 |
| Завтра | Александр Проханов | 26.09.2008 |
Урал — великий, таинственный, подземный, самоцветный. Источник русских побед. Плаха царей. Родина демонических сил. Уральский кузнечный молот кует судьбу Империи. В Урал ударяют стенобитные машины враждебного Запада. Урал откликается «громом огня» и «блеском стали», вбивая в Европу клинья танковых армий. На Урале русская история сжимается в тугие жгуты, вспыхивает ослепительным светом. Понять Урал — значит, понять сокровенные тайны великой русской страны, где каждая равнина, хребет, океанский берег несут божественный смысл, являют собой часть священной географии Родины. Геополитики называют Урал становым хребтом Евразии, «хартландом», земной сердцевиной, которой и является Россия. Каменная крепь от Полюса до азиатских пустынь, на которой, поскрипывая, висят два материка. Гигантский складень, раскинувший створки от Китая до Германии. Фантастическая, зримая из Космоса бабочка с зелеными и голубыми крыльями. «Уральская идея» умонепостижима, переливается, ускользает от прямых определений. Видна по-своему из недр каждой религии, каждой культуры, из которых складывается симфония Государства Российского.
На юге Урала — Аркаим. Божественная территория, где земля соединяется с небом, ночные небеса трепещут от загадочного сияния, словно в световоде струятся космические силы, падают на землю таинственные семена, прорастая царствами, творениями сказителей и поэтов, культами жрецов и пророков. Аркаим — бутон, из которого распустился цветок европейской цивилизации. Матка, родившая Европу. Стойбище, откуда пустилось в странствие великое арийское племя.
На севере Урала — Верхотурье. Седое дерево ветхих домов, из которых белоснежные, волшебно прекрасные храмы уральского барокко тянут к небу золотые кресты. Намоленное место русских праведников, отважных воителей, «очарованных странников», родившихся на берегах Ильменя, а усопших на Аляске и в Калифорнии. «Верхотурские старцы» — ревнители Святой Руси, окропившие уральские кручи кропилом Преподобного Сергия.
Верхотурье и Аркаим — две лучистые нити, на которых тяжкий Урал подвешен к небесам.
Уральский сказочник Бажов открыл нам подземное царство с сокровенными духами камней, языческими богами самоцветов и руд, колдовской красотой запретного творчества, которому предается русская душа, одним оком созерцающая Царя Небесного, а другим — волшебную Царицу Подземелья. Не то ли запретное творчество сотворило деревянных пермских идолов, набросив им на плечи христовы ризы и богородичные покровы?
Никита Демидов — ревнитель «первой, петровской» модернизации России. Владелец уральских рудников и невьянских железоделательных заводов, он использовал в металлургии и горном деле труд крепостных крестьян, заковывал их в кандалы, создав прообраз Ураллага. Одновременно посылал детей в Европу, где они постигали науки и технологии, изучали машины и тайны литья, осваивали астрономию и ботанику. Он добывал в Европе драгоценные знания, с их помощью, руками подневольных рабочих, строил русские пушки, которые крушили стены Нарвы, отливал якоря для русских фрегатов, которые бороздили воды Балтики. Это был первый «мобилизационный проект» России, повторенный с размахом во время «второй, сталинской» модернизации. Проект, к которому присматривается сегодня Россия, готовясь к своей «третьей» модернизации.
Почему на Урале, а не в ином месте, казнили последнего Царя? Его могли расстрелять прямо в Царском Селе, где августейшая семья была взята под стражу предателями-генералами. Могли задушить в поезде по дороге в Сибирь. Могли спустить в Иртыш во время Тобольской ссылки. Могли прикончить на выезде из Тобольска. Нет, его возили по всей России, словно выбирали место для казни. Выбрали Урал, подвал Ипатьевского дома, где под лязг револьверов завершилась империя Романовых. Урал, носитель инфернальных сил русской истории, унес под землю, в рудную штольню изрубленные, сожженные тела царских мучеников. Ганина яма — таинственное и жуткое место, где заросшая дерном щель ведет в преисподнюю. Лилии, цветы небесного рая, посаженные монахами по склонам ямы, — есть стремление преодолеть страшную гравитацию ада. Там чувствуешь борение света и тьмы, святости и злодейства. Чувствуешь «уральскую идею» как схватку космических сил.
Урал — воплощение сталинской модернизации России. Нигде нет такого скопления великих заводов и лабораторий, научно-исследовательских институтов и университетов. Космическое производство. Ядерные центры и атомные станции. Ракетные и танковые заводы. Все виды металлургии. Оптика и лазеры. Города, открытые и зарытые, — средоточие невиданных трудовых дерзаний, итогом которых стали армады танков, перемоловших фашизм, ракетно-ядерный щит, заслонивший Советский Союз от беспощадной мощи Америки. Эта «сталинская модернизация» стала возможной на костях последнего Императора? «Красная империя» Сталина требовала для своего возникновения казни в Ипатьевском доме? Или связь того и другого не поддается линейному исчислению, сложнее причинно-следственной зависимости? Царь-Святомученик, последний монархист романовской империи, передал имперское знамя Красному монарху Иосифу, и тот водрузил это знамя на немецком рейхстаге, завершив русско-германскую войну 14-го года?
Демонизм Урала обнаружил себя в явлении Ельцина. Из уральских подземелий и штолен, из Медной Горы явился Горыныч Ельцин. Он разрушил Ипатьевский дом, еще раз символически расстреляв царя Николая, — вторично уничтожил империю Романовых. А потом разрушил «красную империю» Сталина. Дважды Урал переламывал с хрустом позвоночник русской истории, открывая в ней «черные дыры», зияющие Ганины ямы. И вновь мистические силы русской истории, незримые ангелы русской государственности высаживали на обугленных, изъеденных кислотой склонах штольни белые лилии воскрешения.
Урал, как и вся Россия, после страшного удара начинает оживать. Все громче рокочут моторы. Льется сталь из мартенов. Воскресают КБ и заводы. Екатеринбург, уральская столица, тянет ввысь небоскребы, золотится соборами, шумит молодёжными слётами, кичится международными форумами.
Я посетил Урал, налюбовавшись всласть конвейером с современными танками. В ракетной дивизии «Тополей» стоял перед гигантской ракетой, чьи дремлющие мысли и вещие сны были о Вашингтоне. Смотрел в серебряные небеса Верхотурья — когда-то в городке отбывали ссылку мои тетушки, святые русские женщины. В «Храме на крови» поцеловал Божью Матерь, Троеручицу, — икону, бывшую с царицей до последних смертных минут. В церкви, построенной рядом с танковым заводом в Тагиле, увидел дивную фреску, нарушающую сложившийся церковный канон. Горящий рейхстаг. В черном окопе убитые фашисты. Советские солдаты в касках и плащ-палатках ощетинились штыками. Из-за холмов вылетают танки Т-34, штурмуют твердыню немцев. Над ними несутся ангелы, духи Русской Победы, мистические силы Русского Воскресения. Как будто оттолкнулись заостренными телами от уральской горы, мчатся вслед танкам, несут на крыльях Благую Весть.
