 |
| Русский вестник | Игорь Бойков | 12.11.2008 |
Последние два месяца внимание российской общественности было приковано к войне в Южной Осетии.
Официозные СМИ, включая государственные телеканалы, получив установку от власти освещать конфликт соответствующим образом, тут же вскрыли всю его подноготную. Объективно поведали общественности об истории вхождения Грузии и Осетии в состав Российской империи, о геноциде осетин грузинскими меньшевиками в 1918—1921 гг., о людоедской политике «Грузии для грузин» времён Гамсахурдиа.
Это вообще отличительная черта многих провластных аналитиков и пропагандистов — прозревать и начинать называть вещи своими именами тогда, когда на это следует приказ из Кремля. Зато когда такого приказа нет — поголовная слепота, немота и глухота.
Как раз эти симптомы интеллектуальной беспомощности и трусливой оглядки на власть мы можем наблюдать, когда речь заходит о другой войне на Кавказе — тянущейся годами необъявленной гражданской войне в Дагестане. А ведь она, вкупе с резким обострением ситуации в Ингушетии, давно нуждается в серьёзном осмыслении, вскрытии причин и природы разгоревшегося конфликта со стороны лучших представителей русской общественной мысли, чего, к сожалению, сейчас не наблюдается.
Главный очаг радикального исламизма на Северном Кавказе, именуемого в просторечии ваххабизмом, находится сейчас в Дагестане. Разумеется, приверженцы радикального исламского обновленчества (себя они, избегая термина «ваххабизм», предпочитают именовать «салафитами» или просто истинными мусульманами) есть и в других северокавказских республиках. Но именно в Дагестане конфликт, имеющий, помимо прочего, вполне очевидные социальные корни, приобрёл столь ярко выраженный кровавый характер.
Только за первые две недели сентября в Республике Дагестан лишь по официальной информации в боестолкновениях было убито восемь сотрудников милиции и двенадцать членов бандподполья. Общее же количество убитых с обеих сторон за прошедшие пять-шесть лет, по подсчётам независимых дагестанских СМИ, перевалило уже за тысячу.
Скажем, 23 июля с.г. произошло знаковое для республики событие, о котором, однако, информация в российских СМИ не прозвучала. В этот день на заседании Антитеррористической комиссии глава УФСБ по Республике Дагестан (РД) Вячеслав Шаньшин сделал поистине феноменальное по степени откровенности для силовика заявление. Он фактически публично признал, что власть проигрывает идеологическую борьбу своим противникам-ваххабитам «из леса».
На мой взгляд, основными факторами, вызывающими рост радикальных исламистских настроений в Дагестане, являются следующие:
1) Фактически завершённый процесс массового переселения горцев на равнину и формирование в дагестанских городах иного, во многом маргинализированного социума, имеющего принципиальные отличия от традиционного горского общества, которое к настоящему моменту осталось в прошлом.
2) Отсутствие, за исключением радикально исламской, иной реальной идейной альтернативы, в которой у достаточно многих дагестанцев есть потребность. Ваххабизм — это не только религиозное направление в исламе. Это ещё и вполне конкретная политическая идеология. Эффективно противостоять ей и вести успешную борьбу за умы может лишь другая идея, претенциозная не в меньшей степени. А таковой ни в Дагестане, ни в России в цельном и законченном виде не наблюдается.
3) Катастрофически низкий уровень образования в республике. Особенно рельефно это проявляется в молодёжной среде. На рост числа приверженцев радикальных исламских взглядов влияет уровень фактической, а не формальной образованности населения. Многие представители дагестанской молодёжи, имея липовые, в массе купленные за деньги дипломы вузов и даже учёные степени, тем ни менее, на практике являются тёмными, дремучими и неразвитыми неучами. Примитивная, предельно простая картина мира, изображаемая ваххабитскими идеологами, часто воспринимается ими некритически в виду отсутствия способности хотя бы к критическому, не говоря уже о научном, мышлению.
Рассмотрим теперь эти факторы более подробно.
Процесс массового переселения горцев на равнину, начавшийся в 70-е годы ХХ века и завершившийся в наши дни, является эпохальным для Дагестана этносоциальным процессом. Эпохальным потому, что благодаря ему на наших глазах фактически складывается новое общество. Традиционные горские адаты, так же как и языки многих малых дагестанских народностей, распылённых теперь по разным городам, постепенно отмирают и уступают место иным ценностям и установкам. У части дагестанцев они ещё достаточно сильны, но неизбежно будут отмирать вместе со сменой поколений.
Иного не дано — принципиально изменились социальные условия проживания дагестанских народов.
