«Хранить единство, взирая на Христа»

— Русские люди живут в Бельгии давно. Первый русский православный храм в Бельгии был открыт при Императорской Российской Миссии в Брюсселе еще в 1862 году. Численность наших соотечественников в Бельгийском королевстве значительно возросла в начале XX века, за счет притока эмигрантов первой волны, многие из которых осели в Антверпене. По данным переписи 1930 года в провинции Антверпен проживало более двух тысяч беженцев из России, что составляло почти 27% от их общего числа в Бельгии. Как правило, в Антверпене они надолго не задерживались. В 20−30 годы прошлого века Бельгия переживала тяжелые времена, в стране царила безработица. Работу можно было найти на шахтах Валлонии, в Шарлеруа. Именно здесь трудилось большинство эмигрантов. Многие русские люди работали в порту Антверпена. Сейчас это второй по величине порт Европы: так уж сложилось исторически, что основным источником богатства города является судоходная река Схелде. Среди моряков на бельгийских судах в это время тоже было немало наших соотечественников. Бельгийское государство очень доброжелательно отнеслось к эмигрантам: указом короля Леопольда III в 1937 году русской православной епархии в стране был придан статус «учреждения общественной полезности». В 1985 году Православие даже было официально признано государственной конфессией Бельгийского Королевства. Но, вернемся к истории нашего прихода.

После революции в Антверпене возникло две русских православных общины — одна в юрисдикции Архиепископии православных русских церквей в Западной Европе под управлением митрополита Евлогия (Георгиевского), другая — Зарубежной Церкви (Синод в Сремских Карловцах). Антверпен стал последним из больших городов Бельгии, где был образован русский православный приход с постоянным священником. Временное помещение для проведения православных богослужений предоставлял доброжелательно настроенный к нашим беженцам лютеранский пастор в здании Шведской морской миссии. Храм, устроенный здесь со временем на пожертвования прихожан, освятили во имя святого Георгия Победоносца. Хочу подчеркнуть, что разделение между сторонниками «евлогианами» и «карловчанами» не было глубоким, люди общались, при необходимости ходили друг к другу на службы и вместе молились в греческом православном храме, который действует в Антверпене с 1900 года.

Так продолжалось до Второй Мировой войны. В 1942 году германскими окупационными властями из страны был выслан последний настоятель — иеромонах Павел (Голышев), а три года спустя приход в Антверпене был формально упразднен, хотя люди продолжали духовно окормляться русскими священниками, приезжавшими из Брюсселя. В семидесятых в Антверпен иногда наведывался и сам о. Павел, ставший к тому времени архиепископом. Судьба этого человека сложилась непросто. После войны он вернулся назад в Советский Союз и, уже в сане архиерея в течение пятнадцати лет занимал последовательно четыре кафедры, в том числе Новосибирскую и Вологодскую. В канун Поместного Собора Русской Православной Церкви 1971 года, он вместе с еще несколькими архиереями активно и слишком смело для того времени выступал за отмену поправок к «Положению об управлении РПЦ». Поправки эти были одобрены в 1961 году Архиерейским Собором под давлением советских властей и предусматривали фактическое отстранение священника от управления приходом, за исключением разве что обязанностей по исправлению богослужений. Вместо настоятеля всем стала заправлять приходская «двадцатка» во главе со старостой, который зачастую был ставленником местного «уполномоченного» комитетчика и проводил антицерковную политику. Накануне собора архиепископ Павел получил химическое отравление в кабинете оперуполномоченного и потому явиться в Москву не смог. Спустя год он был отправлен на покой, а затем вновь уехал на Запад — во Францию, по личному ходатайству президента Валери Жискар д’ЭстенаЖизнь русского православного прихода в Антверпене прервалась в 60-х годах. Комплекс зданий Шведской морской миссии, где располагалась русская церковь, снесли. Верующим оставалось либо посещать греческий православный храм, либо ездить в Брюссель. Церковная жизнь возобновилась в Антверпене лишь в конце 1999 года, когда архиепископ Брюссельский и Бельгийский владыка Симон начал процесс созидания приходской общины. Однако и до этого церковная работа, уже в новом своем качестве, не прекращалась. В 70−80-х годах, в Антверпене действовали замечательные православные активисты — члены «Народно-трудового союза», больше известного под аббревиатурой НТС. Говорят, что это единственная в своем роде эмигрантская организация, которой опасался комитет госбезопасности. Двое из них — Е.И. Древинский и А.Ф. Поповская — светлые люди — до сих пор живы и, Божией милостью, здравствуют. Именно они занимались нелегальной отправкой в СССР через антверпенский порт и заходивших туда советских моряков тех самых Библий и другой церковной литературы брюссельского издания, которые так хорошо известны нашим читателям на Родине.

