 |
| Радонеж | Александр Богатырев | 18.11.2008 |
О фестивале этого года и о том, каким образом были отобраны лауреаты, рассказать непросто. Всего было прислано около двухсот работ. Отборочная комиссия оставило в числе конкурсных — пятьдесят. Я отсмотрел почти все присланные рпаботы и решил поразмышлять не столько о получивших награды (о них можно узнать из пресс-релиза), сколько о том, что «осталось за кадром». До сих пор мы не останавливались на фильмах, не попавших в конкурс. Многие участники и журналисты спрашивают о критериях отбора и почему та или иная работа оказалась «за бортом». В этом году эти работы дают возможность рассмотреть проблемы, о которых до сих пор либо не говорили, либо говорили не углубляясь в их суть. Судить о достоинствах того или иного фильма вообще сложно, особенно когда нужно выбирать между фильмами равного профессионального уровня да, к тому же, одного жанра и родственной тематики. Иногда приходится отдавать предпочтение работе не очень профессиональной, но выполненной на высоком духовном уровне. Иногда достоинства героя перевешивают недостатки режиссуры, и тогда не знаешь к какой номинации отнести фильм.
Бывают сложности между членами жюри. При идейной солидарности разногласия возникают из-за несходства вкуса. Тогда приходится отстаивать свое мнение. Иногда очень горячо с риском потерять дух мира и христианской любви.
Во время таких споров выясняется, что критерии, кажущиеся одной из сторон убедительными, другой стороне таковыми не кажутся.
На этот раз фестиваль гораздо шире, чем прежде освещался СМИ. Одним из наиболее частых у тележурналистов был вопрос об уровне работ. Повышается он или нет? Естественно, хочется ответить, что повышается. Во всяком случае, этот рост был абсолютно реальным несколько лет назад. В последних двух фестивалях приняли участие многие известные всей стране режиссеры. Они значительно подняли профессиональную планку. Но это обстоятельство не отражает общей картины. Рассуждение об общем уровне работ сродни показателю средней температуре по больнице.
Можно говорить о росте мастерства определенного режиссера. Да и то, в такой тонкой сфере, как духовность, даже признанные мастера не всегда в состоянии удержаться на высоте.
В этом году произошла заметная ротация участников. Не было некоторых из тех, кто раньше не пропускал ни одного фестиваля, зато появились новички.
Прислали работы студенты ВГИКА и Петербургского института кино и телевидения, молодые мультипликаторы. Были представлены и игровые фильмы.
Похоже, коллеги устали от «шоков и кентавров» и подались в собрание, избравшее название для своего форума без эпатажа. В самом слове «Радонеж» даже для тех, кто ничего не знает о преподобном Сергии, слышится нечто тихое и радостное.
Но на сей раз тихого и умильного было намного меньше, чем в предыдущие годы. А некоторые темы, посвященные христианскому осмыслению происходящих в России и мире тревожных процессов, прозвучали неожиданно остро.
Много было фильмов о деревне и проблемах человека, живущего на земле. Но если раньше мы видели либо сельских батюшек, либо бабушек, сумевших отстоять свой храм от разорения или восстановить его на свои скудные сбережения, либо героев, покончивших с суетой городской жизни и выбравших спасительный путь уединенного жития на природе, то теперь деревенские герои заговорили о трагическом положении русской провинции не только с христианских, но и гражданских позиций. И священники, и ученые, и крестьяне, и даже школьники в представленных фильмах рассуждают об ответственности каждого человека за то, что происходит с нашей Родиной. Герой фильма «Аще будет око твое просто» с болью говорит о том, что народ вымирает, и все устроено для того, чтобы в России остались одни богачи. Но что они будут делать без народа…
Сам отец Анатолий собрал оставшихся в окрестных деревнях пьяниц и пытается наладить с ними хозяйственную и духовную жизнь. Он не прибегает к помощи медицины или нетрадиционных средств отваживания алкоголиков от зелья, а пытается излечить их трудом и молитвой. Он уверен, что трагедия русского человека не в бедности и скудости северных суглинков, а в потере Бога и утрате смысла жизни.
Вытащить его из духовной бездны вряд ли удастся при помощи бухаринского «обогащайтесь». Он и обогатившись будет пить, да, пожалуй, еще и больше. Пока жил человек в русской деревне, прося благословения у Бога и считал себя не колхозником, а крестьянином — то есть христианином, ему и в голову не приходило, что живет он в нечерноземной зоне и труд его напрасен. Ему и в Архангельской губернии удавалось выращивать пшеницу, да при таких урожаях, что еще и в Москву хлеб продавал. Сейчас там растут лишь лопухи да сурепка.
О былом умении ладно жить на земле, прокармливая не только себя, но и весь городской люд, в северных областях давно позабыли. Но нам напоминают об этом герои фильма Антона Васильева «Закат России»: в самых северных пределах бывшей Российской империи — в современной Финляндии восемнадцать тысяч фермеров кормят не только три миллиона финских едоков, но и поставляют сыры и прочую молочную продукцию в Европу и во все российские пределы.
