Чужой среди своих? «Преступная» книга (I)

В сентябре 2007 года Хартманн опубликовала свою книгу «Мир и наказание», в которой описала немало ярких, но доселе скрытых от публики страниц деятельности МТБЮ. В конце августа 2008 года трибунал выдвинул против Хартманн обвинение в том, что она «разгласила конфиденциальную информацию, касающуюся решений Апелляционной палаты МТБЮ в деле „Прокурор против Слободана Милошевича“ от 18 июля 2005 года и 20 сентября 2005 года». Данные решения были вынесены секретно, и общественность вообще ничего об этом не знала. Но Хартманн пошла ещё дальше — она рассказала и о содержании этих решений.

Согласно утверждениям Ф. Хартманн, указанные решения касаются «секретных» архивов заседаний Высшего Совета обороны (ВСО) Союзной Республики Югославия, в которых .. Дальше многоточие: что находится в этих архивах ВСО, не знает, на самом деле, никто — по крайней мере среди тех, кто о них публично рассуждает. Именно это и позволяет жить мифу об архивах ВСО. Версия Ф. Хартманн заключается в том, что архивы ВСО содержат неопровержимые и абсолютные доказательства вины С.Милошевича. Во всём. По требованию МТБЮ эти архивы были представлены «демократическим» правительством Сербии в 2004 году, но .. было принято решение сохранить их в секрете, якобы по той причине, что они могут стать доказательством вины Сербии в деле о геноциде, находившемся в то время на рассмотрении Международного Суда ООН. Данная версия слишком фантастична, чтобы в неё можно было поверить. Обвинение против Хартманн также выглядит больше театрализованным действом, нежели реальным обвинительным актом.

О конфиденциальных документах на процессе С. Милошевича

(с. 120−122 — «преступные» страницы книги)

При решении вопроса о том, предоставлять ли архивам ВСО статус конфиденциальных, судебная палата по делу С. Милошевича исходила из соображений дипломатического характера. Судьи были убеждены, что если документы станут известны всем, это неминуемо приведёт к осуждению Белграда международным Судом ООН, что повлияет на международные позиции государства и причинит непоправимый ущерб государству и его уже разрушенной экономике. Они согласились с аргументом Белграда о том, что раскрытие архивов будет препятствием в восстановлении и поддержании мира. Британский судья Ричард Мэй, Патрик Робинсон из Ямайки и кореец О-Гон Квон, приняв такое решение, стали соучастниками во лжи, скрыв это под аргументом необходимости защитить «жизненно важные национальные интересы государства».Они отказались выслушать другие мнения и найти какие-либо другие решения. Однако не только прокуроры, но и судьи несут основную обязанность установления истины, насколько это возможно, для того, чтобы факты о самых ужасных преступлениях, совершенных в бывшей Югославии, стали известны всем. Прокуратура неоднократно пыталась опротестовать это решение, но судьи блокировали любую просьбу о подаче апелляции.

В конце сентября 2005 года представилась новая возможность опротестовать решение судей. В ответ на очередной запрос Белграда о предоставлении передаваемым им в МТБЮ своих архивных документов статуса конфиденциальности пять судей Апелляционной палаты постановили, что аргумент Белграда о «жизненно важных национальных интересах государства» для предотвращения осуждения государства в Международном Суде ООН, в деле, касающемся обвинения в геноциде, был не относимым к делу. Таким образом, судебная палата в деле Милошевича совершила ошибку при решении вопроса о предоставлении статуса конфиденциальности документам ВСО. Однако вместо того, чтобы исправить ошибку, на которую она сама указала, Апелляционная палата сохранила статус конфиденциальности над архивами, выдвинув другую концепцию — «обоснованных и законных ожиданий». Пять судей Апелляционной палаты стали, таким образом, добровольными сообщниками той манипуляции, которую организовал Белград с единственной целью оказать содействие одной юрисдикции (Международному Суду ООН), но при этом предотвратив доступ к документам в другом деле.

Шокированная этим решением, Карла дель Понте, участники дела против Милошевича и главные юридические советники собрались на совещание 21 сентября 2005 года, на котором было решено предпринять новую попытку опротестовать это решение. 6 декабря 2005 года судьи Ян Бономи, заменивший Ричарда Мэя, и Робинсон, несмотря на оппозицию судьи Квона, отменили своё предыдущее решение 2003 года. Белград немедленно подал апелляцию, и исполнение решения было приостановлено. 6 апреля 2006 года пять судей Апелляционной палаты (в обоих случаях — под председательством итальянца Фаусто Покара) отменили решение от 6 декабря 2005 года. Таким образом, важнейшая информация о непосредственной связи Сербии с массовыми убийствами в Сребренице остаётся недоступной и Международному Суду, и международной общественности. Обвинение не могло организовать общественного скандала, так как все решения судебной и Апелляционной палат были помечены как «конфиденциальные».

