 |
| Фома | П. Тищенко | 29.09.2008 |
На сознание современного человека с подиума массовой культуры давит легенда о вечной молодости. Человек—значит молодой, красивый, здоровый. Болезнь, естественное изнашивание и старение организма, смерть тела—выносятся за скобки представления о человеке.
Павел Тищенко, врач-биохимик, доктор философских наук, заведующий сектором гуманитарных экспертиз и биоэтики Института философии РАН:
На сознание современного человека с подиума массовой культуры давит легенда о вечной молодости. Человек—значит молодой, красивый, здоровый. Болезнь, естественное изнашивание и старение организма, смерть тела—выносятся за скобки представления о человеке. Мы, глядя на себя в зеркало, волей-неволей сличаем себя с той «иконой», которая инсталлируется через СМИ и рекламу в наше сознание и, что более опасно, в подсознание. Несоответствие—а оно непременно обнаружится—может вызвать подавленность, недовольство собой, чувство неполноценности. А может вызвать и протестную реакцию, когда человек начнет подсчитывать калории, оставлять всю зарплату в салонах красоты.
Массовая культура заменяет подлинные, вечные ценности, уводит человека от главного. Мы часто отдаем все силы, чтобы соответствовать внешнему идеалу на телеэкране. Но с тем ли мы себя сравниваем?
Массовая культура закрывает от сознания сограждан огромный сущностный, бытийный пласт человечного в человеке. Растиражированная и отлакированная с помощью специальных компьютерных программ «красота», символизирующая состояние здоровья (или телесного благополучия) становится лишь внешней характеристикой. Но традиционной культуре свойственны совсем другие представления. Приведем пример христианского отношения между супругами. Несмотря на то, что женщина при деторождении зачастую теряет свою внешнюю красоту, чувства супругов друг ко другу не только не ослабевают, но даже крепнут. Есть красота старения, страдания и сострадания, образы которых невозможно себе представить на обложке глянцевого журнала.
Миф о здоровом и красивом теле—таким, как мы его себе сегодня представляем,—уходит корнями в эпоху Возрождения. Этот миф был в буквальном смысле сконструирован в работах анатомов и художников. Достаточно вспомнить Леонардо да Винчи, изобразившего молодое мужское атлетическое тело, вписанное в круг и квадрат. Видя перед собой невыразительную натуру далеких от совершенства человеческих тел, он, опираясь на пифагорейские математические пропорции, рассчитал и изобразил некоторый идеал, далекий и от реальной жизни, и от среднестатистических значений—то есть тех норм, которые рассчитывают с научной точки зрения. Аналогичным образом действовали анатомы эпохи Возрождения, прежде всего Андреас Везалий—родоначальник анатомии современного типа. Помещенные в его анатомическом атласе идеальные изображения молодых атлетических тел мужчин и женщин стали воплощением нормы и олицетворением здоровья для всей последу-ющей медицинской науки. Загляните в любой современный анатомический атлас и вы без труда узнаете возрожденческие типажи.
В начале эпохи Нового времени некоторые мыслители выдвигали идею о возможности построения Царства Божьего на земле, при этом все устремления человека переводились в плоскость земного существования. Две базовые ценности: свобода личности и вечная жизнь—подменялись соответственно политическими правами и свободами и культом молодости и красоты.
Этот миф, зародившийся на заре рыночных отношений, прижился: он выгоден и тоталитарным режимам (достаточно вспомнить советскую или германскую эстетику времен Второй мировой войны), и рынку—"душе" современного обездушенного мира. Пышно цветет индустрия красоты, атлетизма и здоровья. Все покупается, все продается. Красота и здоровье человека имеют рыночную стоимость, не случайно появилось выражение «инвестиции в себя».
Эта тенденция затронула и медицину. Под знаменем заботы о здоровье нации развиваются и активно внедряются биотехнологии—в частности, искусственное оплодотворение, искусственное вынашивание плода, выращивание стволовых клеток. Появились первые криокамеры, где в жидком азоте за существенную плату тело сохранится до лучших времен, когда будет найден способ его оживить.
Благие цели сохранения здоровья и жизни человека становятся ширмой, за которой мы не видим антропологической цены вопроса. То есть мы пока не совсем осознали, к каким изменениям в личности может привести желание и технологические возможности человека быть вечно молодым и вечно здоровым.
Рождение и смерть—самые таинственные моменты человеческого бытия, связанные для верующего человека непосредственно с волей Бога. Но и неверующий должен признать, что никаких знаний о том, что будет после смерти, у него нет. Поэтому утверждение, что эвтаназическое убийство избавляет от страдания, мягко говоря, ни на чем не основывается, и ответственным его не назовешь.
Но узаконивая эвтаназию или внедряя криоконсервирование* умершего тела, мы заявляем, по сути, что теперь сами распоряжаемся—умирать или жить дальше. Внедряя планирование семьи, искусственное оплодотворение, вкладывая деньги в разработку аппаратов искусственной матки, мы хотим сказать, что властны над зарождением жизни. Выращивая стволовые клетки, меняя пол, мы утверждаем: человеческое тело—это конструкт, который можно «переформатировать», разобрать и собрать. Морально оправдывает все эти инновации идеал здоровья, вечной молодости и красоты. Так человек вытесняет из своей жизни Бога. Вытесняет из нее все те ценности, которые выше простого благополучного существования.
Я не призываю впадать в крайность и возвращаться «назад на пальмы», но мы должны очень трезво и взвешенно подходить к развитию и применению биотехнологий. Любое открытие может стать оружием, а может работать на благо. Вопрос о том, что для человека является благом,—медицинское профессиональное сообщество, социум, Церковь и власть должны решать сообща, а не отдавать на откуп узкой группе, которая преследует коммерческие интересы.
Только после возвращения в жизнь общества и каждого человека нравственных ценностей, не побоюсь сказать, высоких идеалов, мы можем говорить об оздоровлении. То есть человек только тогда начнет заботиться о здоровье, когда у него появится четкая, достойная цель.
