 |
| Завтра | Владимир Семенко | 13.11.2008 |
СЕЙЧАС ВОШЛО в определенную моду рассуждать обо всем (ну, или о многом) в аспекте «после Цхинвала». У значительной части «экспертно-аналитического сообщества» и просто мыслящих людей сформировалось четкое ощущение того, что после событий в Цхинвале, после злодейского нападения на мирный город, представляющего явный «перебор» даже для современного мира, и неожиданного для многих адекватного ответа России относиться ко многим проблемам по-старому уже невозможно. Мир (а не только Россия) вступил в «постцхинвалье» — таков пафос целого ряда выступлений политологов и журналистов. Для нас несомненно, что это касается и Церкви.
Какой же итог цхинвальских событий можно считать имеющим отношение не только к государственной, но и к церковной политике?
Прежде всего для всех здравомыслящих людей стало очевидным: утопия «вхождения» России в пресловутое «мировое сообщество» (под которым так называемые «элиты» имеют в виду в первую очередь Запад") бесславно рухнула. Но для того, чтобы понять, что именно рухнуло, нужно несколько более определенно акцентировать некоторые вещи, которые далеко не всегда и далеко не до конца акцентируют.
Не только «новая Россия», но и СССР с определенного времени (явным образом с середины 80-х, а подспудно еще с 60-х, своего рода рубежом здесь является знаменитая встреча Косыгина с Джонсоном в Глазборо в 1967 г.) жил под знаком интеграции с Западом. В этом процессе были свои «откаты» и «заморозки», но другого «проекта», кроме целенаправленной сдачи на наиболее выгодных для «элит» условиях собственного, самостоятельного проекта для России, у «элит» не было уже давно. Суть данного «проекта», его, так сказать, смысловая «сердцевина», заключалась в сознательном демонтаже империи и формировании на ее месте современного, молодого, динамичного, лишенного балласта «окраин» «национального государства», которое, с приданным ему новым импульсом развития, входило бы в Европу и вообще в Запад, как гражданская нация, как государство западноевропейского типа (подробнее об этом — http://www.rusk.ru/st.php?idar=104 550 и http://www.rusk.ru/st.php?idar=104 553). В столь губительном для нашей страны «проекте» участвовали отнюдь не только ее прямые, сознательные и убежденные враги, жаждущие ее уничтожения. Целый ряд людей, с довольно значительным количеством внушительных размеров звезд на погонах, искренне верили в его спасительность, искренне считали империю нежизнеспособной, а «национальное государство» — единственным позитивным выходом. Некоторые из них, будучи уже на пенсии, до сих продолжают обсуждать любимую тему на своих подмосковных дачах, благо времени у них теперь предостаточно. Главная проблема современного политического руководства нашей страны заключается в том, что эти по-своему искренние и преданные, в меру их понимания, интересам России люди — прямые ученики вышеупомянутых обитателей подмосковных дач.
И вот в ситуации с нападением войск Саакашвили на Южную Осетию наши политические лидеры «прыгнули выше головы», среагировали «в терминах» единственно возможной для исторической России имперской логики! Почему? Да просто потому, что они захотели жить! Они поняли, что речь идет не только о будущем страны. Речь идет, попросту говоря, об их шкуре, и выжить им в этой ситуации отдельно от страны и народа — не удастся! Стало ли это тем моментом истины, после которого человек совершает то, что на языке православного богословия называется «трансцендированием», то есть превышает свои естественные, предназначенные ему от природы рамки жизни и действия? Совсем пока еще не факт! Но некоторый шанс того, что сама жизнь, со своей непреодолимой логикой, заставит их, сказав «А», назвать и следующие буквы алфавита — несомненно, есть.
