Время пирамид. Часть 2

Кризис как момент истины: назрела необходимость перестройки финансового рынка на созидательных основаниях

Часть 1

НОВЫЕ ПРИНЦИПЫ РЕГУЛИРОВАНИЯ

В чем могут состоять новые принципы регулирования финансовых рынков, которые позволили бы компенсировать их отрицательные свойства?

Очевидно, что деятели реальной политики, в отличие от футурологов, имеют весьма ограниченные возможности. Они скованы рамками существующей хозяйственной парадигмы и вряд ли станут менять ее базовые принципы. Кардинально новые «установления складываются не в результате рациональной перестройки установлений прежних, .. но посредством конституирования положения вещей, сложившегося на пепелище» (М. Соколов). То есть в мирных условиях речь будет идти о корректировке модели, но не о новых принципах хозяйства.

Также очевидно, что человеческие страсти (сребролюбие и гордыня), которые являются основными движителями финансовых спекуляций, не излечиваются запретами. С другой стороны, государство в своем онтологическом смысле на то и поставлено, чтобы «ограничивать внешние проявления зла и греха в мире». Применительно к нашей теме это, в частности, означает, что государство должно выталкивать игроков из сферы спекулятивных операций как средствами фискальной политики, так и более жесткими мерами, направляя их энергию в более полезное русло.

Предлагаемый ниже комплекс рамочных мер учитывает эти обстоятельства.

1) Налог на доходы от реализации ценных бумаг.

Предлагаемое освобождение доходов от реализации ценных бумаг, находящихся в портфеле налогоплательщика более года, является правильной мерой. Я бы увеличил этот срок до двух лет. Это еще лучше будет стимулировать инвесторов вкладывать средства на долгий срок.

Однако эта мера не будет работать без существенного увеличения ставки налога на доходы от реализации ценных бумаг, срок владения которыми был меньше года (двух лет). Соответственно, предлагается ввести специальный налог на доходы от реализации ценных бумаг.

Ставка налога должна дестимулировать спекулятивные операции и может составлять 90% для первого года и 50% для второго (и для физических, и для юридических лиц — независимо от налоговой юрисдикции).

Налогом должна облагаться каждая транзакция по методу FIFO. Для этого потребуются изменения в инфраструктуре рынка ценных бумаг, которые, впрочем, и так назрели (например, создание единой биржи, единых (центрального) депозитария и регистратора, централизованного клиринга..).

Еще в начале 2006 года вполне осведомленный человек — тогдашний руководитель ФСФР, О. Вьюгин говорил, что «инфраструктура рынка была выстроена под краткосрочные спекулятивные, а не инвестиционные операции». Разве нынешнего кризиса недостаточно, чтобы начать менять ее?

Данная мера востребует улучшение прозрачности компаний и повышение качества корпоративного управления, поскольку инвесторы будут мотивированы вкладывать средства на длительный срок.

Определенной альтернативой введению специального налога может быть возврат к прогрессивному налогообложению физических лиц.

2) Запретить непокрытые короткие продажи.

3) Запретить кредитование ценными бумагами (дачу ценных бумаг в заем, долг), поскольку такие сделки направлены на создание оптимизационных финансовых схем и спекуляции и не имеют другого смысла.

4) Создать налоговые механизмы, дестимиулирующие спекулятивную деятельность на рынке производных.

5) Ужесточить нормативы банков, касающиеся вложений в акции и проведения срочных сделок.

6) Запретить банкам выдачу кредитов профессиональным участникам рынка ценных бумаг и их дочерним структурам, а также любых кредитов на покупку ценных бумаг.

Председатель Правления Bank of America еще семь лет назад прогнозировал, что коммерческие банки со временем поглотят инвестиционные по причине более широкой базы фондирования. Это и происходит на наших глазах. Но есть ли повод радоваться за коммерческие банки? Вовлечение их в инвестиционную деятельность означает потенциальную возможность использования средств вкладчиков — этой самой базы фондирования — для покрытия убытков от рискованной инвестиционной деятельности. От регуляторов потребуется высокий уровень компетенции, чтобы разграничить более и менее рискованные операции в рамках инвестиционной деятельности и создать соответствующие пруденциальные ограничения, защищающие банк (соответственно, и его вкладчиков) от увлечения менеджеров опасными видами операций.

