 |
| Фома | Александр Старостин | 21.12.2005 |
— Встать, суд идет!
Судья начал читать приговор:
— Бывший врач широкого профиля, а ныне диакон церкви Святителя Николая в Коткишеве гражданин Херувимов Валерий Евгеньевич приговаривается к смертной казни через…
Отец Валерий почему-то не чувствовал страха.
И тут кто-то, кажется, защитник, заговорил:
— Прошу народный суд учесть смягчающие обстоятельства: у гражданина Херувимова много детей. Не то тринадцать, не то двадцать.
— Да, да, — подхватил отец Валерий. — У меня своих пятеро, а остальные приемные. Заканчивается строительство второго детского дома. Я при этих домах, понимаете, и строитель, и скотник, и огородник, и врач, и воспитатель. Поглядите на мои руки, граждане судьи, — и отец Валерий показал руки. — Прошу учесть и скотину: корову, лошадей, собак, козу… Что со скотиной без меня будет? Коза, правда, молока не дает… А младшие ребята совсем маленькие. Без меня они просто не выживут.
— Детей отправим в Нейский интернат, — пообещал судья.
— Граждане судьи, а вы знаете, что такое государственные детские дома? Там даже нормальный ребенок с ума сойдет. Девяносто процентов выходцев из детских домов идут в тюрь…
И тут он проснулся.
Вот такой «смешной» сон рассказал отец Валерий Елене Викторовне Тростниковой, заведующей отделом детской литературы Издательского отдела РПЦ, члену Попечительского совета святителя Алексия.
Но мне он почему-то смешным не показался.
Знакомство
Именно от членов Попечительского совета я узнал о приходе Святителя Николая Чудотворца в селе Коткишево Нейского района Костромской области. Настоятель храма, иеромонах Варфоломей — выпускник МГУ, москвич, успешно занимался физикой. А потом продал в Москве квартиру, и теперь восстанавливает храм Святителя Николая (без него колокольня давно бы рухнула, а еще и колокола на свои деньги купил) и духовно окормляет детский дом Херувимовых и Нейский интернат.Три года назад он получил от епархиального начальства задание организовать воскресную школу, первую и единственную в Нейском районе, и оказался в самой гуще детских бед и проблем. Часть детей из интерната начали активно посещать воскресную школу — они-то и были усыновлены первыми.
Ближайшим помощником отца Варфоломея в деле спасения детей оказался диакон Валерий Херувимов. Именно он стал отцом первой патронатной семьи, усыновив восемь интернатских мальчишек. Отец Валерий и его жена матушка Татьяна, закончив 2-й Московский мединститут, трудились и процветали в родной Костроме. В перестроечные годы он со своими детьми (у него их пятеро) переехал в деревню — главным врачом больницы. Ему было что терять: четырехкомнатная квартира в Костроме, дача, сад, работа… Но сельскую больницу «ликвидировали», и врач широкого профиля (в том числе психиатр и педиатр) оказался за бортом. «Я был врачом, а стал бичом — теперь я знаю, что почем», — шутит отец Валерий. Он, кстати, еще и мастер спорта по боксу, экс-чемпион Москвы среди ВУЗов.
Чтобы не умереть с голоду пришлось с головой уйти в сельское хозяйство: лошади, коровы, куры, — - работа на износ. Его дочь, талантливая девочка, бросила удачно начавшуюся было журналистскую карьеру в Костроме, и приехала к отцу в деревню. Теперь на ней и на ее муже второй детский дом. Не знаю, жалеет ли она, что «губит талант» и «полагает душу свою» за чужих детишек. Но однажды сказала: «Я только здесь поняла, что такое святость семьи». А вот у отца Валерия были сомнения, но теперь он благодарит Господа за свою христианскую жизнь с избытком.
Детские глаза
Ребята Херувимовы (язык не поворачивается разделять их на «родных» и «неродных») растут не белоручками: чтобы выжить, им надо и за скотиной ходить, и за дровами ездить в лес, и следить за кочегаркой, и дежурить на кухне, и заниматься огородом, и собаками. Монах-романтик отец Варфоломей завел с прицелом на выгодный «бизнес» чудных ездовых собак с голубыми глазами — породы маламуд. Не знаю, как насчет бизнеса, но в детстве для полного счастья собака уж точно нужна.Год назад наша маленькая группа посетила отца Валерия (тогда он еще был диаконом) и кое-что видели своими глазами.
Самое поразительное в детском доме Херувимовых — это не европейские удобства среди лесов и полей, не хозяйство, в котором участвуют ребята, не знание малышами церковнославянского и отсутствие телевизора. И даже не то, что они воцерковлены. Самое поразительное — это то, что у них не детдомовские глаза.
