 |
| Русский вестник | Владимир Юдин | 12.09.2008 |
Михаил Осипович Меньшиков (1859−1918) — личность глубоко русская, мужественная и трагическая. Его кипучая журналистская деятельность пришлась на последнее десятилетие XIX века и бурную революционную пору века XX, жертвой которой он стал в 1918 году: его расстреляли без суда и следствия чекисты на глазах супруги и малолетних детей. Личность выдающегося журналиста-патриота трагедийна не только смертью, но и, по выражению писателя В. Распутина, «самой жизнью, удивительно энергичной, плодотворной (редкая неделя обходилась без трёх-четырёх больших статей), имевшей огромную популярность, чрезвычайно разносторонней и образованной, столь же политической, как и духовной, столь же громогласной, как и тихой, тонкой, нежной, умеющей прикоснуться к душе и извлечь из неё звуки редкой искренности».
М.О. Меньшиков родился 25 сентября 1859 года в городе Новоржеве Псковской губернии. Отец происходил из семьи священника, мать — из дворян. В 1873 году, окончив Опочецкое уездное училище, он поступает в Кронштадское морское техническое училище, после окончания которого становится флотским офицером-штурманом. На его офицерскую долю выпало участвовать в нескольких дальних морских походах, писательским плодом которых явилась вышедшая в 1884 году первая книга очерков «По портам Европы». Тогда же как военно-морской гидрограф составляет несколько гидрографическо-штурманских сочинений: «Руководство к чтению морских карт, русских и иностранных» (СПб, 1891) и «Лоция Абосских и восточной части Аландских шхер» (СПб, 1892).
Параллельно со службой на флоте М.О. Меньшиков начинает сотрудничать в «Неделе» (с середины 1880-х годов), где вскоре становится ведущим сотрудником. Поверив окончательно в свой писательский дар, он подает в 1892 году в отставку в чине штабс-капитана и всецело посвящает себя публицистике. Будучи в то время под исключительным влиянием нравственно-очистительных идей Л. Толстого, М. Меньшиков выступает как журналист морализаторского направления. После прекращения издания «Недели» А.С. Суворин приглашает молодого талантливого публициста к сотрудничеству в своей газете «Новое время». Здесь мастерство Меньшикова раскрылось с большой цельностью и остротой в его «Письмах к ближним», печатавшихся под этим общим названием вплоть до закрытия газеты в 1917 году.
Февральская революция 1917 года закрыла газету «Новое время» и оставила М. Меньшикова без любимого дела. Октябрь же не дал ему прожить и года под своей властью. Космополитическая, русоненавистническая власть не простила ему ничего из его творческой деятельности — ни искреннего национализма, т. е. русского патриотизма, ни талантливой публицистики, направленной на укрепление российской государственности, ни разоблачительных обличений неправды и «революционного» изуверства… М.О. Меньшиков был арестован на Валдае. 20 сентября 1918 года расстрелян за свои статьи. Но, известно, идеи бессмертны и не теряют своей мобилизующей силы после смерти своих носителей. Осталась великая публицистика М. Меньшикова, девизом которой можно поставить такие его слова: «Не раз великая Империя наша приближалась к краю гибели, но спасало её не богатство, которого не было, не вооружение, которым мы всегда хромали, а железное мужество ее сынов, не щадивших ни сил, ни жизни, лишь бы жила Россия». Было бы ошибкой утверждать, что Меньшиков идеализировал монархическую эпоху в истории Отечества, однако его представления о ней убеждают: не было никакой нужды в революционно-кровавых потрясениях. Слова крупнейшего реформатора России П.А. Столыпина о ненужности и опасности великих потрясений, но необходимости великой и процветающей России были путеводными для журналиста-патриота. Меньшиков указывает на одну из ключевых причин трагедийной судьбы России в ХХ столетии — утрату православной веры, этого станового хребта государственного организма. Еще задолго до все сметавшей революционной бури, в 1902 г., он писал: «Вера в Бога есть уверенность в высшем благе. Потеря этой веры есть величайшее из несчастий, какое может постигнуть народ. Уже одно колебание ведет к несчастью, тотчас возвращает нас в объятия безнадежного язычества, в царство зла».
