 |
| Русское Воскресение | Юрий Буданцев | 08.11.2008 |
Европейский гипноз
Великим может быть и счастье, и горе. Добро и зло. Не по добру велик 2008-й год, а по злу. Так же велик, как и 1848-й год — временной сгусток европейских буржуазных революций. К.С.Аксаков так поставил отметину «великого» этому году: «События, совершающиеся на Западе, замечательны. Запад разрушается; обличается ложь Запада. Ясно, к какой бездне приводит избранная им дорога. — Я радуюсь обличению лжи. — Ужели и теперь Россия захочет сохранять свои связи с Западом? — Нет, — все связи нашей публики с Западом должны быть прерваны. Должна кончиться, наконец, наша подражательность! — Само время, кажется, указывает нам быть вполне русскими. — Посмотрите, как хитро имеет влияние на публику наша Западная Европа. Она проводит свою ложь посредством моды, нарядов, светскости, балов и т. д. Она отрывает русское образованное общество от народности, делает его подражательным, делает его пустым, бесполезным, если не вредным для Русской земли.- Теперь настало, наконец, время, когда всякий должен понять, что нам, Русским, надо отделаться от Европы западной, что верная порука тишины и спокойствия есть наша народность» (Цит. по: В.А.Кошелев «Предисловие к публикации», ж-л «Вопросы философии», 1991, N3, с.105).
Недобрый 1848-й велик в том, что он помогает верно определить значение событий того времени, как достижение крайне пропастных вершин, существенных вековых направлений мировой и русской истории, ни в коей мере не потерявших своей силы и в наше время. Потому-то невозможно не почувствовать созвучие настроений современников К.С.Аксакова нашим настроениям.
Революции 1848 года, как и наше время, — потомственное продолжение кровожадной парижанки.1789 года, так называемой Великой французской революции (220-летие которой буржуазия будет отмечать в будущем году). Все последующие после 1789 года революции, вплоть до последних «цветных», раз за разом лишь укрепляли и подтверждали чумное торжество буржуазии. Перед нами не тени прошлых революций, а их живое воплощение в нашей российской буржуазии и в ее попытках по-своему реставрировать монархию, чтобы спокойно ужиться с ней, как, например, в Англии или Испании. Как раз в те дни, когда хранители народных традиций, прежде всего, нравственных, по всей России по крохам собирали средства для Южной Осетии, «высший свет» живо обсуждал вопрос, купил ли представитель его, так называемой элиты, верхушки буржуазии, российский олигарх М. Прохоров («героев» нашего, как и прошлого, времени нужно знать по именам") во Франции самую дорогую в мире виллу (когда-то собственность бельгийского короля) почти за 500 000 евро. А народная молва утверждала, что некий Р. Абрамович, с разрешения властей, хочет поставить свою самую дорогую в мире яхту на Неве, вместо «Авроры» и что нищими построенный на зиму на пустыре, в одном из регионов, домик снесут приставы тоже по инициативе властей.
Оценки 1848 года К.С. Аксаковым и, в особенности, А.С.Хомяковым в его «Политических письмах 1848 года», — это оценки настоящего. Словно нашим проницательным современником сказано: «Едва мы обратим внимание на всю нашу историю с Петра Великого, то заметим постоянное противоречие между логическою мыслию, выражаемою нашими деятелями, с непосредственным ходом событий. Разгадка такого явления очевидно заключается в том разъединении, которое составляет существенное свойство современной России и отличает ее от Древней Руси и будущей России, смеем надеяться. Та часть народа, которая служит представителем сознания, умственного развития народной жизни, совершенно отделена от той, которая хранит непосредственный исторический быт..; народ, сохраняющий самостоятельный быт, лишен всякой возможности действия» (А.С.Хомяков «Политические письма 1848 года», там же, с.129).
Как и тогда, народ лишен всякой возможности исторического действия в отношении самой земли, на которой живет, кроме отчаянных попыток физически защитить себя,
И если в 1848 году российские властители решили, в конце концов, вопрос о земле простым решением не отменять крепостное право, то сейчас этот вопрос решается еще проще — созданием таких условий, при которых земля освобождается из-за вымирания, исчезновения народа, когда земля может быть продана тем же европейцам, как недавно, в народе говорят, были проданы датчанам 10 000 или 100 000 га. Такова цена того подражания всему чужеземному, которое, «начиная с внешней стороны жизни, проникло до образа мыслей и действий» (там же, с.109). Итак, по объективным данным 2008 года нашего народа не должно быть, как не должно было быть и народа Южной Осетии.
