 |
| Литературная Россия | Митрополит Тихон (Шевкунов) | 27.10.2008 |
- Отец Тихон, расскажите, пожалуйста, как Вы познакомились с нашей газетой, какое значение она имела в Вашей жизни?
— В моей жизни общение с журналистами «Литературной России» имело очень большое значение. Это была первая газета, в которой печатались мои статьи. А привёл меня в «Лит.Россию» скульптор Вячеслав Михайлович Клыков. Он познакомил меня с сотрудником газеты Юрием Борисовичем Юшкиным. Я был очень тепло принят в редакции, и когда показал свои статьи, они сразу и без особой редактуры были опубликованы. К слову сказать, тогда было сложное время и не всякая газета взялась бы такое печатать.
В 1990 году я стал лауреатом премии этой газеты. Мне особенно вспоминается, как мы — несколько лауре-атов премии «Лит.России»: Юрий Юшкин, Юрий Лощиц, ныне покойный Эдуард Володин и я — получили воз-можность поехать в Саров (тогда он назывался Арзамас-16). Это была одна из первых поездок в этот город светских людей, не связанных с оборонной промышленностью. До этого я часто бывал в Дивееве, но Саров оставался мечтой. Помню, как мы сели на какой-то особый поезд, кажется, на Казанском вокзале; и этот по-езд, после долгой проверки на пограничном пункте в середине России, после преодоления заграждений из колючей проволоки, привёз нас в это удивительное место, где подвизался преподобный Серафим Саровский. С каким благоговением мы ходили по монастырю, по местам подвижнического уединения преподобного Се-рафима Саровского. Так что «Литературная Россия» была в моей жизни не только литературным событием, но и событием в моём духовном становлении.
— Одна из Ваших статей, опубликованных в нашей газете в 1990 году, называлась «Церковь и государство». Сегодня, почти через двадцать лет, Ваши взгляды на проблему взаимоотношений церкви и государства изменились или остались прежними?
— Я перечитал эту статью и вижу, что некоторые из тех опасений, касающихся отношений церкви и го-сударства, какими они виделись в 89-м году, не оправдались. У нас, к счастью, тоталитарное, либерально-демократическое государство не построено. А сила государственнических традиций возобладала. В то же время я глубоко убеждён, что потенциал опасностей существует до сих пор.
— А как Вы оцениваете свою вторую статью, посвящённую патриархам смутных времён?
— О ней мне хотелось бы вспомнить особо, потому что она была написана в период, когда святейший патриарх Пимен скончался, а новый патриарх Алексий II ещё не был избран. В статье анализировались осо-бые исторические моменты в русской истории на примере биографий патриархов Иова и Тихона, которые жили во времена русских смут. Невольно думалось о том, что новому патриарху, который должен был взойти на Престол через несколько недель, придётся столкнуться с подобными проблемами, которые неминуемы в государстве, переживающем переломные, трагические моменты своей истории. В каком-то смысле так и по-лучилось; недаром эту статью в течение последних восемнадцати лет перепечатывали много раз.
— Сегодня, на Ваш взгляд, смутное время преодолено?
— Наверное, какие-то тенденции, черты смуты присутствуют и сейчас. Но всё-таки сама смута преодолена. Боль-ше того, государство не было ввергнуто в настоящую смуту и мы, слава Богу, не пережили всех её ужасов. Мы были на грани смуты, ощутили её грозное дыхание, но всё же не были ввергнуты в эту страшную бездну. Конечно же, сегодня су-ществует множество проблем и в стране, и в церкви, но это, если можно так выразиться, обычные — пускай и сложные — проблемы.
— Какое время сейчас переживает церковь?
— Нельзя сказать, что сегодня самое трудное время. Это, конечно, не эпоха 30-х годов, не 60-е годы ХХ века. С другой стороны, есть большое испытание — то, от чего русская церковь отвыкла в ХХ веке, — испытание относительным благополучием. Надо заметить, что святые отцы прямо говорят о пагубности такого, как сейчас бы сказали, «комфортно-го» состояния для Церкви. А апостол Павел предрекает, что все, желающие благочестиво жить во Христе Иисусе, гони-мы будут. На мой взгляд, в нынешний, сравнительно мирный, период истории церкви необходимо в первую очередь употреблять все силы на то, чтобы донести до всех великую евангельскую весть о предназначении каждого человека к Вечной Жизни. Если этого не происходит — то налицо признак серьёзного расслабления и болезни.
— В последнее время в городах идёт большое строительство новых храмов и восстановление старых. Строят из бетона, при помощи новейшей техники. Не кажется ли Вам, что при этом исчезает элемент руко-творности?