Следует подчеркнуть особо, что к Меньшикову неприложимы часто адресованные ему при жизни категории «шовинизма», «национализма» и т. п. Его публикации неопровержимо доказывают, с каким уважением он относился к другим народам, иным культурам и цивилизациям. Но предметом особой гордости была для него своя, русская духовность. «У иноплеменных иная гордость: у греков — красота, у римлян — сила, у германцев — знание. У нас поэзия расы вылилась в святость, в какое-то сложное состояние, где есть красота, но красота чувств, где есть и сила, но сила подвига, где есть и знание, но знание, похожее на провидение, на мудрость пророков и боговидцев. У нас не выработалось роскошной культуры, но лишь потому, что интеллигенция наша — наполовину инородческая — изменила народу, отказалась доделать, дочеканить до совершенства народное сознание, народное творчество. А сам народ дал могучее своеобразие духа, дал черту особой цивилизации, отличной от западных. Он дал нечто трудно объяснимое, но понятное русскому чувству, что звучит в словах: «Святая Русь». У великого русского поэта Василия Жуковского читаем: «В выражении Святая Русь — отзывается вся наша особенная история; это имя Россия ведет от Крещатика; но свое глубокое значение оно приобрело со времен раздробления на уделы, когда над разными подчиненными князьями был один главный, великий, когда при великом княжестве было множество малых, от него зависимых, и когда это все соединялось в одно, не в Россию, а в Русь, то есть не в государство, а в семейство, где у всех была одна отчизна, одна вера, один язык, одинаковые воспоминания и предания; вот отчего и в самых кровавых междоусобицах, когда еще не было России, когда удельные князья беспрестанно дрались между собою за её области, для всех была одна, живая, нераздельная Святая Русь, (…) Другое слово нашего народа: Русский Бог — имеет такое же глубокое, историческое значение. Подобные слова не случайно входят в употребление, они суть памятники, итоги вековой жизни народа. Слово Русский Бог выражает не одну веру в Бога, но еще какое-то особенное народное предание о Боге, давнишнем сподвижнике Руси… Смешно сказать: Английский, Французский, Немецкий Бог; но при слове Русский Бог — душа благоговеет: это Бог нашей народной жизни, в котором для нас олицетворяется вера в Бога души нашей…»
Журналистское наследие М.О. Меньшикова — богатейший клад для всех, кто любит Россию, её прошлое и настоящее, у кого болит душа за её будущее. Почему же Меньшиков был вычеркнут из памяти потомков? Прежде всего потому, что ему давно, прочно и надолго прилепили ярлык «черносотенца», т. е. «националиста», намеренно исказив его православно-христианские, державно-патриотические пристрастия. За последнее время мы воскресили в своей духовной памяти немало ярких, значительных имен русской национальной культуры — от Ивана Киреевского до Павла Флоренского. Но если спросить нынешних «образованцев» (выражение А.И. Солженицына), что они знают о Михаиле Осиповиче Меньшикове, ведомы ли им это имя, его труды, то даже персоны с учеными степенями, уверяю вас, затруднятся с ответом.
«Простой» журналист и журналист-мыслитель, аналитик — два существенно различных понятия. Это знает каждый, кто имеет дело с бумагой и пером. Меньшиков мыслил удивительно ясно, писал всем доступным языком, вместе с тем глубоко проникая в суть поднимаемых проблем. Кроме этого, по свидетельству современников, он отличался завидной энергией, которой воздействовал на окружающих. Его душа источала волшебно-восхитительный, притягательный магнетизм. Высокий профессионализм демонстрируют его знаменитые «Письма к ближним», воссоздающие многообразную панораму жизни России начала ХХ века. В «Письмах» содержатся предостережения от соблазнов революционной ломки веками сложившихся национальных, культурных, духовных традиций, напоминание о недопустимости разрывов нашей истории, национального самоунижения, слепого и бездумного копирования пресловутого «западного образа жизни», чем была тотально заражена российская либеральная интеллигенция. Трудно переоценить актуальность этих мудрых предостережений в наше время. Еще совсем недавно были популярны демагогические формулы вроде: «Мы — родом из Октября», «Мы — дети ХХ съезда» и т. д. Словно и не было вовсе многовековой России, не было нашей великой духовности. В конъюнктурных «учебниках» нам усиленно навязывают представления о своей национально-государственной изоляции, об эволюции в виде неких прерывистых, запутанных зигзагов, уходящего в глубину веков пещерного мракобесия, зияющих провалов и белых пятен. «А это, — заметил выдающийся философ и публицист нашего времени Вадим Кожинов, — приводит к тяжелейшим последствиям. В частности, когда произошло глубочайшее разочарование в результатах революции и социализма, у многих создалось впечатление, что их страна („эта страна“!) не имеет права на существование, что она — ненормальная, нецивилизованная и т. д. Подобное настроение вело к слепому поклонению Западу».