Однако вернемся к нашим страницам истории. Кто же был главным носителем, главным субъектом пресловутого проекта «национальной модернизации», строительства «национального государства» на месте советской империи? У этого проекта было немало сторонников, в том числе, к сожалению, и среди нашего брата — «патриотов», но главным субъектом был, как это ни прискорбно, «Комитет», то есть андроповский КГБ! На эту тему существуют весьма интересные исследования, в том числе и неопубликованные. Именно в недрах этого замечательного ведомства готовился распад СССР, и именно они, «чекисты» (точнее, их следующее поколение), продолжают «рулить» страной и вопреки всему искренне верить в то, что еще немного — и обновленная, современная Россия, ставшая, наконец, государством западного типа, войдет как «полноправный член» в западное сообщество. И тогда у нас будут такие же чистые улицы, как в Германии, такие же предупредительные, улыбчивые люди, такая же политкорректность, как в США, такая же терпимость, как в Голландии, и т. д. и т. п. (Ну и, само собой, «бабло», кровью и потом приватизации заработанное, нужно тоже хранить только там, на Западе. На худой конец в Гонконге. В самом деле, не в России же. Как выразился один бизнесмен эпохи «славных 90-х», «бабки будем делать здесь, аэродромы строить за бугром». При всей ожесточенной борьбе с олигархией что-то мы пока не слышали о том, что «лучший министр финансов Кудрин деньги Стабфонда переводит на спасение российской, а не американской экономики..). Что еще должны сделать откровенные сателлиты Запада, чтобы разуверить их в правильности этого пути? Проект «национальное государство вместо Союза» (то есть, как ни крути, «превращенной формы» российской империи) — это проект Андропова, и явный крах его в наши дни — это полный и окончательный крах губительной для страны андроповщины.
Какое же отношение всё это имеет к Церкви? На наш взгляд, самое непосредственное. И здесь мы напрямую соприкасаемся с другой темой, весьма оживленно обсуждаемой в последнее время на страницах православных ресурсов — с личностью, без всякого сомнения, замечательного, харизматичного и выдающегося по своим талантам человека — митрополита Никодима (Ротова). Окончательный анализ богословского наследия приснопамятного владыки отнюдь еще не закончен и требует вдумчивого, а главное, компетентного участия. Мы в настоящей работе отнюдь на него не претендуем. Выскажем лишь суждение, на наш взгляд, вполне очевидное. Такой анализ невозможен без учета и какой-то внятной богословской реакции на записку, которая в настоящий момент в полном виде доступна в сети и как раз претендует на богословскую оценку мировоззрения митр. Никодима. Имеем в виду документ, принадлежащий перу Л. Регельсона, Ф. Карелина, В. Капитанчука и свящ. Николая Гайнова (http://www.apocalyptism.ru/Antinicodim_cont.htm) и содержащий, на наш скромный взгляд, поистине разгромную критику мировоззрения митр. Никодима. Хотелось бы подчеркнуть, что богословский уровень этого анализа очень высокий, он не имеет ничего общего ни с какой «диомидовщиной» (авторы по своему мировоззрению вообще — умеренные либералы), но, между тем, никакого внятного богословского ответа за прошедшие десятилетия от учеников и почитателей владыки не последовало, что наводит на определенные мысли. Нас в нашей работе интересует, однако, другой аспект.
НАМ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ, что современные критики митрополита Никодима, обвиняющие его прежде всего в «филокатоличестве», экуменизме и т. д., упускают из виду главное. А именно, тот социальный и политический КОНТЕКСТ, в котором протекала бурная и, как сейчас бы сказали, «креативная» деятельность митрополита. О контексте этом мы отчасти уже сказали выше. Суть и смысловую сердцевину его составлял упомянутый нами андроповский проект по демонтажу «империи» и формированию на ее месте национального российского государства с вписыванием его в Запад. Коммунизм как проектная политическая идеология к тому времени был уже, по сути, никому не интересен и не нужен, если не считать наивных «рядовых коммунистов», не делавших погоды в политике. Так что пресловутое «октябрьское богословие» митрополита Никодима, как и «экуменизм» в его «традиционно» упрощенном понимании, отнюдь не составляли, по нашему глубокому убеждению, подлинного смысла его реальной религиозно-политической идеологии, играя скорее роль известного рода «дымовой завесы».
«Экуменизм» — это вообще отдельная история. Высказаться на эту тему всегда было и есть столько желающих, тема настолько одиозна, что присоединяться к этому хору, или тем более как-то противостоять ему, у нас нет ни малейшего желания. Заметим лишь, что, по нашему убеждению, при всем том, что желающих как-то покритиковать владыку более чем достаточно; вся эта критика по своему богословскому уровню много не дотягивает до вышеупомянутой записки; думается, что богословская критика, если людям есть что аргументированно предъявить, не должна все же опускаться до примитивных сплетен и упрощенного пересказа косвенных источников.
