 |
| Правая.Ru | Сергей Лабанов | 29.12.2005 |
Весёлая царица была Елизавет
Поёт и веселится, порядку нет как нет.
А.К. Толстой
 |
| Императрица Елизавета Петровна (1709−1761) |
По отзывам многочисленных современников, в ней удивительно сочетались новые европейские веяния с «московской стариной». Страсть к развлечениям, французским нарядам, танцам, переодеваниям в мужской костюм, спектаклям причудливо уживались в её характере и поведении с набожностью, строгими постами, «хождениями на богомолье».
Рано оставшись без родителей, но занимая высокое положение при дворе, Елизавета Петровна своим присутствием и своей красотой явно раздражала Анну Иоановну. В русском обществе возникла ненависть к иностранным временщикам, усилились симпатии к дочери Петра I в гвардии.
Как абсолютно верно отмечал И.Л. Солоневич в «Народной монархии», в XVIII веке Петром I была нарушена прежняя форма смены власти. И теперь любой человек, близкий ко трону (в том числе и женщина) мог взять власть в стране с помощью заинтересованных в этом лиц. Так к власти в России, после военных переворотов приходили Анна Иоанновна, Иоанн Антонович, Елизавета Петровна, Екатерина Алексеевна. Прервать эту традицию удалось только Павлу Петровичу, за что он и был убит в 1801 году.
В конце 1741 года был совершён очередной переворот, и к власти пришла Елизавета Петровна. Результатом данного события стало падение немецкой партии у российского престола, когда на политическую арену России вышел целый ряд русских государственных деятелей. Сама Елизавета управляла государственными делами через доверенных лиц: А.Г. Разумовского, П.И. Шувалова, А.П. Бестужева-Рюмина, М.И. Воронцова.
Как справедливо отмечал А.С. Хомяков в работе «Мнение иностранцев о России», вся слава русского возрождения после тяжёлых для страны европеизированных реформ Петра I, «принадлежит очевидно Елизавете, той самой, при которой Россия покорила всю Восточную Пруссию с Берлином включительно, при которой выстроены наши лучшие здания, при которой основан Московский университет и при которой старый завет Мономаха (т.е. отмена смертной казни — Прим. С.Л.) утверждён законом, вечно памятным для нас и завидным для Запада. А о Елизавете не упомянуто ни полусловом». Сам Хомяков называет такие эпохи «тихими». Кроме времени Елизаветы Петровны, он считает подобными эпохи Алексея Михайловича и последнего Рюриковича Фёдора Иоановича. Попыткой разобраться в данной, довольно противоречивой эпохе и послужит данная статья.
Особенностью «женского столетия» (ибо, в этот век в России женщины правили в среднем более 60 лет) было насильственное и во многом искусственное, секуляризированное разделение на духовную и светскую культуру. В это время стали появляться новые атрибуты светской культуры, полностью расходящиеся с традиционной и церковной. Быт сначала самих царей и их приближённых, а затем постепенно и тех слоёв, которые их окружали, стал стремительно меняться. Не только разные технические удобства жизни, но ещё и большая эстетика западного быта пленяли русских людей с необыкновенной силой. Уже в XVII веке в России заводится театр, а при Петре I, под его прямым наблюдением и по строгому приказу, насаждаются разные формы западной эстетики (снятие бород, парики, камзол, жабо, короткие штаны до колен с застёжками, бантами и завязками, чулки, высокие причёски и башмаки, подвязки, разрешение женщинам носить мужскую одежду и т. д.).
Как отмечали многие современники императрицы, царица была одна из самых красивых женщин XVIII века. Так, французский посланник в России Кампредон писал в 1721 году о Елизавете как возможной невесте будущего короля Людовика XV следующее: «Она достойна того жребия, который ей предназначается, по красоте своей она будет служить украшением версальских собраний… Франция усовершенствует прирождённые прелести Елизаветы. Всё в ней носит обворожительный отпечаток. Можно сказать, что она совершенная красавица по талии, цвету лица, глазам и изящности рук».
В 1728 году испанский посланник герцог де Лириа сообщал в Мадрид о Елизавете (девушке было в это время 19 лет) следующее: «У неё удивительный цвет лица, прекрасные глаза, превосходная шея и несравненный стан. Она высокого роста, чрезвычайно жива, хорошо танцует и ездит верхом без малейшего страха. Она не лишена ума, грациозна и очень кокетлива». А вот мнение другого иностранного дипломата: она «белокура, красива лицом и во всех отношениях весьма пленительна и мила… Она имеет весьма изящные манеры, живой характер… постоянно весела и в хорошем настроении духа».