В фильме Западно-Сибирской киностудии «Сочинение о Родине» рассказывается о катастрофическом положении сельского хозяйства и сельчан в сибирской глубинке. Авторы повествуют о проблемах устами школьников и их родителей — бывших колхозников разоренного колхоза. Школьники зачитывают отрывки из своих сочинений о том, что происходит в их родном селе. Эти отрывки чередуются с монологами взрослых, но детские размышления звучат гораздо мудрее и интереснее. Дети пишут о том, как еще совсем недавно их колхоз был зажиточным — тучные стада, колосящиеся нивы, овощные поля, огромный парк сельхозмашин. Каждый сезон после завершения уборочных работ они чествовали своих родителей вместе с районным и областным начальством, как героев. И вдруг — словно ураган пронесся: пустые, зарастающие кустовьем поля, ржавеют оставшиеся неразворованными трактора, почти полностью вырезаны племенные коровы. В чем причина разорения детям понять трудно. Да и взрослым это не под силу. Молодежь проводит время на дискотеках, вслед за взрослыми приобщаясь к некачественному пойлу, от которого многие распрощались с этим миром. Народ злится на преуспевающего фермера, а фермер утверждает, что пока мужик не дойдет до крайней степени обнищания, он ни за что не начнет работать. Инициатива выбита принудительным коллективным трудом, а от этого к труду, да и к самой земле у земледельца выработано отвращение.
У местного начальника сельхозуправления есть свое мнение о причине свалившихся бед. Он видит ее в том, что село их находится на мистическом разломе, и вся отрицательная энергия обезумевшего человечества аккумулируется и выбрасывается именно здесь. В его теории есть место и пришельцам и всяческим оккультным силам, вот только Господу Богу места не нашлось.
А вот школьники, несмотря ни на что, воспринимают свою малую родину, как самое прекрасное место на земле. Мальчишки хотят идти в армию и отслужив вернуться домой, чтобы наладить в своем селе жизнь.
Фильм «Сочинение о Родине» не самый лучший с точки зрения формы (он не попал в список конкурсных), но я так подробно рассказал о нем потому что авторы поставили серьезную проблему и попытались в ней разобраться, предложив множество различных взглядов. Старание разобраться в причинах проблем очень ценно, поскольку в некоторых фильмах очень профессионально снятых, мы видим неумение разобраться в том, что сами наснимали.
На примере работ, присланных Петербургской студией документальных фильмов можно ответить на вопрос «почему работы не попали в конкурс?». Эти фильмы зрелищны, операторская работа замечательная. Операторы интересно и нестандартно видят детали. Но при этом режиссеры эти детали не пытаются осмыслить. Они так и остаются красивыми фрагментами не сложенными в целостную картину.
Я работал на этой студии и помню, как в конце восьмидесятых многие режиссеры, упиваясь обрушившейся свободой, с восторгом отказались от идеологических поделок, которыми студия занималась все годы советской власти. Но вместе с идеологией некоторые авторы отказались и от вразумительного построения сюжетной линии. Сумбур в подаче материала стал восприниматься, как авангардистское достижение. Многие надолго увлеклись показом отвратительных сторон советской и постсоветской жизни. По сути, идеологические работники развернулись на 180 градусов и стали работать на новую идеологию, опровергающую прежнюю. Все силы были брошены на поиск новаторства и эпатаж. Мне так и не удалось тогда убедить автора присланной на этот фестиваль «Старой дороги» в том, что нельзя выносить матерную брань на экран.
Он тогда ответил: «Такова жизнь. Мы документалисты. Что есть, то и показываем. Нечего приукрашивать действительность».
Приукрашивать может быть и не нужно, но уметь видеть красоту и работать на преображение мира, восставшего против красоты, режиссер все-таки должен. Выбор героев, деталей, темы разговоров и организация материала говорят о духовном мире автора, его культуре и интересах. И если нам показывают отвратительный хаос, в котором пребывает человек, и ничего на протяжении всего фильма с этим хаосом не делают под предлогом того, что такова жизнь, дерзну утверждать, что это не жизнь такова, а состояние души того, кто нам эту жизнь показывает.
Режиссер Трахтенгерц представил фильм «Ленин конь и Леня». Ленин — то ли фамилия насельника мавзолея, то ли имя Лени в нужном падеже. Герой фильма обвиняет Льва Толстого в том, что тот не знает лошадиной психологии. Нам показали Леню на крыше самодельного ветряка, мы увидели, как он бросает в печь томик сочинений великого писателя, но так и не дождались подтверждения того, что ему ведома «лошадиная психология». Мы не увидели Леню скачущего на своем любимце, как он ведет его на водопой, как конь радуется встрече с ним, … Да и мало ли что можно было показать красивого и зрелищного из отношений между человеком и лошадью. Ничего такого нам не показали, зато мы были вынуждены долго наблюдать за тем, как Леня очищает от коросты жребородный орган своего коня.
