 |
| Радонеж | Наталья Ларина | 30.12.2005 |
Трудно нам, воспитанным на острых приправах современных ритмов, понять этот ненынешний мир, эту непосильную тоску, расплескавшуюся в песне. Я как-то слушала по радио народный хор большого северного села. Может быть, песни и отличались друг от друга, но уловить разницу между первой и второй, второй и третьей — я не могла. А голоса? Какие-то резкие, гортанные крики-плачи, сопровождаемые бесконечными «эй» да «ой». Прав, очевидно, Пушкин: «От ямщика до первого поэта мы все поём уныло: грустный вой — примета русская…» Интересно, плачут ли другие народы, кроме нашего, от песен?
Я много поездила по России, бывала и на Севере, и в центральных областях, и в Сибири. Нужно было наслушаться речитативов местного говора с его замысловатыми плутаниями звука, нужно было насмотреться на деревенские избы, вчитаться в полустёршиеся буквицы старинной книги, отведать пропахшие русской печью сдобные пироги с капустой и картошкой, надо было сходить с какой-нибудь бабкой по грибы-ягоды, выпытать у неё воспоминания о свадьбах, сезонных праздниках, хороводах…. Здесь они, древние истоки песен. Корнями своими они вросли в землю, а головой упираются в стылое небо. Это природа — колыбель старой песни.
Вокруг расстилались необъятные леса, мшистые, болотистые равнины, а предки наши, запевая песню, отрывались духом от этой земли, от этих изб и полей, уносились в сказочную даль, где «ковыль-трава колышется», где зреет «розан мой, розан, виноград зелёный», где «по морю синему по Хвалынскому» плывёт прекрасная «лебядь со лебедятами». Здесь, в окружении болот и лесов, крестьянин никогда не видел этих чудес. Но воображение не остановишь! Оно рисовало ему древний град Киев с крутобокими теремами, богатырей, что скачут по полю бранному с тяжкими палицами в руках, сады райские, ухоженные, где гуляют красны девицы….
Писатель-этнограф 19 века Сергей Максимов рассказывал, что некоторые местности на Ярославщине, например, славились как своеобразные песенные академии. Здесь новаки учились искусству песни, пополняли свой репертуар. Чтобы исполнить истинно прекрасное творение, мало иметь голос и музыкальные навыки. Главное для песни — душа: душа долгая, широкая и мудрая, а иногда и наивная, как сама песня. «Коли душа короткая, — говорили знатоки, — досельной песни не спеть». (Старинные песни назывались тогда «досельными», «тяжёлыми», «долгоголосыми»).
«Я пою, а в нутре как бы не то делается, _ рассказывал Максимову один из народных певцов-профессионалов, — словно дух какой ходит по нутру-то моему. Одни слова пропою, а перед духом-то моим новые встают и как-то тянут вперёд, и как-то дрожь во мне во всём делается. Лют я петь, лют тогда бываю: запою — и по-другому заживу, и ничего больше не чую"….
Вот такие воспоминания нахлынули на меня, когда я слушала песни в исполнении хорового коллектива духовенства Ярославской епархии, и было это на Куликовом поле. Пятый год подряд проходит здесь Межрегиональный фестиваль авторской песни, который в этом году был приурочен ко Дню памяти святого благоверного князя Дмитрия Донского. Главным организатором фестиваля был Государственный веонно-исторический и природный музей-заповедник «Куликово поле». У подножия храма Рождества Богородицы раскинулся огромный палаточный лагерь — пять тысяч человек съехалось сюда.
Надо сказать, что выступление ансамбля духовенства было самой большой неожиданностью для публики. Первая реакция — смущение: да пристойно ли батюшкам петь вместе с попсовыми гитаристами. Но когда они запели «Журавлей», «Встань за веру, русская земля!», старинную казацкую песню «Когда мы были на войне"…пятитысячное поле поднялось в едином порыве и скандировало «Батюшки, браво, пойте ещё и ещё». Три дня выходил на сцену хор ярославского духовенства, смущённо кланяясь. В финале же в исполнении отца Георгия грянуло мощное «Благоденственное и мирное житие…». Представьте себе, под огромным небесным куполом, усеянным бесчисленными звёздами, несётся «Многая лета», подхваченная взволнованным народом. Такое уж точно никогда не забудется. Вот уж точно в народе говорят: «Если душа короткая — досельной песни не спеть».