Не была равнодушна и ангальтцербстская принцесса София-Августа-Фредерика, ставшая впоследствии Екатериной II, впервые увидевшая Елизавету в мужском костюме (в коротких до колен штанах), когда той уже было 34 года, в 1744 году, — в возрасте, почтенным для женщины XVIII века: «Поистине нельзя было тогда видеть в первый раз и не поразиться её красотой и величественной осанкой. Эта была женщина высокого роста, хотя очень полная, но ничуть от того не терявшая и не испытывавшая ни малейшего стеснения во всех своих движениях; голова также была очень красива… Она танцевала в совершенстве и отличалась во всём, что делала, одинаково в мужском и женском наряде. Хотелось бы всё смотреть, не сводя с неё глаз, и только с сожалением их можно было оторвать от неё, так как не находилось никакого предмета, который бы с ней сравнялся».
За всем этим стояла не только данная природой красота, но и тяжелейшая работа портных, ювелиров, парикмахеров, да и самой царицы — самой строгой судьи своей красоты. Нужно признать, что вкус у самой Елизаветы был тончайший, чувство меры и гармонии — изумительное, строгость к нарядам и украшениям — взыскательнейшая. Каждый выход в свет, на люди, особенно — на бал, в маскарад становился для неё событием важнейшим, к которому она готовилась, как полководец к последнему сражению.
Многие современники пишут, что Елизавета никогда не одевала одного и того же платья дважды и — более того — меняла их по несколько раз на дню. Подтверждению этого мы находим в описании пожара в Москве, когда в 1753 году во дворце сгорело четыре тысячи платьев императрицы. А воспитатель наследника престола, великого князя Петра Фёдоровича, Якоб Штелин рассказывал, что после смерти Елизаветы новый император обнаружил в её гардеробе 15 тысяч платьев, «частью один раз надёванных, частью совсем не ношенных, 2 сундука шёлковых чулок, лент, башмаков и туфлей до нескольких тысяч и проч. Более сотни неразрезанных кусков богатых французских материй».
Т.о., подобные маскарады в символической форме выражали важную особенность эпохи Просвещения — размывание жестоких, непреодолимых рамок, прежде всего ограничивающих поведение двух различных полов в обществе. Теперь мужчины и женщины могли на время маскарада как бы «поменяться местами», пусть пока только в перевёрнутом мире маскарада.
Театральность и зрелищность культуры XVIII века уже давно отмечались многими исследователями данного периода. Тем театральнее становился повсеместный быт, тем больше элемент абсурда, перевоплощения впитывала в себя повседневная жизнь.
Эти перемены отвечали, конечно, внутренним сдвигам сознания, происходящим в русской душе, — и, прежде всего, внутренней секуляризации, которая создавала потребность и внешнего своего выражения.
Но в то же самое время Елизавета Петровна была и типично русской женщиной, русской барыней. Умная, живая, приветливая и обходительная, она стала любимицей народа. К её доброму нраву следует отметить и то, что в период её правления не было вынесено ни одного смертного приговора. Она была истинно православной женщиной и была искренней последовательницей старомосковского благочестия. Она выстаивала долгие службы, соблюдала посты во всей прежней их строгости, ходила пешком на богомолье, особенно известны её выходы на богомолье в Троицкую Лавру, которые напоминали по их пышности и по значительности богомольные походы её деда и прадеда, царей Алексея Михайловича и Михаила Фёдоровича.
Кроме этого, Елизавета Петровна представляла собой пример искренней набожности, выражавшийся в том, что она весьма щедро жертвовала на благоустройство храмов, украшение икон и рак как деньгами, так и работами своих рук…
Выраженный крайне противоречивый образ русской императрицы полностью соответствовал характеристике нравов XVIII века, где причудливым образом сочеталась искренняя религиозность с масонством и вольтерианством, западными традициями и нормами в одежде со старорусскими нравами.