Что же, вопрос о народности является главным. Решить его может только сам народ, а уже никак не свихнувшиеся от спеси, тщеславия, властители, элита. Чтобы жить и развиваться нормально, народ не должен выпускать власть из своих рук, воскресить, по словам А.С.Хомякова, «народное единство и общение» (Там же), что есть проблема нравственная. Февраль 1848 года «разбил любимую мечту» А.С.Хомякова о совершении в России «невиданного и всякого подвига исторического покаяния целых сословий, согрешивших перед народом» (Там же). И как же могла не разбиться такая мечта, если осуществить ее можно только на основе любви.
Любовь всегда есть выражение единства, целостности, проникновения друг в друга, не отчуждения, не разделения на «мы» и «они», на что неустанно обращал внимание А.С.Хомяков. Но о какой же любви можно говорить, если и сейчас избранная часть общества мечтает о том, чтобы богатство и образование было уделом высших слоев, как мечтало об раньше высшее дворянство (там же, с.113), и для того спешно создаются все условия. О какой любви можно говорить, если при поклонении богу чуждому, золотому тельцу, низшие слои вымирают, а им вдогонку кричат: «Туда вам и дорога!..». День и ночь избранные, отколовшиеся от народа, демонстрируют прелести роскошной жизни, а в это же время где-нибудь, да в том же Рыбинске, ребятишки в интернате едят и утром, и вечером одну баланду из комбикорма для скота…
Ненависть к народу
Когда в 1848 году в одной из деревень крестьяне устно высказали общественное презрение развратнику управителю и мирно провели по улице, то в самом Сенате по предложению министра юстиции графа В.Н.Панина такое поведение посчитали за бунт и целое село сослали на каторгу. «Общество радовалось такому обороту мнений правительства, народ считали уже не только ребенком, которого надо учить, не только грубым невежею, которого надо держать в руках; но прямо преступником по сущности, которого необходимо наказывать» (Там же, с.119). Когда в высшем свете узнали, что во французском женском монастыре решили взять на воспитание «двух сирот, оставшихся после родителей, убитых в возмущении», графиня Л.К. Виельгорская (урожд. принцесса Бирон), супруга графа М.В. Виельгорского, обер-шенка двора, композитора, музыкального критика, и сама из приближенных ко двору, фрейлина, так выразила общее мнение: «Как, взять на воспитание детей этих каналий, да разве они будут не такие же, как их отцы, их надо бы изжарить!» (Там же). Народ, конечно, тогда не знал и сейчас не помнит имен кровожадных графов, князей, баронов и т. п., но общее отношение к ним как тогда, так и сейчас остается неизменным.
И тогда, и сейчас властители считают, что они, избранные, имеют право и учить, и наказывать народ. Среди подписей придворных ельцинских интеллигентов, умолявших власти не жалеть нас, каналий, расстрелять Дом Советов, так и видится подпись графини Виельгорской. Как и тогда, несогласные объявляются коммунистами. Отчуждение от народа крайнее.
Достается и священникам, как досталось в 1848 году архиепископу Херсонскому и Таврическому Иннокентию (И.А. Борисов), в чьих проповедях нашли «коммунистические мнения» и спросили прямо: «Преосвященный, вы проповедуете коммунизм?». На что архиепископ ответил: «Я никогда не проповедовал: берите, — но всегда проповедовал: давайте» (Там же, с.120). Один из «берущих» генерал Д.П. Бутурлин, председатель негласного «Комитета 2 апреля 1848 года» по печати" в разговоре с другим «берущим» графом Н.А.Протасовым, обер-прокурором Синода сказал: «Ну, граф, мы доберемся и до Вашей цензуры, а то в Ваших отцах церкви попадаются иногда такие вещи — не лучше коммунизма. Они хоть и отцы, но Россияне дороже» — «Теперь это Ваше дело, — отвечал Протасов, — но вот какое затруднение: по соборным определениям..слова нельзя выкинуть из отцов церкви». — «Однако, граф, обстоятельства таковы, что можно испросить Высочайшее повеление и напечатать с выпусками» — «Помню, со мною несколько раз случалось, — продолжал Протасов, — читая статьи для «Христианского чтения», нападать на мнения совершенно коммунистические. Сгоряча обмокнешь перо в красные чернила, да смотришь: внизу цитата: От Луки, глава такая-то; справишься: точно так. Что делать в таком случае? Бутурлин несколько призадумался и, помолчав немного, сказал: «Да, из Святого Писания-то трудно что-нибудь выпустить», — но потом как будто напал на сверх-смысл и продолжал: «Вот мы умеем подражать всем иностранным журналам, а дельного заимствовать не умеем, ведь католики печатают для народа с выпусками» (там же). И это при том, что православие «было в большом ходу, все сделались до такой степени православными, что так и хотелось быть еретиком» (там же, с.116). Видимо, в высших церковных кругах никто митрополита Иннокентия не поддержал, а «низовых» батюшек, исповедующих крепостных в сельских церквах, и слушать не стали бы, как и тех, кто в 1993- м году осудил расстрел Дома Советов (что говорить об о. Викторе, вышедшему защищать безоружных и в упор убитому палачами!). Глядишь, теперь-то, учитывая мнения наших властителей, частенько заявляющих о том, что им, буржуа, ближе католики, а уже протестанты и вообще родня, наконец-то во славу своего золотого тельца, отредактируют Святое Писание, дабы не возникало и намека на коммунистические мнения. Совесть, по заявлению некоего А. Коха, уже абстракция, не более.
