Не спешите судить историю

..Россия возникла на карте мира не вчера. Все нынешние события имеют подобия в её прошлом, и, внимательно изучая историю, можно проводить любопытные параллели. Вот пример: как с позиций нынешнего мирового сообщества расценить выход Петра I к Балтийскому морю? Что ни говори, а царь вторгся на чужую — шведскую — территорию, захватил не принадлежащие ему земли. С этого вопроса начался наш разговор с отцом Александром Паничкиным, настоятелем Воскресенского храма в Суйде, кандидатом богословия.

— Вот вы говорите: захватил у Швеции земли. — отец Александр качает головой. — Во-первых, это были наши, исконные, новгородские земли, а во-вторых. Люди-то здесь жили русские, православные. И вы думаете, им легко жилось под шведом? Нет, нет. Вот как писали о том современники: «Честные обители и святые церкви Божии разорены и разграблены, и мощи многих святых из гробов выметены и поруганы, и колокола многих церквей вывезены в Свейское государство, и литовские люди, которые служат здесь Его Королевскому Величеству, уездных людей крестьян жгут и мучат». Словом, присоединение невских земель к России было во многом сделано для того, чтобы защитить здешнее русское население. Конечно, не только для этого, но и такой расчёт нельзя не принимать во внимание.

— Да, Северная война была во всех смыслах справедлива и необходима для русских. И если вникать глубже, то во многих реформах Петра увидишь вовсе не подражательство Западу, а следование насущному интересу России. Но вот отмена патриаршества и введение синодального управления Церковью. Можно ли в этом шаге усмотреть хоть что-то положительное?

— Вы знаете, не такой это вопрос, чтобы ответить на него твёрдо — «да» или «нет». Давайте разберёмся. С одной стороны, синодальная форма правления не является каноничной. С другой стороны, все восточные патриархи единодушно признали Синод как своего «брата», равностепенного всем прочим предстоятелям Церквей. И попробуйте теперь задаться вопросом: что двигало Петром при принятии такого решения? Видимо, прежде всего, историческая память: воспоминание о церковной смуте времён Патриарха Никона, которая чуть было не вылилась в гражданскую войну. Не вылилась, конечно, но всё равно вред от раскола был очень велик и для Церкви, и для государства — мы и посейчас его чувствуем. Что и говорить: Никон претендовал на власть несравненно большую, чем церковная. Это только в теории всё выгладит гладко: у царя власть государственная, у Патриарха — духовная; а на деле очень трудно бывает определить, где кончаются царские и начинаются патриаршие полномочия — и наоборот. На то была своя традиция: вспомните Патриарха Филарета, который открыто руководил страной вместо своего молодого и малоопытного сына, царя Михаила. Два вождя в одной стране — это всегда чревато расколом, и надо сказать, что Патриарх Адриан — последний Патриарх перед Синодальной эпохой — не очень-то стремился найти с Петром общий язык. Это был человек старого закала, не желающий идти на малейшие уступки, и во многом именно его поведение послужило причиной последующих событий. Пётр, разумеется не решился вступать с Адрианом в явную ссору, но дождался, пока тот умрёт, и. не стал торопиться с назначением нового Патриарха. Хотя долгое время считалось, что освободившееся место займёт провинциальный архиерей, выходец с Украины, митрополит Стефан (Яворский), ставший местоблюстителем патриаршего престола: замечательный человек, ревнитель Православия, хороший дипломат. Когда он, как местоблюститель, перебрался в Москву, москвичи решительно воспротивились: они были уверены, что человек, начинавший служение на Украине, не может не быть тайным католиком, — но владыка Стефан сумел очень быстро завоевать горячую любовь своей новой паствы. Он и с царём научился ладить: уступать ему там, где можно уступить, и стоять твёрдо там, где необходима твёрдость. Возможно, это был бы идеальный Патриарх для эпохи реформ, но Пётр уже принял решение и не хотел от него отступать. Видимо, он смотрел вдаль и рассуждал так: сегодня достойный человек нашёлся, но как сложатся дела при его преемниках?.. И вот, хотя митрополит Стефан до конца жизни был убеждён в том, что патриаршество ему обезпечено, в действительности, всё вышло иначе.

— Что же представлял собой Синод во времена Петра и первых его наследников?

— Первым Президентом Синода был назначен митрополит Стефан (Яворский), а вице-президентами — архиепископ Новгородский Феодосий (Яновский) и архиепископ Псковский Феофан (Прокопович). Если о владыке Стефане мы уже сказали, то о двух его «заместителях нужно рассказать особо. Феодосий и Феофан были яростными врагами, и в то же время очень походили один на другого. Феодосий в бытность свою архимандритом являлся фактическим главой Санкт-Петербургской епархии: ни одно дело здесь не делалось без его санкции — доходило до того, что архиерей хиротонисал только тех священников, которых прежде утверждал Феодосий. Вообще с архиереями сей архимандрит не церемонился, писал им ругательные и невообразимо высокомерные письма в таком тоне, в котором разве что генерал с рядовым может разговаривать. Митрополит Новгородский Иов, получив одно такое послание, поспешил вообще отказаться от вмешательства в столичные дела: «Истинно таковыя гордости и суетного кичения от других архимандритов я не видел!» Сверх того, Феодосий не одобрял Петровских реформ и не скрывал этого: он открыто называл Петра антихристом, говорил, что молиться о его упокоении безполезно, петровских солдат обзывал «шелудивыми овцами» и т. д. Естественно, в конце концов всё это обернулось против него: архиепископа Феодосия заточили в дальний монастырь, а вскоре сняли сан, и умер он простым монахом. Сделано это было стараниями второго вице-президента Синода архиепископа Феофана (Прокоповича). Об этом человеке сказано уже немало: всем известны его лютые гонения на своих соперников, многих из которых он довёл до плахи, известна его склонность к протестантизму и обожествлению царской власти. Он поддерживал реформы безоглядно. Феофану (Прокоповичу) принадлежит знаменитый перл: «И Нерон — христос Божий!» («христос» — то есть помазанник, носитель Божией благодати). Вот до чего довело человека преклонение перед царской властью: даже яростного гонителя христиан он объявил Божиим помазанником! В общем, можно понять, почему Пётр не доверял управление Синодом архиереям и указывал ставить в Президенты «доброго офицера». Правда, и офицеры не всегда оказывались добрыми.