7) Запретить участникам фондового рынка проведение каких-либо транзакций с резидентами оффшорных зон, что ограничит активность на нашей территории хедж-фондов, которые никем не регулируются, а также сократит возможности налоговых оптимизаций для отечественных участников рынка.

8) Запретить оффшорную систему владения предприятиями, основная деятельность которых осуществляется на территории России и конечными бенефициарам которых являются российские граждане. Сейчас зачастую «права собственности конечных бенефициаров выведены в юрисдикцию иностранных государств. Попросту говоря, копают, качают, пилят в России, а владеют и даже формируют прибыль на Кипре, Голландии и т. д. .. Стала получать распространение структуризация российского бизнеса в виде иностранных холдингов, владеющих российскими активами, с тем, чтобы вывести их уже под иностранной юрисдикцией на иностранные рынки капитала» (О. Вьюгин).

9) Запретить проведение IPO российскими компаниями за рубежом, в том числе в формах ADR и GDR.

10) Должен быть ужесточен пруденциальный контроль над профессиональными участниками фондового рынка.

11) В рекламных объявлениях, проспектах и договорах, касающихся операций с ценными бумагами, паями инвестиционных фондов и срочных сделок, должно указываться крупным шрифтом (не меньшим, чем текст рекламного объявления, проспекта, договора), что инвестиции в данные инструменты могут повлечь за собой потерю всей инвестированной суммы.

12) Уже почти 20 лет одной из основных проблем российской экономики является недостаток долгосрочных ресурсов. Во многом по этой причине российские компании и банки (многие из которых имеют в акционерах государство) вынуждены привлекать средства на внешних рынках. В то же время государство размещает ресурсы на тех же рынках под существенно более низкие проценты. В связи с этим одной из основных задач властей (в лице Минфина, ЦБ и МЭР) должна стать разработка механизмов долгосрочного рефинансирования банков, соответственно, экономики. Никакой рынок, к тому же имеющий «инфраструктуру, выстроенную под краткосрочные спекулятивные операции», этой проблемы никогда не решит.

Нет сомнения, что данные меры, по крайней мере часть из них, встретят горячее сопротивление так называемых профессиональных участников фондового рынка и их многочисленных лоббистов, которые будут убедительно доказывать, что рынок потеряет ликвидность, станет непривлекательным для инвесторов, что те уйдут, скажем, в Лондон.

«Ни один из принципов ортодоксальной финансовой науки, несомненно, не является более антисоциальным, чем фетиш ликвидности», — писал Кейнс в 1936 году. Действительно, акция представляет собой часть капитала акционерного общества. Этот капитал может быть вложен в материальные активы, направлен, например, на строительство газового трубопровода. Представьте себе ликвидность газовой трубы, ее ежечасный демонтаж и последующий монтаж. Мечтой современного кочевника является превращение всего в ликвидную форму. Все должно быть мгновенно продаваемым и покупаемым. Современный финансовый рынок делает эту мечту явью.

«Если бы сделать инвестирование капитала, подобно браку, долгосрочным и нерасторжимым актом, прерываемым разве что смертью или какими-либо другими вескими причинами, то это могло бы явиться полезным лекарством от наших современных болезней. Ибо это вынудило бы инвестора обратить свой взор на долгосрочные перспективы, и только на них», — продолжает Кейнс. Надо заметить, что далее по тексту он обращает внимание на противоречивость предложенного средства, поскольку «ликвидность рынков инвестиций часто способствует, а отнюдь не всегда препятствует новым инвестициям».

Эта действительная во времена Кейнса дилемма сейчас в значительной степени снята. Возможно, ликвидность и способствует новым инвестициям, но доля новых инвестиций (в смысле вложений в реальные активы) в оборотах финансового рынка сокращается. Остальное — это пирамида, высокая ликвидность в рамках которой позволяет вербовать новых игроков. «По разным данным, только лишь 2−3% всех финансовых операций в мире как-то связаны с реальным сектором, остальные только друг с другом, или обслуживают финансовый сектор» (Р. Гринберг).