Как западные державы блокировали арест Р. Караджича и Р. Младича

В 1997 году Караджич на российском самолёте, предоставленном президентом Ельциным, вывозится в Белоруссию и проводит там несколько месяцев. В 1998 году Караджич возвращается в Боснию. Во второй половине 1998 года американский сотрудник МТБЮ Пол Нелл по просьбе главного прокурора Луизы Арбур несколько раз тайно встречается с Караджичем, пытаясь уговорить его сдаться трибуналу. Караджич заявляет ему, что Холбрук [помощник государственного секретаря США. — А.М.] пообещал ему, что если он уйдёт с политической сцены, он никогда не будет арестован. 23 марта 2000 г. американский генерал Уэсли Кларк [командующий силами НАТО в Европе. — А.М.] подтверждает новому главному прокурору МТБЮ К. дель Понте, что для принятия любых мер в отношении ареста Караджича сначала необходимо получить «зеленый свет» от президента Клинтона.

В январе 2002 года в Нью-Йорке Зоран Джинджич [премьер-министр Сербии. — А.М.] представляет дель Понте свой план: «Я попросил США помочь мне найти Младича, но они сказали, что они не знают его местонахождение. Тем не менее мы достигли договоренности о Младиче с ЦРУ «. Джинджич разрешил ЦРУ действовать в Сербии, в том числе, чтобы найти Младича. Генерала Младича довольно часто видели в общественных местах, но в основном он скрывается на военных базах. Младича до сих пор не уволили из Югославской армии, и он пользуется защитой со стороны Верховного главнокомандующего президента Воислава Коштуницы. Итак, мы имеем премьера страны, который говорит вам, что Младич находится в Сербии, и ЦРУ, получившее право на его арест, но которое говорит вам, что они не могут его найти! ..

В марте 2003 года спецпредставитель США по военным преступлениям посол Проспер говорит дель Понте: «У вас есть люди на местах, которые задают множество вопросов. Кто они? Что они хотят?» Дель Понте создала группу по розыску лиц, скрывающихся от правосудия, но её действия постоянно подрываются. Несколько раз после установления местопребывания Караджича розыскная группа показывала, что нежелание арестовать Караджича был преднамеренным. ..

В октябре 2003 года Колин Пауэлл [государственный секретарь США. — А.М.] говорит дель Понте в ходе её визита в Вашингтон: «Я не могу ответить на ваш вопрос, почему НАТО не может арестовать Караджича. Я не знаю, почему они не могут осуществить эту операцию. Я не знаю. Я не могу сказать вам, почему они не смогли найти его, или когда им становится известным его местонахождение, они не могут арестовать его».. 9 февраля 2004 года, во время саммита ЕС в Брюсселе, дель Понте решает рассказать прессе о том, что Караджич находится в Белграде. Таким образом, она пытается заставить великие державы выполнить свои обязательства и арестовать обвиняемого. Однако глава внешней политики ЕС Хавьер Солана отвечает ей: «Если Караджич действительно в Белграде, тогда у нас серьезные проблемы». США разгневаны поведением дель Понте, привлекшей к этому делу СМИ. На несколько недель США прерывают все контакты с дель Понте и ее офисом. ..

24 февраля 2004 года розыскная группа МТБЮ находит Караджича в небольшой деревне в Боснии, недалеко от сербской границы, после того, как он недавно покинул Белград. Эти данные немедленно были переданы к COMSFOR в Сараево. Пару часов спустя, появившиеся над деревней вертолеты предупредили Караджича об опасности.

Как готовилось обвинение против С. Милошевича в геноциде

«..К концу сентября 2001 года специальная группа прокуратуры подготовила солидное досье, которое содержало доказательство центральной роли Милошевича в организованной кампании этнических чисток в Боснии. Однако проект Обвинительного акта не содержал упоминаний ни о массовом убийстве в Сребренице, ни об осаде Сараево. Швейцарка [так Ф. Хартманн называет в своей книге Карлу дель Понте. — А.М.] немедленно собирает совещание. Её вопрос — почему имеются доказательства ответственности Милошевича за большинство преступлений, совершённых сербами, но нет достаточных доказательств его вины за Сребреницу и Сараево. Она получает уничтожающий ответ: «Нет никаких доказательств». Г. Блевитт [заместитель К. дель Понте. — А.М.] поддерживает эту позицию. Совещание проходит напряжённо. Дель Понте завершает его распоряжением: «Вы должны включить обвинения и по Сребренице, и по Сараево. Даю вам шесть недель на то, чтобы добыть доказательства!» .. Битва дель Понте с внутренней оппозицией в её офисе только началась. Она будет продолжаться на протяжении всего процесса С. Милошевича в течение более пяти лет. Главным прокурором процесса Милошевича назначается британец Джеффри Найс.