— Немного непривычно видеть табличку с надписью «православный приход Московского Патриархата» на здании католического храма типично готической архитектуры, к тому же стоящем в окружении современных многоэтажек «алмазной мили» Антверпена — мирового центра торговли алмазами. Как русский приход оказался здесь?

— Действительно, наш приход находится в самом центре города. Антверпен был основан очень давно, еще в римскую эпоху, но тогда это был всего лишь маленький форпост на пути в глубь Европы — в Германию и Францию. От времен римской империи здесь ничего не осталось. Город особенно сильно пострадал от бомбежек в годы Второй Мировой войны. Уцелел лишь небольшой участок старого города, в том числе и этот католический храм, построенный в середине XIX века. До сих пор в его витражах в алтарной части сохранились отверстия, пробитые осколками снарядов. Это то немногое, что сохранилось. Когда сюда пришли немцы, они сняли храмовые колокола, разобрали и увезли старинные витражи, кроме тех в алтаре, о которых я упоминал.

К концу 90-х годов в Антвепене появилась весьма значительная группа выходцев из республик бывшего СССР, которые мечтали иметь свой храм. Долгое время попытки открыть здесь русский православный приход не увенчивались успехом. Основная трудность заключалась в отсутствии помещения. Владыке Симону помогала активная группа из двух женщин которые стали обивать пороги местной администрации, налаживать связи. Совместными усилиями цель была достигнута. Первые богослужения совершались в подвале старинного дома художника Якоба Йорданса, в самом сердце старого Антверпена. В конце концов, власти при поддержке католической епархии передали во временное пользование рускому православному приходу этот храм святого Иосифа у городского парка. Уже восемь лет мы арендуем это здание, во многом благодаря тому, что в начале 2004 года приход получил официальное признание со стороны фламандского министерства культуры.

Постепенно среди русских бельгийцев пошел слух, что в Антверпене появился церковный приход и сюда начали собираться люди. Сейчас на Пасху и Рождество на богослужениях бывает до полутора тысяч человек, а в другие праздники и по воскресеньям человек сто-двести. Богослужения совершаются несколько раз в неделю, литургии — в основном по воскресеньям и в праздничные дни. У нас действует воскресная школа и очень хорошая приходская библиотека, проводятся занятия по русскому языку, есть и детские ясли.

— Почему этот храм освящен именно в честь Рождества Христова ведь до этого в Антверпене был русский храм во имя святого Георгия Победоносца?

— Когда здесь в 1999 году создавалась православная община, христианский мир готовился к празднованию 2000-летия Рождества Христова — праздника, который объединяет всех. Владыка Симон рассказывал, что когда он и его спутники сюда зашли, то сразу увидели на стене алтарной части большую картину «Поклонение волхвов». Посчитали, что это некое знамение для нас, православных, подтверждение правильности решения избрать храм св. Иосифа в качестве пристанища. Эта картина-фреска и сейчас находится у нас в храме.

— Кто Ваши прихожане?

— Большей частью иммигранты из стран СНГ, много людей из Средней Азии — Казахстана, Узбекистана, Киргизии. Бельгийцев очень мало, поскольку в Антверпене есть отдельный православный приход, где служат на нидерландском языке специально для местных жителей. Но там вся община — человек пятнадцать. В городе действуют еще грузинский, румынский и греческий приходы, так что у каждого есть возможность посещать богослужение на своем родном языке. Несмотря на то, что наш приход считается русским, к нам ходят абсолютно все православные — грузины, сербы, болгары, поляки, румыны и представители иных национальностей.

К сожалению, практически не видно потомков эмигрантов первой волны. Тех, кто покинул Россию во время революции и Гражданской войны в живых почти не осталось. С некоторыми из тех, кто еще живы, я поддерживаю отношения, но это уже очень пожилые люди. У нас есть одна прихожанка Татьяна Созонова, которая вышла замуж за бельгийца и живет в Антверпене с 1938 года. Ее дедушка был настоятелем православного прихода в Гааге, в Голландии. Несмотря на свой преклонный возраст и слабое здоровье, она все же иногда приходит и к нам.