Публицистическое наследие М.О. Меньшикова — богатейший клад мудрости русского патриота, бесконечно преданного Отчей земле. Отсюда его откровенно скептическое отношение к либерально-западническим сентенциям, в которых сокрыты ненависть к России, лицемерная проповедь пресловутых «демократических ценностей». Журналист-мыслитель ясно и доходчиво объясняет сущность демократии в её исторической эволюции, начиная с Древней Греции. «Кто были варвары, разрушившие древний мир? Я думаю, это были не внешние варвары, а внутренние, вроде тех, которых теперь в Европе сколько угодно. Мне кажется, разрушителями явились не скифы и не германцы, а гораздо раньше их — господа демократы. Так как в эти дни, по случаю дополнительных выборов в Государственную думу, снова по всей России закипели споры о демократии, то нелишне было бы многим государственным людям заглянуть в учебник и поточнее справиться, чем была демократия в её классическую эпоху, чем она была в её отечестве», под небом голубым «родных богов?»
Замечу, что Меньшиков рассуждает о демократии в России 1909 года, подточившей, как гнилостный червь, и в конце концов свалившей некогда могучее древо российской монархии, но как разительно точны его оценки применительно к нынешним адептам пресловутых «общечеловеческих демократических ценностей"… Углубляясь в колыбель демократии в Древней Греции, публицист размышляет: «Провозглашен был, как и в наше время, принцип, что решение принадлежит большинству. Что же вышло? Очень скоро обнаружилось то самое, что мы видим в современной Европе, именно, что демократия по самой природе своей неполитична, (…) Чернь, даже захватившая власть, быстро оказывается внизу: она непременно выдвигает, и притом сама, неких вождей, которых считает лучше себя, то есть аристократов. Завязывается игра в лучшие. Чтобы понравиться черни, нужно сделаться ей приятным. Как? Очень просто. Нужно подкупить её. И вот еще 24 столетия назад всюду, где поднималась демократия, устанавливался грабеж государства.
Народные вожди сорили средства, чтобы выдвинуться, а затем довольно цинично делились казной с народом. Даже благородный Перикл вынужден был подкупать народ. В течение всего лишь нескольких десятилетий развилась грубая демагогия. Несчастные люди, чтобы захватить власть, бесконечно льстили народу. Они обещали несбыточные реформы и удерживались на теплых местах лишь подачками черни. (…) Самое судопроизводство демократическое было ужасно. В невероятной степени развился подкуп присяжных. Тогда именно и выдвинулись софисты, горланы, адвокаты дурного тона, и тогда суд сделался в их руках слепым орудием партийной борьбы. Смерть Сократа — одна из бесчисленного ряда «судебных ошибок» — показывает, какова была несправедливость демократического суда. (…) Немудрено, что лучшие люди Греции, познакомившись на деле с тем, что такое демократия, кончили глубоким презрением к ней. Фукидид называет демократический строй «явным безумием, с которым рассудительным людям не стоит тратить двух слов». Сократ смеялся над нелепостью распределять государственные должности по жребию, в то время как никто не захочет взять по жребию кормщика, архитектора или музыканта. Величайший из греков — Платон держался совершенно в стороне от политической жизни. Он думал, что при демократическом устройстве общества полезная политическая деятельность невозможна. Того же мнения держался Эпикур и пр. Демократия внесла с собою в общество междоусобную войну. Что такое была афинская демократия, это хорошо видно из того, что она, подобно нашим думцам, установила себе казенное жалованье. (…) Отчего пала Греция, эта неприступная цитадель среди морей и гор? Отчего пали русская Греция, Боспорское царство, находившееся почти в тех же условиях? Каким образом случилось, что целые столетия те же народы умели отбивать варваров, а тут вдруг разучились это делать? Всё это объясняется чрезвычайно просто. Вместо органического, веками слагавшегося строя, где лучшие люди были приставлены к самой высокой и тонкой общественной работе, к последней подпустили «всех». «Все» сделали с обществом то же, что «все» делают, например, с карманными часами, когда «сами» начинают исправлять их кто как умеет: иголкой, шпилькой, спичкой и т. д." («Что такое демократия?» — Десятина, 1999 г., N 19).
В контексте этих исторических, клеймящих «демократию» высказываний обвинительным приговором звучат слова Альфреда Нобеля: «Демократия — это власть подонков"…
…Читать, изучать, осмыслять, цитировать, проецировать на наше время труды М. О. Меньшикова, поверьте, хочется бесконечно. Комментарии тут, как говорится, излишни.