К концу сентября 2002 года завершилась «Косовская» часть процесса и было необходимо начинать «хорвато-боснийскую» его часть. 8 октября в три часа дня К. дель Понте собирает экстренное совещание. Не имея достаточного количества свидетелей по геноциду, главный прокурор процесса Дж. Найс и его команда предлагают три варианта: исключение осады Сараево из обвинительного акта; сведение всего дела к нескольким эпизодам снайперских атак и артиллерийских обстрелов; и, наконец, представление общей картины террора гражданского населения без рассмотрения отдельных инцидентов. Заседание прерывается. ..

На следующей неделе Джеффри Найс вновь предлагает исключить из обвинений уже не только Сараево, но и Сребреницу — два самых худших эпизода югославского конфликта со времён нацизма. Карла дель Понте настаивает: «Если международные свидетели не в состоянии предоставить нам свои показания, которые бы доказали вину Милошевича, то мы будем прибегать к помощи инсайдеров! Инсайдеры докажут то, что мы уже имеем!» Но Джеффри Найс сопротивляется. 23 октября 2002 года он представил судьям проект сокращённого обвинительного акта по Боснии и требует дополнительное время — несколько месяцев — для представления окончательно сформулированного обвинения. После того, как судьи распорядились, чтобы прокурор сократила количество муниципалитетов, которые указаны в обвинительном акте, К. дель Понте подписывает сокращённый обвинительный акт, но обвинения в убийстве в Сребренице и осаде Сараево там остаются. ..

Слушания по боснийской части процесса назначены на середину 2003 года. В декабре 2002 года Джеффри Найс начинает новое наступление. Он вновь заявляет дель Понте, что необходимо исключить обвинение в осаде Сараево. Он считает, что нет никакой связи между Милошевичем и Младичем [командующим армией боснийских сербов. — А.М.], и надо потратить слишком много времени, чтобы доказать, что материально-техническая поддержка со стороны Белграда боснийским сербам позволила совершить это преступление. Дель Понте отвечает: «Мы не будем снимать обвинения под предлогом, что нам не хватает времени».. Однако в январе 2003 года Дж. Найс продолжает настаивать: «Мы не можем позволить себе потратить двадцать дней процесса на то, чтобы добиться оправдания обвиняемого по осаде Сараево». Столкнувшись с противодействием со стороны дель Понте, он старается убеждать: «Давайте будем реалистами. Судьи не дадут нам дополнительного времени. И мы столкнёмся с той же проблемой и по убийству в Сребренице. Если мы сосредоточим свои силы по обвинениям по Сараево и Сребренице, мы ослабим прочность нашего дела против Милошевича в целом!»..

* * *

Наивно полагать, что задачей Ф. Хартманн как пресс-секретаря МТБЮ было сделать деятельность трибунала открытой и доступной любому желающему в этой деятельности разобраться. Конечно, нет. Скорее, ее задача состояла в координации пропаганды МТБЮ через специально отобранных лиц из числа «своих» журналистов. Так, например, за все месяцы, проведённые мною в Гаагском трибунале, Хартманн не разрешила мне посетить ни одну пресс-конференцию трибунала, несмотря на пустовавший зал. Она заявила мне, что всё равно я не имею права задавать вопросы — ведь я не журналист! Тем, кто хоть раз читал сообщения о еженедельных пресс-конференциях МТБЮ, яснее ясного, что все присутствовавшие там журналисты — порядка 5−7 человек — были креатурой трибунала. Даже когда они задавали вопросы (по 1−2 в месяц), ответы на эти вопросы были заранее заготовлены и утверждены. Так что сначала для меня было загадкой, зачем Хартманн понадобилось публиковать мемуары буквально через пару недель после своей отставки. Однако анализ ее книги дал ответ на этот вопрос — Хартманн выполнила своё последнее задание по распространению дезинформации. И надо признать, сделано это было искусно.

Мемуары Хартманн содержат явную попытку «отмыть» Гаагский трибунал от тех преступлений, которые он совершил, исказить сущность и реальную роль МТБЮ, который замышлялся его создателями как орудие войны против сербов и Сербии.