Социальное расслоение, всё более усиливающееся с 1990-х годов, постепенно размывает некогда железные кровно-родственные связи дагестанцев. Этот процесс объективно способствует дальнейшей маргинализации новоявленных горожан в первом поколении. Выходцы из горных сёл, в массе заполонившие дагестанские города с начала 1990-х, неизбежно утрачивают традиционно горский стереотип поведения. Невозможно жить в городе согласно аульским адатам вековой давности.
Как показывает дагестанская практика, всё возрастающее количество мечетей и молельных комнат в учреждениях, на предприятиях и даже в вузах отнюдь не способствует сокращению, скажем, числа питейных заведений и публичных домов или резкому поредению рядов чиновных воров, нечестных правоохранителей, уличных преступников, алкоголиков, наркоманов и проституток. Вовсе нет, всё это вполне уживается в одних и тех же городах, на одних и тех же улицах.
В середине 1990-х Дагестан справедливо считалась одним из самых «красных» регионов России и стабильно давал на выборах до 70% голосов в пользу КПРФ и Геннадия Зюганова. В тот короткий период власть ещё не практиковала массовых фальсификаций голосов на выборах. В ту пору население республики в массе было бедным, и о современном строительно-торговом буме тогда не было и речи. Но тупиковый политический курс КПРФ в роли карманной парламентской оппозиции «Её Величества» и её очевидная неспособность кардинально повлиять на государственную политику убили в дагестанцах остатки веры в светскую идеологию социальной справедливости.
Что же тогда остаётся для активной, протестной части населения? Правильно, остаётся религиозное учение о «всеобщем благоденствии» в условиях шариатского государства.
С чем мы сталкиваемся в Дагестане ежедневно? С отлаженным конвейером должностных и откровенно уголовных преступлений, совершаемых людьми, облечёнными государственной властью.
Вымогательство взятки при приёме на работу — это преступление. Однако чем престижнее структура, в том числе правоохранительная, тем больший размер взятки требуется при трудоустройстве в неё.
Скажем, по информации ведущей оппозиционной газеты Дагестана «Черновик», прейскурант цен при трудоустройстве в правоохранительные органы республики варьируется в таком диапазоне. От «скромных» 500−1000 долларов за место инспектора ППС и «средних» 8000−15 000 долларов (должности инспектора отдела ГИБДД, инспектора Управления ГИБДД или следователя следственного управления МВД РД) — до 20 000−25 000 долларов на «VIP-должность» оперативного сотрудника УСБ МВД РД (газета «Черновик», N 27 от 4.07.2008 г., статья «Нужны «роботы в погонах»).
ОМОН и СОБР являются самыми некоррумпированными среди дагестанских правоохранителей, по информации «Черновика». Но именно в этих службах, которые несут наибольшие потери в постоянных боестолкновениях с бандподпольем, за последние годы наблюдается хронический недобор кадров. Желающих платить энную сумму в тысячах долларов ради того, чтобы превратиться в живую мишень для боевиков, имея при этом мизерные служебные возможности для личного обогащения, в Дагестане теперь днём с огнём не сыскать.
При этом, речь идёт не об отдельных случаях вымогательства взяток со стороны нечестных руководителей милицейских подразделений. Речь идёт именно о коррупционной системе, пронизывающей, согласно сведениям независимых дагестанских журналистов, всю правоохранительную систему республики с головы до ног.
Нравы дагестанских чиновников ничуть не лучше. Разворовывание бюджетных денег, поступающих в республику из федерального центра — это залог процветания элитных районов Махачкалы, стремительно застраивающихся роскошными дворцами, в которые из-за границы заказывают позолоченные унитазы (я не шучу!)
В 2005 году тогдашний председатель Народного собрания Республики Дагестан, а ныне президент Муху Алиев дал нашумевшее интервью газете «Аргументы и факты». В нём он озвучил размер вымогаемых взяток за должности глав районных администраций (100 000−150 000 долларов) и министерский пост в республиканском правительстве (до 500 000 долларов).
Что же будет делать на своей должности человек, севший в кресло министра за полмиллиона «зелёных»?
Правильно, он будет бессовестно воровать деньги из бюджета, вымогать «откаты» и взятки за любую подпись, пихать во все отделы министерства своих родственников и односельчан, которые, в случае чего, будут являться его надёжной опорой в реалиях тухумно-клановой борьбы за деньги и власть.
Можно не сомневаться, что за прошедшие три года цены на дагестанском рынке чиновничьих кресел не упали, а выросли.
В подобных условиях ваххабизм, к сожалению, остаётся фактически единственным учением, дающим в руки недовольных идеологический козырь. Именно поэтому проповедники радикального ислама и сторонники построения шариатского государства вооружённым путём сместили сегодня акценты в своей пропаганде именно на социальные аспекты.