Но вначале ребята вели себя совсем иначе, хоть и сами попросились жить при церкви. Вот как развивались события сразу после того, как несколько мальчишек явились к Валерию Евгеньевичу в самом прямом смысле спасаться от холода и голода. Ребята, которых приютили в доме бывших врачей, начали с того что устроили из одеял и курток бомжатник под батареей, заползли в норы и стали, как зверьки, наблюдать за реакцией взрослых. Их восьмилетний приблатненный лидер Сережа Курапов спросил у Валерия Евгеньевича:
— Где тут у вас курят?
— Какое курить! Кто из вас курит?
— Все курим.
А тут и хлев, и корова, и сено, и дом деревянный.
— У нас не курят. И тебе курить не следует, — сказал Валерий Евгеньевич.
Такой ответ Сереже показался ущемлением его прав, и он с металлом в голосе заявил:
— Или вы разрешите мне курить, или я от вас ухожу.
— Курить не будешь. А идти можешь хоть сейчас. Никто не держит.
Уйти Сережа все же не решился из-за сильных морозов, но стал творить мелкие гадости, а с наступлением тепла все-таки сбежал, в душе, быть может, надеясь, что его будут стараться вернуть. Но у Валерия Евгеньевича не было ни времени, ни желания гоняться за нахальным мальчишкой.
Остальные ребята постепенно менялись. Попав из интерната в семью, они не только сделали шаг ко спасению, они перешли в новое качество. Сейчас они жалеют своих приятелей из интерната и зовут их «баторскими» (сокращенно от «инкубаторские»). И поясняют: «Баторские ничего не умеют».
Помню всенощную в Коткишевском храме, золотое облачение отца Варфоломея, малышей-алтарников в стихарях, серьезных и одухотворенных, сияние свечей и лампад, неплохой для сельской местности хор и детей Херувимовых со свечами. В Москве не во всяком храме увидишь на всенощной столько детских лиц.
Разговор в дороге
Мы с членам Попечительского совета Святителя Алексия и отцом Валерием едем в поезде Москва-Архангельск, в Мезенский детский дом. Я восторженно говорю о героизме людей, которые, по заповеди Христовой, положили души свои за детей с очень сомнительной наследственностью.Отец Валерий, добродушно посмеиваясь, отвечает:
— А я считаю, что герои живут в Москве — я бы не выдержал. Шум, толчея, заборы, дышать нечем, музыка… А в жизни глубинки есть свое удовольствие. И для меня те семь лет, когда нам в буквальном смысле приходилось выживать, лучшие в жизни. И не важно, что ради куска хлеба мы продавали то пылесос, то стиральную машину, и дети спрашивали, есть ли у нас хлеб.
— Но теперь-то, надеюсь, все признали твою правоту?
— Нет, не признали. Мать говорит: «Не поеду в твой дурдом. Своих детей люблю, а шпаны и в своем городе хватает. Насмотрелась. Обхожу их стороной и боюсь. Нет никакого житья от этих уродов».
— А ты-то сам что об этом думаешь?
Отец Валерий мрачнеет:
— Она права. Я собственных детей «подставляю». Случается, что детдомовцы подавляют их числом и сплоченностью. Кроме того, от них все время нужно ждать сюрпризов. Мальчики приближаются к переходному возрасту… А иногда вообще попадаешь в безвыходное положение: это как цунгцванг в шахматах, когда любой ход ведет к ухудшению и без того плохой позиции.
— Что ты имеешь в виду?
— Ольге, моей дочери, и Диме, моему зятю, интернат скинул одного мальчонку (сейчас ему восемь лет) по имени Аркаша. Он, чтобы привлечь к себе внимание, испражнялся, не снимая штанов. Это был своего рода протест. Разумеется, у него были основания ненавидеть весь мир, и подсознательно мальчишке хотелось подчинить его своей воле — такое своего рода революционерство. Кроме того, он научился вызывать в себе рвоту всякий раз, когда ему что-то не нравилось. Обыкновенно на общий стол во время обеда. А у Ольги родной дочке третий год. И что делать с этим революционером?
— А не пробовали его носом в это «революционерство»? Поражаюсь вашему терпению! — возмущаюсь я.
— Но его же жалко. И потом, к нему все как-то по-своему привязались. Ольгу он зовет мамой, Диму папой, а меня дедой. Вот и идет этот абсурдный поединок психически больного ребенка с теми, кто пытается его спасти.
— Отдали бы в психушку. То, что он вытворяет — это же явная болезнь.
— Да, он больной ребенок. Но ведь все эти дети — болящие. И всех их жалко.
Ваша помощь очень нужна приходу Святителя Николая в Коткишево. Сейчас нужны средства на отделку дома для второй патронатной семьи. В планах Православной детской деревни возрождение пасеки, создание на базе старой разрушенной колхозной фермы приходского подсобного животноводческого хозяйства. И собачий питомник, и пасека, и ферма в будущем могут стать для старших мальчиков местом работы, дать им возможность построить собственную жизнь, обзавестись своим домом и семьей.