Естественно, что после торжества мне захотелось поподробнее узнать о таком необыкновенном ансамбле. Пять священнослужителей любили петь за трапезой, во время праздников. Постепенно их стали приглашать на различные епархиальные мероприятия, на Рождественские и Пасхальные концерты и даже на городские конференции. И вот однажды владыка Кирилл, архиепископ Ярославский и Ростовский благословил создать ансамбль духовенства Ярославской епархии. И такой популярностью он стал пользоваться у народа, что всё чаще и чаще им приходилось слышать: «Батюшки, а где можно купить кассеты с вашими песнями». Ну что ж, владыка Кирилл благословил записать диск. Поначалу новоиспечённые артисты оробели, мол, одно дело петь в родной трапезной, и совсем другое — в студии звукозаписи. Но послушание выполнять надо. Первый диск вышел не очень удачным, огорчил он: много ляпов, кто-то не дотянул, кто-то перетянул, да и выразительности маловато. Даже тираж не стали делать. А потом всё пошло как по маслу. Записали второй диск-альбом, посвящённый 6О-летию Победы в Великой Отечественной войне. Целый месяц на него ухлопали. И вот, наконец, в канун Дня Победы состоялась презентация альбома, который назвали «А годы летят». Тираж его разошёлся среди ярославцев быстро.
Ну, а теперь пришло время рассказать о тех, кто поёт в ансамбле. Конечно же, самая колоритная фигура — это протодиакон Георгий Лаврентьев, человек, что называется, солидный, целых 14О килограммов весит. Голос у него — настоящее профундо, такой и в опере не часто встретишь. Глубокий, густой бас, которому впору партия хана Кончака или Ивана Сусанина.
-Голос привёл меня в Церковь, — рассказывает он, -Ещё в школе я увлекался гитарой, аккорды разучивал в подъездах Поэтому, когда пришло время идти в армию, попал сразу же в ансамбль песни и пляски. Ну и объездил я за два года службы весь Северный округ. После службы устроился на завод топливной аппаратуры. Но и там без музыки не мог: организовал свой ансамбль и стали мы с ребятами шабашить в ресторане. Да не только. Поездил по России, побывал в Германии, Италии, Америке. Несколько лет ушло на это, пока ясно понял, что это всё-таки не то, чему я хотел бы посвятить всю жизнь. Однажды мой приятель привёл меня в Крестобогородскую церковь. Боже мой, да вот же он, совсем другой мир, где мне сразу же было спокойно и притягательно. Потом уже сам пришёл сюда ещё раз, другой, третий. Узнав о моих способностях, предложили мне петь на клиросе. Я конечно согласился, но поначалу пел как бы формально. И только года через два стал понимать, что я пою, зачем и почему, короче говоря, освоил азы службы. А тут дьякона призвали в армию, ну меня на его место и взяли.
На фоне мощного отца Георгия диакон Димитрий Поляков смотрится совсем, совсем тоненьким, ну прямо по Чехову, помните, его рассказ «Толстый и тонкий»? Отец Димитрий — натура художественная, он сам пишет стихи и музыку и замечательно читает. У него и матушка такая же музыкальная, поёт в областной филармонии.
Как и Димитрий Поляков протоиерей Андрей и протодиакон Николай Мальцевы тоже из священнеческой семьи. Отец Андрей вспоминает:
-Я помню времена, когда милиция не пускала детей в церковь. Протоиерей Игорь, наш отец, укладывал младшего Николая в хозяйственную сумку и так проносил в храм… Это было, кажется, в году 78-ом. А мы, которые постарше, тоже с трудом пролезали сквозь заслон, говорили, что мы, дескать, певчие в церковном хоре, пропустите, дяденьки!.. Ну, а петь я начал под руководством бабушки Марии, что называется, с младых -младых лет. Бабушка у нас была музыкально образованная, с хорошим голосом. У неё хранились тетрадки со старинными песнопениями на четыре голоса. Вот по этим тетрадкам — они до сих пор хранятся в семье, жёлтенькие, полувыцветшие, — я и постигал начальную музыкальную грамоту. Да и не только я — все наши хористы, в той или иной мере, прошли подобную школу.
На особо ответственные концерты на помощь из Углича приезжает протоиерей Иоанн Гощук. И единственный, кто пока выбивается из коллектива, так это Алексей Попов. Фамилия-то у него поповская, но он человек светский, работает в фирме, солист архиерейской капеллы. Владыка Кирилл подумывает, не сделать ли его иподиаконом, чтобы не выбивался из коллектива.
-А как люди воспринимают ваше пение? — спросила я ансамблистов.
-По-разному. В зависимости от возраста, воспитания и личного вкуса, — ответил отец Андрей.- Но большинство слушает внимательно, иной раз подпевает, у многих слёзы на глазах. И это самая желанная награда для нас…