— Я так не думаю. По своей первой профессии я строитель и год работал на стройке. Так вот, я вам скажу, что бе-тончик помесить или сделать и залить опалубку — это серьёзный труд. Поэтому не вижу здесь ничего плохого, если хра-мы будут красивыми и в наших традициях.
— А с точки зрения архитектуры Вас всё удовлетворяет?
— Здесь важен духовный вкус. Конечно, печально видеть, когда церковь построена не в традиции православного храмостроительства или в ней присутствует элемент упрощенчества. Духовное безвкусие — такое, к сожалению, случает-ся. Но надо понимать, что всё сразу хорошо не бывает. Нельзя требовать от людей такого же духовного понимания, ка-ким обладали Андрей Рублёв и Максим Грек. Ведь в церковь приходят самые разные люди. И все они полноправные граждане нашего духовного отечества. Постепенно лучшие образцы церковного искусства и архитектуры становятся близкими всё большему и большему числу церковных людей.
— В результате произошедших за последние двести лет в мире промышленной, социальной и научно-технической революций сознание человека сильно изменилось. Возможно ли в этих новых условиях верить так же безоглядно и незамутнённо, как верили в начале христианской эры?
— Возможно. Как говорил великий французский учёный Луи Пастер: «Я мыслил и изучал, потому и стал верую-щим, подобно бретонскому крестьянину. А если бы я ещё более размышлял и занимался науками, то сделался бы таким верующим, как бретонская крестьянка».
— Сформулирую вопрос по-другому: нынешнему обывателю, живущему в обществе потребления, труд-нее прийти к вере, чем, скажем, русскому крестьянину?
— Тут надо понимать, что настоящий духовный слух есть не у многих людей. Но мы же не приходим в ужас от того, что значительная часть людей не понимает Девятой симфонии Бетховена или не разбирается в тонкостях исполнитель-ского искусства. Нечто подобное происходит с верой. Есть люди из самых разных социальных слоёв, которые очень тон-ко воспринимают духовную жизнь, Божественный мир. Их совсем не надо заставлять учиться. А есть люди — и их боль-шинство, — которые приходят к вере постепенно, в ходе своего духовного становления, исходя из опыта всей своей жиз-ни.
— Идеалы социализма — построение светлого будущего на земле — входили в противоречие с православ-ной верой. Как относится Православие к построению на земле другого будущего — капиталистического?
— Сейчас, как я понимаю, лозунг времени таков: строим светлое будущее, но каждый сам для себя. Это далеко не ново, но, знаете, в конце концов, каждый думающий человек довольно быстро понимает, что это хотя и увлекательно, но далеко не может удовлетворить неугасимое стремление человека к поиску главного в жизни. Христианский философ Тертуллиан писал, что душа человеческая по природе христианка и не может насытиться ничем, кроме Бога. Поэтому уверен, что рано или поздно большая часть людей так или иначе задумывается над вечными вопросами. Эти размышле-ния формируются самой жизнью, самим человеческим существованием.
— Вы являетесь автором нескольких фильмов на православную тему. Как Вы относитесь к светским ре-жиссёрам, обращающимся к этой теме, в частности, к Павлу Лунгину, снявшему не так давно фильм «Ост-ров»?
— Мне понравился этот фильм. Опять же надо понимать, что это не учебник по аскетике. В фильме создан образ православного подвижника и, с моей точки зрения, он создан правильно и искренне.
— А если взять кино советского периода, какие фильмы Вам нравятся?
— Вы знаете, мне очень нравятся детские фильмы. Вот недавно пересмотрел с огромной радостью «Золушку». Очень люблю русские сказки. Из взрослых — ничего оригинального — Феллини, Антониони, картины Никиты Михалкова, Сергея Бондарчука. Люблю грузинский кинематограф, к примеру, «Листопад», «Жил певчий дрозд» Отара Иоселиани.
— А «Андрей Рублёв» Тарковского?
— «Андрей Рублёв» для меня несколько проблемный фильм. С точки зрения кинематографии там очень много ин-тересного. Но я вот не почитатель этого фильма. Но вообще, я в этом смысле не эстет, не очень люблю «тонкие» вещи. Мне нравится доброе, спокойное кино.
— Вы читаете художественную литературу?
— В своё время читал очень много. Достоевского перечитывал каждый год. А вот потом у меня как-то значительно ослабел интерес даже к высокой беллетристике. Сейчас ничего, кроме Евангелия и Псалтыря, не читаю. Лет десять на-зад пробовал перечитать своего любимого Достоевского. И не смог. И хотя он остаётся для меня гениальным писателем, но духовная литература — это совершенно иное, ни с чем не сопоставимое. Впрочем, вспомнил, недавно я всё-таки пере-читал «Преступление и наказание», несколько трагедий Шекспира и «Евгения Онегина».