— А не могла ли Церковь сама, не спрашивая царя, избрать на своём Соборе Патриарха?

— Ну как это — не спросясь царя? Тут же прибежал бы взвод преображенцев и. В лучшем случае разослали бы участников Собора по крепкожительным монастырям. И потом, при Синоде священству в чём-то стало жить легче. Да, без сомнения! Синод, как часть государственной машины, смог оказывать Церкви серьёзную материальную поддержку от государства. И решение правовых вопросов здесь происходило быстрее, справедливее, разумнее. Если где-то творились некие непотребные вещи, то любой священник или даже диакон мог пожаловаться в Синод: тут же назначалось расследование, и нередко бывало так, что по жалобе священника наказывался епископ, — при Патриархах такого не бывало. Вот вам пример. В 1731 году на Белгородскую кафедру был назначен архимандрит Савво-Сторожевского монастыря Досифей (Богданович-Любимский), человек с весьма тяжёлым характером, доходивший до крайних мер в борьбе с неугодными ему лицами. Не много времени прошло, как этот владыка крепко поссорился с ректором Харьковского Коллегиума (попросту говоря, семинарии) и в запале — ни много ни мало — отлучил его от Церкви. Ректор немедленно пожаловался в Синод. Была назначена комиссия, и по результатам расследования вспыльчивый архиепископ был запрещён в служении, а затем послан под караулом в Знаменский Курский монастырь, где и умер. Так ректор победил архиерея. Судебная машина, как видите, работала исправно, и хотя доносы сыпались в Синод в огромных количествах, но чиновники находили время разобраться в каждом и отделить правду от лжи. Например, злопыхатели не раз жаловались на первого Санкт-Петербургского архиерея, епископа Никодима (Сребницкого), ещё до прибытия его на столичную кафедру. Его обвиняли в таких грехах, что и сказать стыдно, — но всякий раз расследование Синода показывало полную невиновность этого достойного церковного деятеля.

Так что дела велись серьёзно, тогдашний Синод был мобильной организацией. До назначения епископа Никодима именно Синод непосредственно управлял нашей епархией: открывал храмы, назначал священников, выдавать антиминсы, снабжал церковной утварью, богослужебными книгами, разбирал жалобы, совершал наказания, в том числе и физические — кнутом и розгой. За что? — За блудные дела, допустим, или за политическую нелояльность — чтобы не звали Петра антихристом. И конечно, Синод управлял всей Церковью: назначал архиереев, открывал епархии, — много было дел всевозможных.

— Так, может быть, и знаменитому указу Екатерины II о сокращении церковных штатов можно найти разумное объяснение?

— Какой-то резон в нём, несомненно, был. Необходимо было очистить монастыри от людей лишних, чужих, прихлебателей, тунеядцев, скрывающихся от военной службы. Ведь по русским монастырям в то время ходило великое множество так называемых «крестцовых попов» — священников без прихода, не приписанных ни к одному храму. Как правило, в таком положении оказывались пьяницы и прочие не вполне добросовестные священнослужители. Чем им было жить? Или попрошайничеством, или служением треб на дому. В Москве их было особенно много, не знали, куда их девать, а они умели оказывать влияние на простой народ, изображали из себя юродивых, прозорливцев и т. д. Мутили воду. Был даже такой чудовищный случай, когда возбуждённые «крестцовыми попами» люди убили московского архиерея Амвросия (Зертис-Каменского). Это было как раз во времена Екатерины, в дни чумного бунта. Причём убили его в храме: он бежал от разъярённой толпы, пытался спастись хоть в церкви, спрятался на хорах, но его всё равно вытащили и. Страшная история была. Потом Екатерине пришлось выслать в Москву графа Орлова, чтобы подавить этот бунт. Так что в определённой чистке Церковь нуждалась, хотя на практике, несомненно, эта чистка не всегда проводилась достаточно разумно.

Понимаете, судить историю просто — особенно когда не очень глубоко её знаешь. Легко сказать: Пётр был не прав, Синод был не нужен России, весь Синодальный период — это чёрное пятно в истории Русской Церкви. Но надо же понимать, что Пётр чуть-чуть лучше нас видел тогдашнее положение вещей и указы свои издавал не из пустого самодурства. Со временем Церковь всё равно вернулась к патриаршему управлению, но, видимо, это возвращение нужно было выстрадать, вымолить — и просто продумать, по-новому всё оценить, извлечь уроки из прошлого. А чтобы учиться у прошлого, нужно его хорошо знать. Ни о какой интеллигентности не приходится говорить, если нет знания истории — в особенности истории своей страны, своей Церкви. Это наше, родное, и мы должны это хранить.

http://www.pravpiter.ru/pspb/n202/ta008.htm