«Не нужны нам ваши дивиденды!» — звучало на недавнем собрании акционеров ВТБ (А на дивиденды, между прочим, ВТБ направил половину чистой прибыли). В этом возгласе — вся философия современного финансового рынка. Современного инвестора интересует только рост курса акций и соответствующий спекулятивный доход. Он ждет, что деньги вырастут сами собой, независимо от того, как работает предприятие и работает ли оно вообще. Типичная дивидендная доходность в разы ниже доходности по депозитам и в сегодняшней модели не является стимулом инвестиций в акции. «Дивиденды только мешают» (искажают рынок), — признавался один инвестиционный банкир еще в середине 90-х.

Необходимо вернуться к почве. Предложенные меры помогут это сделать. Определенную надежду дарит руководитель ФСФР, который вроде бы тоже хочет «ограничивать спекулянтов». Безусловно, нужно анализировать шаги, предпринимаемые европейскими странами и творчески их применять. То, что принципы регулирования финансового рынка на Западе претерпят изменения, нет никаких сомнений. «Рынки должны служить обществу». Эта фраза стала расхожей в иностранной прессе и устах европейских политиков. Вот и российский финансовый рынок должен служить нашему обществу, а не горстке спекулянтов.

СПАСЕТ ЛИ РОССИЮ ПРЕВРАЩЕНИЕ В МИРОВОЙ ФИНАНСОВЫЙ ЦЕНТР?

В заключение коснемся темы финансового центра, который мы собираемся создавать.

Хотелось бы надеяться, что идея создания мирового финансового центра вызвана желанием разорвать зависимость от доллара и, соответственно, экономики США, получить финансовую независимость. Сейчас рубль de facto привязан к доллару, эмиссия национальной валюты зависит от курса этой валюты, то есть мы извне ограничены в проведении своей экономической политики. Нам нужна собственная сильная финансовая власть.

Идея благая. Но что конкретно мы хотим создать?

Тот небольшой объем информации, который исходит от правительственных экспертов, позволяет сделать вывод, что речь идет главным образом о фондовом рынке — мы хотим надеть на себя лавры Нью-Йорка или Лондона как центров биржевой торговли. Так, глава ФСФР утверждает, что «ядром такого центра должна стать биржа». И конечно, одним из основных путей превращения Москвы в мировой финансовый центр призваны стать налоговые послабления. «ФСФР предлагает ввести нулевую ставку налога на доходы от продажи ценных бумаг для физлиц. Чуть позже индульгенция может затронуть и инвесткомпании», — пишет журнал «SmartMoney».

Создается впечатление, что наши деятели руководствуются примитивной механистической логикой: в развитых странах — развитая экономика и уровень жизни. Там также хорошо развит и финансовый (фондовый) рынок. Следовательно, чтобы жить как там, нам тоже нужен развитой финансовый рынок.

Фактически речь идет о прямом заимствовании (копировании) институтов и инструментов, состоятельность которых сомнительна. Не учитывается диалектика, последовательность экономических явлений и их причинно-следственная связь. Ведь финансовый рынок в современном виде явился надстройкой, паразитирующей на уже развитом реальном секторе и социальном государстве. Якобы обеспеченный им подъем (экономики, уровня жизни и т. п.) явился следствием глобальных перераспределительных процессов, формой неоколониализма, которые стали возможны благодаря этому базису. Сложившийся уклад уже поставил всех перед крайне острым вызовом, и устойчивость благополучия стран англо-саксонской модели вызывает серьезные опасения.

Перетягивание этих пререраспределительных процессов в свою пользу, например в форме создания финансового центра, вполне в духе империалистической традиции, но не отражает интересы страны. Развитой и открытый финансовый (фондовый) рынок в условиях глобализации — это средство привлечения не прямых, но портфельных инвестиций. Заманивать портфельных инвесторов со всего мира — то же самое, что прикармливать саранчу. Принимая во внимание отсутствие основы для финансовых игрищ (в виде эффективного производства, сельского хозяйства, социального государства), такие идеи — опасная маниловщина.

http://www.rpmonitor.ru/ru/detail_m.php?ID=11 569