Для нас не перестает быть странностью бесспорный факт, что все критики митрополита почему-то не замечают очевидного: деятельность его по укреплению связей с инославными, особенно с Ватиканом, главный вектор его политики (а это, как ни крути, сближение Православной Церкви с Европой и вообще с Западом) стопроцентно вписывался в проект «национальной модернизации» на месте предварительно разваленной империи (то есть СССР), который мы вкратце охарактеризовали выше, как бы это ни прикрывалось коммунизмом для внутреннего пользования. Разрушительный комитетский замысел западнической модернизации, антиимперского (и «светского»!) «державничества» по западноевропейскому образцу был подлинной сердцевиной очень активной (но прикровенной) деятельности некоторых людей, прикрытой обветшалой коммунистической риторикой, давно уже никому не интересной. Снаружи, на поверхности политики кремлевских «геронтократов» сверхдержава боролась за сферы влияния, «несла коммунизм народам мира», а внутри неё зрели сдача, отречение от тысячелетней империи. Отказ от изживших себя советских смыслов (давно уже более чем неизбежный и очевидный для поколения «детей номенклатуры») обернулся в итоге отказом от проектности вообще. «Гражданская нация» и «национальное государство», «органично вписанное в Европу», в России явно не удались (теперь это уже вполне очевидно). Они и не могли удасться, ибо, во-первых, Россия — по природе своей империя, нельзя сохранить лицо, отказавшись от своей сути, от личности, а, во-вторых, никакой Запад никогда не хотел «вписать в себя» Россию — он всегда стремился ее только уничтожить.
Однако 70-е годы были расцветом всех этих иллюзий. «Андроповцы» нетерпеливо ждали смены власти. Со своей стороны, в Церкви ждал её и Никодим. Если для государства «западническое державничество» — безусловный антагонизм, который рано или поздно разрешится победой одного из составляющих его начал, то для Церкви «сближение с Европой» естественным образом не могло не затронуть конфессионально-вероучительную сторону. Как для советско-российских так называемых «реформаторов» существовал единый западный мир, куда можно «вписать» обновленную Россию, так и для Никодима (и до сих пор для ряда деятелей нашей Церкви) существовало и существует некое мифическое «единое христианство», и не было и нет никакой речи о несомненных западных ересях.
Подчеркнем, что мы более чем далеки от каких-либо досужих домыслов по поводу «агентуры», «работы на КГБ» и т. д. Эта тонкая материя — предмет отдельного, сугубо специального разговора, но для нашей темы данный предмет отнюдь не имеет решающего значения. Гораздо важнее — объективное совпадение, совпадение по факту политического вектора и, как сейчас бы сказали, политтехнологической игры, ведомой до поры до времени скрытыми от посторонних глаз «национальными модернизаторами» в погонах и открытым всему миру молодым и динамичным иерархом. Покойный митрополит вел с «органами», и вообще с высшим политическим руководством СССР, свою сложную и рискованную игру. Обычно говорят, что он умело и ловко использовал потребность советского («коммунистического») режима респектабельно выглядеть перед Западом, и под этим предлогом резко омолаживал и расширял церковные кадры. Говоря так, вновь не задают себе и другим более чем очевидного вопроса: а почему это «упертым» коммунистам ни с того ни с сего вообще понадобилась эта «респектабельность»? Разве советские руководители всегда так о ней заботились? Но эта «беззаботность» ведь не мешала развитию торговых, да и политических отношений с Западом?.. За последнее время появился ряд интересных текстов, в которых делается попытка «замылить» вообще все что можно, а главное — доказать, что в никодимовской церковной политике не было ничего принципиально нового. (См., напр.: диакон Андрей Кураев «Архиерейское совещание 1948 года и современные мифы о нем» (http://www.pravoslavye.org.ua/index.php?r_type=article&action=fullinfo&id=22 717). При этом ссылаются на известное совещание в Москве 1948 года, и используя архивные документы, говорят, что оно, по замыслу, также было «экуменическим», только целью этого «экуменизма» было «помочь христианам всего мира «освободиться от диктата Ватикана»! Надо ли говорить, что этот «экуменизм» был чисто политическим, а не богословским явлением, и поэтому непосредственно относится к нашей сегодняшней теме! В ответ на типично манипуляционную посылку диакона А. Кураева заметим, что в 1948 году речь шла все же о противостоянии Ватикану и его влиянию вместе с христианами Запада, то есть о противостоянии главному религиозному центру Запада и о создании альтернативного религиозного центра в Москве (идея перехода к Москве «первенства в пентархии» и Москвы как лидера православного (восточно-христианского) мира). Эта идея позднего Сталина, пресловутого «сталинского ренессанса» 1943−1948 гг. была, конечно, абсолютно утопической и нереализуемой, поскольку возвращение к историческим истокам теории «Москва — Третий Рим» решительно расходилось с той идеологией, которая была основой советского проекта, то есть с идеологией коммунистической, а от коммунизма никто из советских бонз в то время отказаться не хотел и не смог бы. Однако характерно, что в отличие от последующего времени (то есть от тех же 70-х), в этом проекте речь шла все еще о решительном противостоянии советской империи Западу, а не об интеграции с ним, и Церковь «вписывали» именно в это противостояние, а не в «интеграцию» по никодимовскому образцу. Изменилась эпоха, изменились идеи, изменились и «игроки».. И когда сегодня некоторые из наших иерархов в блестящем стиле занимаются публичной апологетикой святого благоверного князя Александра Невского как великого святого, стратега, дипломата и воина, то нужно будет сказать (если выдержать аналогию до конца), что никодимовские игры с Ватиканом — это не «поездки в Орду» святого благоверного князя Александра ради спасения Руси, не готовой еще к открытой схватке (в качестве последних можно, чисто формально, рассматривать умение Никодима ладить с советскими властями), а как раз полная и безоговорочная сдача тевтонским рыцарям!
