 |
| Фома | Анна Ершова | 03.09.2008 |
Мне непонятна такая вещь: как песчинка может перевесить булыжник? Вся жизнь сейчас и в России, и в Европе — уклад, общественное мнение, финансовая ситуация, — настраивает на маленькую семью, если вообще таковую. Многодетные загадочны, как инопланетяне и редки, как мамонты. Но стоит появиться в «Фоме» статье о счастье многодетной семьи, как она вызывает бурю негодования, недоумения, тревоги и призывов такие статьи отменить. Обвиняют в агитации, профанации, безответственности, натянутости и подтасовке фактов.
Почему так задевает статья или интервью? Почему читателям мерещится упрек? Безответственные родители бедных детей, как они посмели упрекать малодетных!
Почему мы можем порадоваться за выигравшего миллион, занявшего первое место на соревнованиях, успешно ведущего бизнес, а многодетным хочется поставить подножку? Почему они вызывают негодование? Прозвучал даже призыв вообще не затрагивать эту тему ввиду заведомой невозможности всем прийти к единому мнению. Мол, все мы люди взрослые, и каждый все равно останется при своем. Так что нечего и обсуждать.
Когда впервые появилась страшная болезнь СПИД, о ней кричали на каждом шагу, по телевизору без конца крутили ролики, предупреждающие о способах передачи вируса и призывающие к осторожности. Потом к СПИДу привыкли, и все решили, что все и так понятно, и прекратили напоминать о заболевании. Небольшого перерыва было достаточно, чтобы выросло поколение людей, имеющих о болезни самые смутные представления. И в результате в Америке и в Европе был чудовищный скачок заболевания среди молодежи. Пока взрослые молчали, «вылупились» новые птенцы, не подозревающие об опасности.
Каждый день подрастают девочки, ищущие жизненных ориентиров, впитывающие все, о чем говорят вокруг. Много ли у них шансов услышать, увидеть, почитать о счастливых родителях, о больших семьях? Почему не дать им шанс? Есть большая вероятность, что интервью затрется в памяти, забудется за другими мощными впечатлениями, за ежедневно рисуемым в СМИ образом красивой и «свободной» женщины, — но почему не дать им возможность заглянуть в глаза многодетной мамы, если в ближайшем окружении такой мамы нет?
Если сидеть с калькулятором и умножать шесть тысяч — лечение одного зуба — на возможное количество детей, помноженное на тридцать два — не только всякая охота на продолжение рода пропадет, а вообще впору живым в гроб ложиться. Если представить, что ребенку дорогое питание потребуется, да еще он окажется бестолковым, и надо будет репетиторов нанимать, да музыка, да английский, да на море свозить, да мобильник потребует дорогой, да компьютер, да на выпускной нарядить не хуже, чем остальные. Гарантии где? А если мужа с работы уволят? А если заболеем?
«А если Вы не живете — то Вам и не умирать».
Ну хорошо, кого-то страшная цифра в калькуляторе отпугнула и человек не решился иметь много детей. Но почему мама семерых из Урюпинска не дает ему покоя? Почему он считает своей обязанностью заподозрить ее в эгоизме, бездумности, а редакцию, напечатавшую материал, обвинить в агитации неправильного образа жизни?
Читатели, оставляющие возмущенные комментарии, призывают к тщательному и вдумчивому планированию семьи. Если бы призывали люди неверующие — тут еще я понимаю. Но откуда такая убежденность в своей правоте у православных? Неужели у православного человека может быть такое бесстрашное отношение к этой деликатной теме? Люди цитируют социальную концепцию РПЦ по данной теме. Но ведь одно дело — снисхождение к немощи человеческой, к обстоятельствам жизни, к слабому здоровью, и другое дело — возведение послабления в норму, а еще и призыв к этому как к единственно правильному образу жизни! Как будто все только в наших руках, как будто нет ни Промысла Божия над нами, ни помощи, как будто можем росту себе прибавить хоть на один локоть!
О тяжелых обстоятельствах я знаю не понаслышке. Две моих подруги перенесли тяжелую форму рака и родили после этого двоих детей. Но первые годы после выздоровления забеременеть для них было бы почти равнозначно смерти. Друзья живут в стесненных условиях, и помощи ждать неоткуда. У других знакомых больной ребенок, а у родственников плохие семейные отношения. Я согласна, что многодетность — не для всех, не все могут это принять, вместить. Но когда людей обвиняют в безответственности и жестокости по отношению к детям, которые не просили их рожать. А мы просили нас рожать? Мы жалеем, что родились? Мы-то уникальные творения в количестве одного экземпляра, нас не могло не быть, а вот семикратность Петровых настораживает. Семикратность — явный перебор.
Не все, вступившие на этот путь, готовы к этому, не все преуспевают. Есть родители, падающие под непосильной ношей. Есть явно переоценившие свои силы. Но почему на них смотрят с затаенной надеждой, что не справятся? Почему ликуют при их поражении, хотя бы и временном? Почему возмущаются, что десять детей дворника-таждика едят гусениц во дворе, но спокойно переступают через них по дороге на вечеринку?
Если рассчитывать только на свои силы — тогда и без детей жить страшно. И замуж страшно. Все дорожает, на работе сокращения, в метро бомба, в садике отравили детей, учителя берут взятки, а маньяка до сих пор не поймали.
Но в разгар перестройки, когда люди не решались рожать и ругали всех и вся, нам довелось испытать на себе и Промысл, и чудо, и заботу — оттуда, с Неба, когда мои сорокалетние родители узнали, что ожидают малыша. Третьего. Мне было пятнадцать лет. Папа решительно изменил свою жизнь, шагнул в неизвестность — и был поддержан. Маму пугали рождением урода, ухудшением без того неважного здоровья, преждевременной смертью, загубленным покоем и отравлением жизни старших детей, то есть моей и брата. А я захлебнулась от счастья и относилась к братику скорее как к сыну. Всю жизнь мы не доживали до зарплаты, экономили, а тут на нас посыпалось, как из рога изобилия. Пособие на ребенка нам платили не из собеса, а прямо Сверху.
Кстати, интересный факт. Одна из бабушек очень поддержала тогда маму, сказала: роди, поможем. И брат, не зная об этом, был необыкновенно нежен к бабушке. И до сих пор у него, восемнадцатилетнего модного парня, выступают слезы на глазах при ее упоминании.
Может, мне повезло, но почти все мои друзья и многие знакомые — многодетные родители. Их дети «пригляжены», хорошо учатся и занимают призовые места по плаванию, поют, играют на пианино. Они для меня — как маячок. Как сказала одна чудесная мама с потрясающим чувством юмора: «На вопрос: „Кто Ваш муж?“ я отвечаю: „Религиозный фанатик“. И все вопросы сразу отпадают».