Положа руку на сердце, надо сказать, что дети и внуки наших бывших соотечественников свою веру почти полностью утратили. Сегодня, увы, уже не увидишь того тяготения к церкви, стремления объединиться вокруг нее, какое было у эмигрантов первой волны. Тогда выходцы из России предполагали, что просветят светом Православия западный мир, но получилось несколько иначе. Потомки эмигрантов — люди уже совершенно светские.

— А как Вы сами оказались здесь?

— Я — москвич, окончил Православный Свято-Тихоновский институт. Работал в ОВЦС, затем был рукоположен в сан священника и четыре года назад командирован сюда. До этого здесь служил сам Владыка Симон и русские священники, на время приезжавшие в Антверпен, в том числе один батюшка — ученый-физик, который служил здесь и работал внаучном институте в антверпенском университете.

Для меня было открытием узнать, что православные общины в Бельгии до недавнего времени жили в крайне стесненных условиях — нищие храмы, нищие приходы. Я не ожидал, что в Европе такое возможно. Но, думаю, что в настоящее время жаловаться нужно только на себя потому, что активность прихожан оставляет желать лучшего. Наша беда — неорганизованность и разобщенность.

— Расскажите, пожалуйста, о святынях храма.

— Одной из них является икона святителя Николая. Она находится у нас с 1999 года. Святитель Николай — очень почитаемый святой, люди часто приходили и молились перед его иконой. Она постоянно висела на одном из деревянных щитов, которыми у нас закрыты стены храма. Поскольку здание не принадлежит нам, то мы не можем здесь устраивать ничего постоянного. 16 июля 2006 года в обычный воскресный день, прихожане стояли возле этой иконы и вдруг заметили, что на ней выступили какие-то капельки. Сначала подумали, что кто-то просто разбрызгал лампадное масло, неаккуратно наливая его. Но в течении службы капельки стали множиться и покрыли лик святителя Николая, омофор и благословляющую десницу. От иконы начал исходить легкий благоуханный аромат. Все это происходило у нас на глазах, в храме было человек сто пятьдесят. Люди были ошеломлены. Никто из них раньше никогда не видел мироточения. Что интересно, капли были маслянистыми и прозрачными, как слезы и они довольно долго держались — несколько дней.

Мы не старались привлечь внимание к чуду и специально широко не оповещали об этом. Только через неделю, по благословению правящего архиерея владыки Симона, поместили на сайте епархии сообщение о том, что имел место факт мироточения. Но уже на следующий день после того, как все случилось, на русских форумах в интернете появились сообщения о чуде в антверпенском приходе. От мира ничего не осталось в течение недели, потому что сюда началось настоящее паломничество. К нам ехали со всей Бельгии, из Франции, из Голландии, Германии. Никакого стекла на иконе не было, мы закрыли ее только через год. Каждый, кто подходил, хотел хоть капельку взять себе и, в общем, все вытерли. Конечно, приходило очень много просто любопытствующих. Некоторые люди сразу начинали меня по-деловому спрашивать: где у вас тут трубки, как вы все это устроили?

Думаю, что такие явления бывают как раз для того, чтобы подчеркнуть наше недостоинство, чтобы мы вразумились, поняли, что нам веры не хватает. Раз нам такие явные чудеса даются, значит у нас веры мало.

Мироточение было однократным. Потом людям казалось, что еще какие-то капли видны — каждый раз, приходя в храм, они тщательно осматривали икону, но уже ничего не находили. Благоухание сохранялось довольно долго — еще полгода.

Теперь каждый четверг мы обязательно служим перед иконой молебен святителю Николаю. Икона уже отмечена чудесами. Одно произошло с семьей журналиста — корреспондента РИА-Новости в Бельгии. У них родилась девочка весом что-то около 600 грамм, самостоятельно не дышала. Врачи сказали, что шансов выжить у нее почти нет. Тогда родители, будучи совершенно нецерковными людьми, приехали сюда из Брюсселя ее отмаливать. Слава Богу, девочка выжила и сейчас здорова.

Есть еще одна святыня — икона Божией Матери. Ее обретение было для нас большим событием. Еще до открытия храма в 2000 году на его территории находился почтовый ящик, оставшийся в наследство от прежних хозяев. Им никто не пользовался, да и ключей не было. Однажды, было это на Успение, после литургии, пока шел молебен, к нам пришли двое наших мальчишек с сообщением, что играя на улице, задели ящик и услышали, как внутри что-то громыхает. Тогда ребята, как настоящие следопыты, извлекли из узкой щели ящика пыльную и поржавевшую железную коробочку из-под папирос, а в ней обнаружили небольшую эмалевую иконку Божией Матери. Тут же находился медальон с изображением православного храма. Поскольку все произошло в праздник Успения Божией Матери, то мы восприняли это как знамение, как благословение Царицы Небесной.