И попробуйте только представить себе, что люди со сгоревшей совестью, плача и рыдая, раскаявшись и покаявшись в содеянном, подчинятся народной воле. Совсем недавно узнали мы, что в Великую Отечественную войну один из Романовых воевал на стороне фашистов и похоронен теперь в Петропавловской крепости, рядом со святыми царственными великомучениками. Впрочем, сожалеющих о том, что цивилизованная Германия не победила отсталую Россию, Советский Союз, не уничтожила народ, сейчас предостаточно. В сердцах их — лютая ненависть к России. Можно только надеяться на то, что вместе с объединением нашей Церкви в Россию не вернутся те, кто всегда отделял себя от народа и считал его «апокалиптическим зверем» (там же, с.119). Те, кто снова встанет в ряды наших «берущих».
Провидение
Следуя «живознанию», науке, созданной А.С. Хомяковым, в пику «социологии» О. Конта,
приведу слова бывалых солдат, понюхавших пороху в последних войнах. Говорили в троллейбусе N 59, на бульваре Карбышева, по дороге к храму Живоначальной Троицы: «Ни за что не пошел бы воевать за олигархов и вообще за новых русских» — «За поддонков — то 7!..» — «Как это?» — «Полковник наш говорил о фашистах и о духах „под-донки! — то есть ниже дна“. Не пошел бы и я. Они же нас послали куда подальше»" - «А мы их еще дальше».
Так было всегда. Народ может воевать за берущих поддонков, только по принуждению, и в таком случае это вовсе не его победа. Даже при нехватке информации о сиюминутной ситуации, народное мнение всегда точно оценивает стратегическую ситуацию, диктуя определенный «порядок вещей». Он «выступает бессознательно». Официальная политика желает «постоянно вводить Россию в систему Европейских государств, так ужасную, по ее понятиям, только временно». «Уничтожая Россию как державу самостоятельную, превращает ее в государство, созданное по началам Западной Европы. Но Россия нейдет туда, куда хотели бы повести ее» (там же, с.127). И изменения во внешней политике, соответствующие неожиданным поворотам реальных событий, непонятные и самим политикам, берущим поддонкам, связаны с влиянием народного мнения, «присутствия народной мысли», отражающих Божий промысел.
Защищать Южную Осетию в 2008 году, как и 1848 году на Юге Европы, шли, конечно, по приказу, но с внутренним, нравственным осознанием правоты, которое теперь, как и тогда, охватило и «славянский вопрос». Насколько же кощунственно ликование в Варшаве в связи с заключением соглашения о ракетах и противоракетах под скорбные мелодии гергиевсого оркестра в Цхинвале. Нет, уже никогда не сможет Польша быть «организатором славян». Мы же «по необходимости будем подвигать и славянский вопрос» (там же, с.128). И никакие берущие поддонки, с двойным гражданством и без оного, этому не помешают.
