когда он сотрудничал в рижской газете «Ригас баллс». Когда находится смешное четверостишие — находится и весь плакат, полагает Филиппов.
«Обманула
Лекарств дорогих этикеточка.
Бедная бабушка.
Бедная деточка» — и вот уже найден образ для плаката о смертности из-за поддельных лекарственных препаратов.
Вот такая «Рашен стабилизашен!»: на канареечно-желтом фоне два черных, как по грязи ступали, отпечатка ступней — шаг вверх — рост зарплат на 11,5%, шаг вниз — инфляция 11,8%.
Владимир Филиппов сделал около 350 плакатов за последние 12 лет. Он мог бы создавать столь нужную обществу социальную рекламу — гигантские транспаранты в несколько квадратных метров вместо опротивевшей наружной рекламы кофе, дезодорантов и прокладок. Съесть-то он съесть, да кто ж ему дасть?
Свои лаконичные, порой подлинно монументальные эскизы мастер создает в сложной смешанной технике. А вот качество современной печати таково, что она может выдерживать даже отвратительный питерский климат. Так что нет никаких технических препятствий, чтобы делать гигантские растяжки со столь злободневными и выразительными образами.
Технических — нет. Есть другие препятствия. Недаром на открытие выставки некоторые чиновники прибыли, но «светиться» перед камерами не стали. Ушли тихо, по-английски. А до этого 350 тысяч было выделено на рекламу против наркотиков. Где они? Разошлись на фуршеты? А социальная реклама нужна в городской среде. И определять, кто и как будет влиять на глаз и ум горожан должны и художественный совет, и дизайнеры, и психологи.
Владимир Филиппов не обделен наградами, членством во всевозможных творческих союзах, в том числе международных. Вот только выставка его работ, острых, пронизанных болью за происходящее на Родине, стала возможной благодаря Союзу художников, предоставившему бесплатно залы. «Кому он нужен, этот Васька», этот Добрыня Никитич, сражающийся с гидрой олигархического капитализма? «Будь русским!» — призывает с плаката этот былинный персонаж.
Американские художники, побывавшие на выставке Филиппова, сказали, что ничего подобного они не видят и у себя дома, в «цитадели демократии». «Это очень честно!» — воскликнул один из них, живущий в основном в Берлине и заезжающий в Штаты, чтобы заработать деньги на спецэффектах в Голливуде.
Когда автор этих строк сравнила работы мастера со знаменитыми «Окнами Роста», он возразил: что вы, тогда были совсем другие условия, была старая трафаретная печать. Сейчас другие возможности. Но, согласимся, тогдашний агитплакат был востребован, его социальный накал и изобразительная мощь вовсю использовались большевистской пропагандой. А ныне боль, страдание, отчаяние русских людей, выходит, никому не нужны?!
Роднит тогдашний революционный плакат и нынешний, филипповский, лаконичная емкость художественного языка, условность, минимализм — и легкая считываемость зрителем задуманной метафоры. Здесь есть место и символу, и аллегории, и даже эмблеме. Но они не шифруют пустоту, за ними — смысл, идея, хлесткая и беспощадная, бьющая наотмашь. По словам мастера, в плакате должен быть атом смысла, который уже не делится, т. е. доведенная до предела лаконичности изобразительная формула. А мысль должна прямой наводкой попадать в сердце зрителя.
Владимир Филиппов любит говорить, что художник должен быть птицей в угольной шахте, потому что именно птичка в клетке первая чует опасный газ. Художники в своих мансардах тоже чуют такой опасный социальный «газ». Но они и ближе к Богу, на этом своем чердаке, в этой своей «у-Богой» мансарде. Поэтому, благодаря КПРФ за помощь в проведении выставки, Владимир Филиппов подчеркивает, что не принадлежит ни к одной партии.
Известно, что писатель — это не врач, это квинтэссенция людской боли. Русский писатель традиционно выражал словами боль и страдания «униженных и оскорбленных», которую сами «простецы» не могли проговорить, не знали, как сформулировать («корчится улица безъязыкая»). Художники в России — тоже больше, чем просто художники. Русский художник не заживается в башне из слоновой кости; если и эстетствует, то преодолевая скорбь, уподобляясь паскалевскому «мыслящему тростнику». Русский художник — глина, которая вопрошает своего горшечника.
Русский художник — это народник, передвижник, участник и летописец исторических катаклизмов (от Перова до Серова, от Верещагина до Пластова).
Жанр Владимира Филиппова — жанр политического плаката — изначально подразумевает социальную ангажированность художника, горячее сердце и остроумную голову. И если плакат всегда за что-то агитирует, то работы Владимира Федоровича Филиппова, замечательного петербургского мастера, агитируют за правду. Русскую правду, которая так нужна нынешнему обществу, одурманиваемому подслащенной бурдой сериалов, тоталитарной пошлостью черного квадрата телеящика. Такова горькая правда.