Позже мы узнали историю этой иконы. Оказывается, несколько лет назад владыка Симон передал одному местному ювелиру эту икону, которая была написана в Петербурге, чтобы из нее сделали панагию. Буквально через несколько дней ювелирную мастерскую ограбили. Воры унесли все, в том числе и икону, которую дал владыка. По неизвестным нам причинам икону решили вернуть и подбросили в храм. В почтовом ящике она пролежала года два, если не больше. Когда владыка вернулся из отпуска, то подтвердил, что икона та самая, но, добавил: «пусть она отныне остается у вас». Один мой знакомый — Игорь — по зову сердца всего за 2−3 дня изготовил для нее оклад и потом стал со всей семьей нашим активным прихожанином. А оба мальчика, нашедших икону, теперь служат у нас в алтаре. Все это произошло в 2005 году.

У нас также есть икона преподобного Серафима Саровского, которая попала к нам очень интересным образом, тоже в 2005 году. Наш замечательный бас — Аркадий, по профессии физик-теоретик, — родом из города Сарова. Как-то раз я при нем вслух сокрушался: русский храм, а иконы преподобного Серафима у нас нет. «Это моя вина», — отвечает он. Через некоторое время его брат, который живет в Сарове, решил пожертвовать нашему храму икону преподобного. Образ был ему подарен кем-то из батюшек в благодарность за благотворительную помощь, но он все время чувствовал, что эта икона не должна оставаться у него дома и предназначена для церкви и верующих. Образ этот был написан где-то в начале прошлого века, около 1903 года, когда произошла канонизация преподобного Серафима. От времени лик потемнел, истерся, пыль въелась в поры краски, с обратной стороны иконы пролегала глубокая трещина — и я взял ее домой, чтобы заклеить и привести в порядок. В это время у меня страшно болело горло. Чувствовал себя очень плохо, голос пропал. Был канун Рождества, и я с тревогой думал как же мне теперь служить? Когда я икону почистил, то не обратил внимания, что все болезненные симптомы у меня пропали. Лишь проснувшись утром, осознал, что болезнь действительно ушла. Я отношу это исцеление к благодатной помощи преподобного Серафима.

Спустя некоторое время, на Рождество прошлого года наш прихожани-саровчанин снова поехал домой и рассказал о нашей жизни настоятелю саровского Всехсвятского храма. Тот выслушал и говорит: «мы хотим передать приходу в Антверпене дар», и вынес ковчежец с частицей мощей преподобного Серафима. Конечно, этот дар был очень неожиданным, а главное что этот мощевик к нам попал в ночь с 14 на 15 января, когда празднуется память преподобного. Аркадий брал билет за месяц и, конечно, ничего подобного специально не планировал. По дороге в Москву он заехал в Дубну и, когда там узнали, что у него на руках такая святыня, к мощам началось настоящее паломничество. То же самое повторилось в аэропорту «Шереметьево» — к святыне приходили сотни людей. Когда он нам привез мощи, мы сразу решили по этому поводу совершить в день памяти преподобного Серафима литургию вне расписания.

— Вы упоминали о том, что прихожанами храма в Антверпене являются представители многих республик бывшего СССР, в том числе и грузины. Отразились ли на жизни прихода трагические события в Южной Осетии?

— Действительно, реальность такова, что храм Рождества Христова в Антверпене является общим местом молитвы для прихожан Московского и Грузинского Патриархатов. Кстати говоря, такое объединение верующих в приходах стран Европы встречается нередко. Среди прихожан у нас около десяти процентов грузин. Есть и южно-осетины, одна женщина даже родом из Цхинвали. Некоторые из этих людей во время военного противостояния потеряли родных. Их боль является нашей общей.

Слава Богу, у нас никакого раскола не возникло. В воскресенье 10 августа после начала конфликта, я — русский священник и грузинский священник Геннадий Катамашвили, вместе с которым мы служим в этом храме, совершили молебен о примирении враждующих, об умножении любви между нашими народами, о сохранении братства между нашими прихожанами. После этого отслужили панихиду по всем невинноубиенным в братоубийственном конфликте. Прихожане, которые присутствовали на Литургии, единодушно остались и молились на молебне и панихиде.