Т.о., в отличие от Запада, где данный процесс проходил в течение двух столетий, в России наличность живой и привлекательной, на первый взгляд, модели устраняла (по крайней мере первое время) необходимость самостоятельной выработки нового стиля жизни. Вот отчего этот стиль жизни формируется в верхних слоях русского общества с такой быстротой, что уже через несколько десятилетий старый быт сохранился в целостности лишь в провинции, у народа, да у старообрядцев.
При этом, разумеется, менялись не только внешние формы жизни — вырастала потребность и в «новой идеологии» — вместо былой церковной. Всюду вспыхивает жажда образования, и именно светского, в данный момент находимого на Западе. Примером этого, может служить судьба таких великих деятелей елизаветинской эпохи, как М.В. Ломоносов и В.К. Тредиаковский.
И именно в елизаветинскую эпоху в России возникают первые учебные заведения — в 1755 году возникает Московский университет, а позднее на базе Академии наук — университет Санкт-Петербургский и Академия художеств. Всем этим хозяйством со всей страстностью руководит М.В. Ломоносов.
В царствование Елизаветы немецкое влияние стало заменяться французским. В это время западноевропейская и русская интеллигенции начали увлекаться так называемой французской философией (даже некоторые королевские особы и правительства стали руководствоваться её идеями). То была философия рационализма, натурализма и рационализма, пагубная для религии так же, как для нравственности и общественного строя. В лице своих основных представителей оно или совсем отвергало христианство, проповедуя деизм (Вольтер), или признавала за ним только политическое (Монтескье) и нравственное (Руссо) значение, не признавая за ним догматического учения, отрицала веру в чудеса, откровение, божественную природу Христа и т. д.
В царствование Елизаветы Петровны уже воспиталось целое поколение её почитателей. К ним принадлежали такие высокопоставленные лица, как граф М. Воронцов и И.И. Шувалов, княгиня Е.Р. Дашкова и супруга наследника престола и будущая императрица Екатерина Алексеевна. Но ни сама Елизавета, ни Пётр III не сочувствовали ей. В то же самое время, отдельные масоны организуются, и само масонство усилено развивается.
В этот период многие русские люди высших сословий были предельно сильно восприимчивы к философской культуре Запада (Франции, Германии и Англии).
В елизаветинское время формировалось три основных течения русской мысли. Первое — это то, что можно назвать «русским вольтерианством» и в чём необходимо различать скептицизм и «вольтерианство» от более серьёзного вольтерианства. Второе течение определялось потребностью создать новую идеологию имперского национализма, в виду крушения прежней церковной идеологии. Одни искали нового обоснования национальной идеи в «естественном праве», другие — в линиях «просветительства». И, наконец, третье течение, тоже идущее по линии секуляризации, ищет своё удовольствие через религиозно-философские запросы вне церкви — сюда относится и масонство. В нём самом кроме религиозно-мистического направления пробивалось натурфилософское направление.
В России масонство, особенно это касается эпохи Елизаветы Петровны, получило характер забавы от нечего делать, стало просто модным развлечением, которым, не задумываясь о негативных результатах, увлекалось общество. В масонских собраниях люди высшего круга, в котором прежде всего и распространялось масонство, видели лишь занимательные сборища с оригинальными обрядами, собрания, в которых можно было время провести и людей повстречать.
В 50-х годах XVIII века собрания масонов в России носили совершенно характер клубов с обычными клубными занятиями: бильярдом, карточной игрой и весёлыми ужинами в «столовых ложах». Только торжественные приёмы новичков из степени в степень напоминали о масонстве. Но такое масонство, разумеется, не давало, по выражению крупного масона Елагина, «пищи ни уму, ни сердцу».
Тем не менее, масонство делало большие успехи, потому что у кормила государственного корабля становились масоны или люди, связанные идейно с масонством. Большое содействие развитию масонства оказал И.И. Шувалов, фаворит императрицы, который сам был масоном. Он стал известен как основатель Московского университета и покровитель выдающегося русского учёного М.В. Ломоносова, негативно относящегося к масонским идеям и сам к масонству не принадлежащего. При Шувалове находился потомок швейцарской фамилии, актёр швейцарской трупы при дворе Елизаветы Петровны, Г. Чуди, который им успешно руководил, будучи известным масоном 60-х годов. В Петербурге Чуди был около 1760 года ритором одной из лож и в 1763 году уехал из Петербурга вместе с Шуваловым.