В 1848 году министром иностранных дел России уже в течение трех десятилетий (!) был граф К.В. Нессельроде, предатель интересов нашего народа, «немец по рождению, воспитанию и симпатиям», фактически «секретарь» графа К. Меттерниха, канцлера Австро-Венгерской империи (там же, с. 124, 128). И скорее пять или шесть австрийских немцев могли «направить любое дело в России и решить его во вред русского народа, нежели русская мысль — пробиться сквозь тот мрак, который облегает великую Русь от края и до края!» (там же). И невозможно не вспомнить, как грозно предупреждали нас США и европейцы, что, в случае неподчинения России их требованиям по отношению к мужественному «защитнику Европы» палачу М. Саакашвили, они могут заморозить счета наших берущих поддонков в их банках. Места немцев 1848 года заменили теперь берущие поддонки, ими-то, по наущению «бжезинских», планируют и далее манипулировать во вред русского народа. Выходит, народ-то превращается в заложника олигархов.
Тут впору запаниковать. Ведь в Южную Осетию наши войска вошли без намека на какую-либо новую технику и новое вооружение. И все-таки вошли, и историческое время убыстрилось. Это было чудо. Ибо там, где замолкает история, «там говорит религия, прервавшаяся необъяснимо нить исторического движения связывается в стройное развитие законами Провидения». «Современное положение явной, видимой нам России есть дело Промысла, иначе оно непонятно, иначе оно невозможно, кому понятно. Наша вера помогает нам и сама выводит нас из своего грешного круга и вводит в Церковь» (там же, с.120).
Казалось, остановившиеся для России часы истории, уже, действительно, даже и не остановились, а пошли вспять, но когда мы слушали, включив телевизоры, музыку Чайковского и Шостаковича, исполняемую оркестром под руководством М. Гергиева, в реальном времени, и видели лица и слезы самих цхинвальцев, солдат, спасателей, тоже в реальном времени, то почувствовали восстановленную связь исторического времени, связь Цхинвали с Ленинградом, Сталинградом, с Хиросимой, шаг к исторической справедливости, попранной берущими поддонками. Мы видели лицо народа, и сами чувствовали себя его частью, в противоположность так называемой элите, оторвавшейся от народа, повернутой на Запад, пославшей нас куда подальше.
Что же дальше? Поворачивать головы на Восток? Мальчик из Китая говорит нашему президенту — «Мечтаю у вас в Кремле президентом поработать
Хомяковское живознание включает юмор народа как проявление «единственной народной оппозиции». «Представляешь, полковник моего полковника, тогда лейтенантика, — рассказывал спецназовец с Бульвара Карбышева, — анекдотик травил. — В 200М-ом году Союза нет, Москва — китайская. По Красной площади два китайца идут. Один другому говорит, Абрам, ну, как, неплохо устроились? Конца 50-ых годов анекдотик…» Конец 1950-х — зловоние хрущевской «оттепели», росточка будущей катастройки 1990-ых. Берущие поддонки будут продолжать терзать Россию, а Запад направлять их, — где же больше, как не в России можно поправить свои дела этому, по словам А.С.Хомякова, «безнравственно проведшему жизнь старику, который боится смерти» (там же, с.125). И о нашей слабости будут продолжать на Западе с таким же торжеством, как и в России обслуживающие берущих поддонков журналисты.
В 2008-ом торжество ничтожеств, начавшееся в 1789 -1848-ом гг., оформилось окончательно. 160 лет назад буржуазия только-только комфортно обустраивалась, превращая себя в «общество», теперь же перед нами глобальная порука свирепо защищающих друг друга и ошалевших от награбленного кровопийц. Однако это вовсе не конец истории вообще, а начало конца буржуазии.
Наша, православная, история продолжается в бесконечности. «Сколько раз писали повсюду, что силы России далеко не таковы, как можно предполагать, по тому огромному пространству, которое она занимает; что народ русский окован цепями рабства и лишен всякого участия в общественной деятельности; что Церковь безмолвно покоряется светской власти; что просвещение заимствовано из той же Европы и каждый просвещенный русский считает за честь быть походим на иностранца; что патриотические возгласы тут только возгласы, звуки, не пробуждающие сочувствия и тем более содействия; что существенное управление нашей жизни заключается в подражании той же Европе!…И знает Европа умом всю слабость России и вы то же время верит потайному историческому чутью в ее огромную силу, еще непонятную для ней, невидимую, но существующую» (там же, с.128).
Власть громогласно жалуется на общий кадровый кризис, отсутствие во власти же достойных людей. Но — «В подмосковных лесах некогда молился Сергий, — и не погибла Россия. В дебрях Саровской пустыни молился монах Серафим, и его молитва держала Росси. Молится кто-нибудь и теперь, — ибо держится Россия!» (там же, с.120).
Мы знаем — молятся. И не погибнет Россия.