Так что мы бы сказали иначе: Никодим модернизировал Церковь под «западнический» проект определенных кругов «ЦКГБ» (иначе говоря, советской «элиты»), при этом в своей «церковной» модернизации по западному, европейскому образцу, сильно опережая светское начальство. Его нетерпение и напор (словно по наследству передавшиеся некоторым из его учеников), в отличие от общего идеологического вектора, очевидным образом контрастировали с осторожностью, нерешительностью и придворной изощренностью членов Политбюро. Не в этом ли очевидном контрасте — главная, так сказать, «земная» причина его общей неудачи? Если бы я был апологетом Никодима, я бы сказал, что он сильно опередил свое время. Подгонять историю (тем более апостасийную) — не менее опасно, чем излишне подмораживать.
ПРЯМЫМ РЕЗУЛЬТАТОМ деятельности Никодима была большая, чем до того, интеграция Церкви в деятельность международных институтов, и отнюдь не только таких, как Всемирный Совет Церквей. И дело здесь, как уже сказано выше, отнюдь не только в пресловутом «экуменизме». Митрополит Никодим формировал не просто модернистское богословие, но, как показано в упомянутой выше записке, революционно-модернистское. Это была не просто некая церковная реформация (в широком смысле), но нечто большее. Он не просто хотел в большей степени соответствовать «запросам времени», но формировал совершенно особый стиль, особый подход к церковной жизнедеятельности, который был модернистским не только лишь с точки зрения богословия, но именно в плане самого образа бытия и действия Церкви в современном, стремительно секуляризирующемся мире.
Стремясь соблюдать неписаные правила политкорректности, не будем употреблять отдающего вульгарностью ругательного термина «никодимовщина». Поведем речь о стиле Никодима, о никодимовской школе церковного поведения и специфической церковной культуре (в широком смысле), во многом порожденной покойным архипастырем. Вся она, как бы то ни было, опиралась именно на идею «вписывания» Православной Церкви в современный секулярный мир (пусть и из предельно благих намерений), а никак не наоборот! И в этом все дело. И именно в этом, по нашему убеждению, — корень многих сегодняшних проблем нашей Церкви.
Думается, что крах либерально-западнического проекта для России, который стал окончательно очевиден после Цхинвала, не может не коснуться и Церкви. В условиях, когда среднее поколение так называемых «чекистов», эти либеральные националисты — выходцы из КГБ и сопряженных структур — начинают все в большей степени воспроизводить реальное (а не только лишь виртуально-пиаровское) державничество, которое для России, (что бы кто ни говорил) непременно влечет за собой имперские смыслы, «вхождение в Европу» и «многополярность» для Православной Церкви, этой единственной носительницы неповрежденной Истины апостольского Предания, звучит совсем уж неприемлемо. Если для светского государства «многополярность» допустима, как «real-politic», то для Церкви, живущей полнотою даров Святого Духа, питающейся благодатью, никак невозможно мыслить себя наравне с другими субъектами религиозного пространства, в особенности с теми, которые исторически базируются на апостасийном Западе, с западными еретиками. Признание права людей на свободу совести отнюдь не означает и не может означать примирение Православной Церкви (обладающей всею полнотой благодатных даров Святого Духа, необходимых нам для нашего спасения) с религиозной ложью, содержащейся в других религиях. Церковная дипломатия по самой своей сути — никак не может претендовать на роль православной «конгрегации вероучения»!