Т.о., имея такого покровителя, как И.И. Шувалов, масоны могли себя чувствовать совершенно спокойно. Правда, есть указание, что при Елизавете масоны подвергались преследованию, но ни одного факта запрещения масонства выявлено не было. «При императрице Елизавете, — сообщает в своей записке о русском масонстве известный впоследствии масонский деятель Бебер, — масонство начало распространяться в России, но члены его так опасались за себя и за своё хорошее дело, что собирались только изредка и совершенно втихомолку, не в обыкновенном помещении, а иногда на чердаке отдалённого большого дома». Эти меры предосторожности предпринимались для того, чтобы сохранить тайну вокруг такого таинственного ордена.
Но в самом обществе к масонству всё же стали относится подозрительно. Масоны приобрели репутацию еретиков и отступников. Само слово «фармазоны» стало синонимом безбожия и вольнодумства. Более того, оно в большей части елизаветинского общества начало считаться и законопреступным.
Более отрицательно относилась государыня к проникновению в Россию еврейства, даже отвергая всякую возможную кратковременную выгоду в торговых делах. Когда же Сенат сделал представление о неудобстве этой меры для торговли, мудрая императрица 16 декабря 1743 написала следующее: «От врагов Христовых не желаю интересной прибыли».
В конце правления Елизаветы была семилетняя война между Пруссией и Россией, которая длилась вплоть до конца жизни императрицы (1755−1762). Сама по себе армия была плохо подготовлена к войне, во многом благодаря деятельности масона Апраксина. Но за счёт искусства полководца П.А. Румянцева и подвига русских солдат было одержано целый ряд громких побед.
К сожалению, масонские силы лишили Россию полного успеха в этой войне. Уже фактически был взят Берлин, но политика прогерманского и промасонского на первых порах императора Петра III фактически полностью ликвидировала все плоды победы. Более того, между королём Фридрихом II и Петром III был заключён мир, где был оформлен союз между двумя странами. Этот поступок нового правителя окончательно дискредитировал нового императора России, в итоге привёдшего летом 1762 года к новому перевороту и приходу к власти Екатерины II.
Интересно, что режим Елизаветы был необычен. Спала она днём, бодрствовала ночью. Такой ненормальный образ жизни императрицы некоторые историки связывают с её боязнью стать жертвой ночного переворота.
Умерла императрица 25 декабря 1761 (5 января 1762) года от несварения желудка. Болезнь эта связана с невоздержанной жизнью монархини, любившей хорошо поесть (в основном сладкое). Не исключено, что и смерть императрицы была выгодна многим масонским и аристократическим силам в России. Может быть, она ушла в мир иной не только благодаря своей смерти, но и с помощью конкурентов и масонов, желающих захватить власть в стране. Ибо сразу же после её смерти были фактически ликвидированы все плоды семилетней войны с Пруссией и был полностью изменён внешнеполитический курс в стране. Царица была похоронена в усыпальнице царской фамилии — Петропавловском соборе.
1) Русское государство. Словарь. — М:2002.
2) Русский патриотизм. Словарь. — М:2002.
3) Е.В. Анисимов. Елизавета Петровна. (Серия ЖЗЛ). — М:1999.
4) В.Ф. Иванов. Русская интеллигенция и масонство: от Петра I до наших дней. -М:1998.
5) Записки Императрицы Екатерины Второй. — М:1989.
6) Б. Башилов. История русского масонства. — М:2003.
7) А.С. Хомяков. Избранные статьи и письма. (К 200-тию со дня рождения А.С. Хомякова). — М:2004.
8) К. Писаренко. Повседневная жизнь русского Двора в царствование Елизаветы Петровны. — М: Молодая гвардия, 2003.
9) История государства Российского: Жизнеописания. XVIII век. — М:1996.
10) И.Л. Солоневич. Народная монархия. — Мн:1998.
11) Д. Мордовцев. Собр. соч. в 14-ти томах. Т.11. — М:1996.
12) Н. Павленко. Вокруг трона. — М: 1999.
13) Н.П. Богданов. Роль врачей в убийстве царей. — М:2004.
14) В.О. Ключевский. Курс русской истории. Т.4. — М:1989.
15) С.М. Соловьёв. История России с древнейших времён. Кн.11. Т.21−22. — М:1993.
16) Три века Россия от смуты до нашего времени. В 6-ти томах. Т.3 — 4. — М:1992.