Поэтому у радикальных исламистов всё просто и предельно ясно даже для тёмных и фактически плохо образованных масс населения, и в первую очередь, молодёжи. Их пропаганда доходчива и на практике выглядит примерно так:
«Мы — дагестанцы — живём плохо, терпим произвол продажных чиновников и беспредельных силовиков потому, что не устроили жизнь по шариату и позволяем править собой мунафикам и муртадам. Мы погрязли в пороках. Духовное управление мусульман Дагестана (ДУМД) — это мунафики, лицемеры. Они лишь на словах называют себя мусульманами, а на деле поддерживают марионеточный режим чиновников и ментов, продавшихся русским оккупантам. Как только мы поднимем восстание, возьмём власть и введём шариат, все проблемы решаться сами собой. Ничего нового изобретать не надо. Как надо правильно жить — написано в Коране».
Надо понимать, что сторонники ваххабизма — это ведь отнюдь не мыслители. Их уровень восприятия вполне соответствует уровню пропаганды ваххабитов. Главное — это то, что им всё понятно.
Есть чётко выраженная идея — захват власти путём вооружённой борьбы и построение шариатского государства. Что такое шариатское государство на практике, никто из «лесных братьев» толком не знает. Да это им и не нужно. Скорее всего, большинство из них не задумывается всерьёз над такими вопросами, как экономическая модель этого гипотетического государства, его социальный строй и принципы взаимоотношений, как внутренних, так и с внешним нешариатским миром. Подобными «частностями» они себе голову не забивают. Ответ предполагается на всё один: после введения шариата для мусульман наступит вселенское счастье и благодать.
Сказать, что пропаганда и практика ваххабитов (а диверсии и убийства некоторых правоохранителей нередко встречают сочувственное отношение со стороны части дагестанцев) падает на социально подготовленную почву — значит, сказать, в общем-то, банальность. Но дело в том, что пропаганда ваххабитов падает ещё и на «интеллектуально» благоприятную почву.
Качество современного дагестанского образования — что школьного, что вузовского — чрезвычайно низкое. По опыту своей учёбы в самом главном и престижном университете республики на одном из «виповых» факультетов могу сказать, что подавляющее большинство студентов систематически сдают экзамены и зачёты за деньги, и процентов 70 из них, если не больше, надо бы вообще гнать из вуза поганой метлой. Хотя бы потому, что они в силу своего низкого интеллектуального уровня, вернее почти полного его отсутствия, не соответствуют званию студента. Большинство их даже не задумываются о том, что вообще-то учебные заведения возникли для того, чтобы люди там получали знания, а не наоборот, как с недавних пор заведено в Дагестане: платить деньги, чтобы не получать знаний.
Если уж такая картина наблюдается в объективно сильнейших вузах республики, то что говорить про остальные, особенно про многочисленные филиалы московских, питерских, ростовских или каких там ещё университетов, институтов и академий, которые, как грибы после дождя, продолжают расти в дагестанских городах и даже в районных центрах. Фактически в республике в сфере образования работает хорошо отлаженная система очковтирательства, этакий лохотрон.
Начавшаяся с 1990-х годов активная пропаганда ислама в республике, в том числе в газетах, на радио и государственном телевидении, дала закономерный результат. Тогда местные чиновники ухватились за религию как за идеологическую замену рухнувшему коммунизму. В те годы выезд на религиозное обучение в Саудовскую Аравию тысяч молодых дагестанцев встречал прямое поощрение властей предержащих.
К концу 1990-х, правда, чиновники спохватились, особенно после провозглашения исламского государства в кадарской зоне. Однако к тому времени джин уже успел вырвался из бутылки.
Безусловно, тарикатисты и суфии, называемые в СМИ представителями «традиционного ислама», и радикальные исламисты-ваххабиты — это представители разных направлений в исламе. Причём именно ваххабиты, выступая с резко агрессивных позиций и постоянно обвиняя суфиев в «ширке» (то есть, в язычестве) в теологических дебатах провоцируют внутримусульманскую рознь.
В конце концов, необязательно прямо проповедовать джихад. Бесконечное восхваление исламского образа жизни, ратование за ношение женщинами хиджабов, не говоря уже о принуждении, создание молельных комнат при вузах и учреждениях, идеи раздельного обучения в школах и т. п. также способствуют отчуждению дагестанцев от России.
И люди, попавшие в это поле, уже вряд ли будут искать истоки государственной идеологии, равно как и духовную опору, на страницах конституций РФ и РД. Свои идеи они будут черпать совсем из других источников, к светским конституциям никакого отношения не имеющим.
Моя статья адресована тем представителям интеллектуальной элиты русского народа, кто действительно хочет вникнуть в проблему. Тем, в чьи планы не входит ни дробление единого российского государства на «сорок маленьких Швейцарий» (по мысли ныне покойной Старовойтовой), ни массовый забег наперегонки в район Северного полюса.