На «Киношоке» эта сцена определенно была бы встречена с восторгом, но на фестивале фильмов, где главным является христианское осмысление жизни, упомянутая сцена слишком смелая «находка».
Невольно задумаешься над тем, можно ли считать профессионализмом талантливую операторскую работу и хороший монтаж при сумбуре и неумении разобраться в сути того, о чем повествуешь.
Почти все фильмы, сделанные на центральных телеканалах отличаются высоким профессионализмом. Они актуальны, интересны, познавательны, но у них есть одно качество, говорящее не в их пользу. При всех очевидных достоинствах, они не очень трогают сердце. Мне скажут «смотря какое сердце» и будут правы.
Если раньше мы сетовали на то, что мало по-настоящему профессиональных картин, то с появлением их в избытке, стало очевидным, что требуемый на каналах формат, когда настоятельно требуют избавиться от «лирики» и «воды» в пользу информации, попросту засушивает материал. Где формат, там и стандарт. А в разговоре на духовные темы, о человеческой душе, о красоте Божьего мира стандарт не очень хороший помощник. Это ведь не церковный канон, никоим образом не стесняющий настоящего иконописца, а канон мира сего со своими требованиями и резонами далекими от христианского понимания.
Видно, что эти профессиональные блины выпечены на хорошей сковородке: ровные, всего в них положено сколько требуется. Остается радоваться полезной информации и тому, что белых пятен в истории Церкви и России становится все меньше.
Хотелось бы отдельно поговорить о роли ведущего в фильмах христианской тематики. Я считаю, что ведущего должно быть как можно меньше. Лицо в кадре, а особенно, лицо знаменитое имеет свойство отвлекать от повествования.
Говорят ведущие с некоторых пор бойко и с интонациями абсолютно не соответствующими теме рассказа. Вот, известный тележурналист рассказывает о страшных зверствах большевиков, а мы невольно отмечаем, что за прошедшие десять секунд он костюм успел сменить, да и галстук больно яркий для столь трагичной темы
Специфика нашего восприятия зрительных образов такова, что мы лучше запоминаем самого человека, а не то, о чем он говорит. Я вынужден признаться, что по прошествии года с момента демонстрации замечательного фильма о римских святых, передо мной стоят на фоне Вечного города лица знаменитых актеров Михалкова, Купченко, Машкова, но я никак не могу вспомнить, о чем и о ком они рассказывали. Никак не могу избавиться от ощущения того, что актер Машков перешел из накануне продемонстрированного «Идиота» на узкие улочки Рима и бродит по ним что-то сурово декламируя с суровым лицом Рогожина ищущего князя Мышкина.
Знаменитые актеры скорее отвлекают, нежели помогают усвоить произносимый ими текст. Да к тому же еще и шедевры мировой архитектуры заслоняют. Нам бы храм разглядеть или крестный ход, а мы вынуждены любоваться мосфильмовской улыбкой и новым пиджаком от Версаче.
Ведущих, которым безусловно веришь, очень мало. Когда речь идет о серьезных проблемах, героических или трагических событиях, тем более о церковных таинствах повествователя не должно быть видно. Нужно его выводить за кадр, даже если он чрезвычайно хорош собой и знаменит без меры. Нужно отдать предпочтение дикторскому тексту.
Легко представить, что было бы, если бы во время Отечественной войны люди стояли не у репродукторов, из которых лился густой могучий бас Левитана, а у телевизоров. Вместо чудо-богатыря, от одного голоса которого разбегаются вражии дивизии, советский человек увидел бы дядю в круглых очках и с большим носом — ну чистый провизор из соседней аптеки. Уж чего-чего, а духоподъемности от созерцания великого диктора (да простят меня его ближайшие родственники и почитатели таланта) не было бы никакой. На исходе войны это конечно бы не сказалось, но энтузиазма у наших воинов определенно бы поубавилось.
Нужно отметить еще одну проблему: далеко не все режиссеры и операторы умеют деликатно с осторожностью и почтением относиться к тем, кто по их воле попадает в кадр. Особенно, когда героем является человек преклонных лет. Нужно уметь находить ракурс и освещение, чтобы скрыть изъяны — непременный спутник старости. Нельзя долго держать в кадре трясущуюся голову или узловатые руки своих героев.
На этом фестивале мы увидели сразу три фильма с участием Ксении Ширинской — дочери морского офицера, последней жительницы русской Безерты — тунисского порта, где после эвакуации из Крыма нашел свою последнюю стоянку русский флот.
Одному из режиссеров удалось снять эту замечательную женщину нейтрально, другой хладнокровно показал, какой бывает женщина, разменявшая десятый десяток, а третий — Вячеслав Орехов сумел создать трогательный образ очаровательной пожилой грандамы.
Так что создатели фильмов христианской тематики должны не только находить героев — носителей православной духовности и традиций, но и стараться самим походить на них и становиться достойными служителями православной культуры.
А в целом фестиваль удался. Замечательных фильмов было много. Дай Бог здоровья их создателям, организаторам фестиваля и всем, кто помог его проведению.