Церковь Христова, подобно империи, тем более не может никуда «входить», а лишь, по природе своей, может всех приглашать войти в себя, признав Истину Святого Православия. Поэтому Церковь и империя, служа великой цели, столь родственны и всегда столь тяготели друг к другу.
Ныне, когда наступил час истины и решается вопрос о самом существовании России и будущем мира, когда рушится весь западный мир, основанный на секулярности и гедонизме (о крахе глобального рынка, об экономическом коллапсе не рассуждает сегодня только ленивый), абсолютно недопустима ситуация, когда РПЦ выглядит порой едва ли не либеральнее государства, проявляя недопустимую лояльность по отношению к своей внутренней церковной «гайдаровщине», в лице ряда представителей «среднего звена» церковного и околоцерковного менеджмента и иерархии, нетерпеливо рвущейся к власти. Слава Богу, что пока, при содействии вменяемой части православной общественности (то есть её церковно-консервативного большинства), эти попытки сдерживаются Святейшим Патриархом и другими представителями церковной власти.
На повестке дня — вопрос об изживании никодимовского наследства, его главной, так сказать, «сердцевинной» части, связанной с принципиально неверным тезисом о приспособлении Церкви к «непрерывно меняющемуся» секулярному миру. Игумены, проживающие в городских квартирах и ни одного дня не несшие послушаний в монастыре, приходы, где всенощная длится час с четвертью, а литургия — сорок минут и без часов, миссионеры, кощунствующие над святынями, монахи, практикующие Иисусову молитву под беснование рока, священники и духовники, призывающие к сокращению молитв и упразднению постов, проповедники, учащие свою паству таким вещам, о которых мы не решаемся сказать вслух, гламурные дамы с «панковским» прошлым, претендующие на роль духовных авторитетов наконец, «церковные» журналисты, превращающие православную прессу в рупор революционной «реформации» — должны быть преодолены, как морок проигравшего в истории либерализма, и выброшены вон на свалку истории. Их наглость, с которой они претендуют на роль церковного «мейнстрима», должна получить и получит достойное наказание!
МЕЖДУ ТЕМ СЕГОДНЯ, под аккомпанемент красивых рассказов о роли наших святых в отстаивании русской «идентичности», эту самую идентичность пытаются выкорчевать вовсе, навязывая насквозь лживый и решительно расходящийся со святоотеческой традицией тезис о «непредпочтительности» для Церкви различных форм власти (см., например, http://www.interfax-religion.ru/?act=interview&div=199). О власти мы в обозримом будущем предложим читателю отдельную работу, в которой покажем всю несостоятельность подобной позиции. Здесь же заметим, что в этих публикациях, формально выражающих частное мнение отдельных богословов, происходит попытка прямой ревизии «Основ социальной концепции РПЦ», в которых как раз выстраивается иерархия форм власти и прямо говорится о богоустановленности «судейства» (то есть непосредственного богоправления, теократии) и монархии, в отличие от парламентской демократии, которая определяется как установление чисто человеческое. Не намереваясь сейчас вдаваться в специальный анализ данной проблемы, отметим лишь то, что в данный момент представляет для нас особый интерес именно в свете нашей сегодняшней темы: «непредпочтительность» — это ведь, по сути, и есть пресловутая «многополярность», то есть принципиальная сдача своего, православно-имперского миропроекта и «вписывание» России и Церкви. нет, не в коммунизм, который давно мертв, а — в глобалистическое целое «прекрасного нового мира». Ибо тема и проблема власти принципиально и последовательно отделяются здесь от ее духовной сердцевины, без которой — вообще нет никакой власти, а есть лишь условность чисто светского права, прикрывающего то реальное «право», которое ныне правит секулярным западным миром — право силы. Голая сила и власть, имеющая сакральные основания, — не одно и то же! Стоило бы помнить об этом, празднуя действительно славную победу в Южной Осетии. Будучи открытыми к приличной дискуссии (а отнюдь не к поношениям и обливаниям грязью в стиле некоторых пользователей «ЖЖ»), позволим себе в заключение одно принципиальное замечание: именно в этом отделении понятия власти от его духовной составляющей, в приспособлении Церкви к духу «мiра» и заключается подлинное существо той революции, которую хотел произвести в нашей Церкви, но не успел — искренний утопист, человек больших даров и несомненных талантов, тем не менее, в свое время проигравший не хватавшим звезд с неба искренним поборникам традиции — митрополит Никодим.