Почта: info@kotkishevo.ru
Адрес: 157 334 Костромская область, Нейский район, село Коткишево, Никольский Храм.
Телефоны: (9 444) 2−23−20, 2−75−68
http://www.kotkishevo.ru/
Банковские реквизиты:
Получатель: Местная православная религиозная организация прихода святителя Николая с. Коткишево Нейского р-на Костромской Епархии Русской Православной Церкви.
ИНН 4 406 001 588
Р/с N 40 703 810 629 090 000 896 в Костромском Отделении N8640 Сбербанка России, г. Кострома,
Кор. счет N 30 101 810 200 000 000 000, БИК 43 469 623
Небесные силы
— У тебя, наверное, были раньше большие сложности с фамилией, — меняю я тему. — Все-таки вокруг пионеры, комсомольцы, партия — наш рулевой. А тут Херувимы, Серафимы…— Да, конечно! — охотно переключается отец Валерий. — Но совсем не в религиозном смысле. Да и я сам не знал, кто такие Херувимы. Ребята в школе и во дворе понимали только первый слог. Иногда спрашивали: «Татарин?» — «Почему татарин?» — «Да фамилия, вроде, «Харулдинов». Даже до драк доходило. Но мне в жизни повезло. Когда я еще мальчишкой был, восстанавливали Ипатьевский монастырь, и прямо в нашей квартире — я ведь в коммуналке рос — жила Вера Петровна Брюсова. Знаешь? Профессор. У нее море книг и монографий по русскому искусству и архитектуре. Можно сказать, она была моим первым духовным наставником. От нее я, оголец, узнал о красоте Православия. И не только «узнал», но и почувствовал.
Авторитет не сам дается
— Отец Варфоломей спрашивает: «Читаете в трапезной Библию?» — «Читаем», — вру я. — «Читаете псалтирь?» — «Читаем». А по правде говоря, мои дети никак не могут прийти к вере по-настоящему и со своими сверстниками тех времен, когда были крепкие семьи, им никак не сравняться. Да и с наследственностью и «жизненным опытом» у нас не все благополучно.— А мне казалось, что у тебя авторитет.
— Авторитет! Он что, сам дается? Его приходится каждый день завоевывать, а потом отстаивать! Каждую минуту настороже. Двадцать четыре часа в сутки ты обязан быть и дипломатом, и Шерлоком Холмсом, и образцом для подражания, и Шахеризадой, и «самым сильным человеком». Но главное — отцом. Это самое трудное. Вот тебе, к примеру, можно наплевать на то, что о тебе думают. А я не могу себе позволить такой роскоши!
Вот свежий пример. Дима привозит ребятам подарок — штангу. Она красивая, блестящая. Говорю, чтобы положили ее на видном месте: а как же, ведь она должна послужить мне средством поддержания авторитета. Ребята сначала пробуют свои силы, а потом начинают ходить вокруг меня кругами… Значит, что-то задумали. — «Отец Валерий, Дима штангу привез», — говорит Матвей самым невинным тоном. — «Привез — и ладно» (напускаю на себя полное равнодушие). — «Мы поднимем». — «Поднимайте. Но сначала разогревайтесь и начинайте с малых весов. Делайте, как велит Дима». — «Там такой вес, что никто не поднимет». — «Тренируйтесь. Когда-нибудь поднимете». — «А Вы поднимете?» — «Мне-то зачем?» И тут мои детишки срывают маски и начинают канючить: — «Поднимите, поднимите!» И вот, показав, как надо разогреваться, начинаешь с малых весов, а потом поднимаешь полтора собственных веса, показывая, что ты вне досягаемости. И все ради поддержания авторитета. А без этого тебя слушать не будут.
Ну, а как прикажешь бороться с их ленью? А ведь безделье — мастерская дьявола. Или, скажем, они вообще долго не понимали, зачем нужно мыть руки, чистить зубы, почему нельзя курить. А как сделать, чтобы назидательная беседа не превратилась в занудство?
— В самом деле, как?
Беломор
— Ребята очень полюбили моего старшего сына Андрея. Еще бы! Приехал с Севера, из Медвежьегорска — герой. Ходят за ним хвостами. А вот образец моей лекции-беседы в назидание. Показываю книгу, которую привез Андрей — «Беломор» — о строительстве канала. «Знаете, что такое „Беломор“?» В ответ смеются: «Конечно, знаем!» — «Что это?» — «Папиросы».- «Курили?» — «Мы всё курили «. — «А что там на коробке?» — «Ничего. Карта какая-то».Показываю заранее припасенную карту, объясняю, что такое Беломорканал, что Андрей приехал из Медвежьегорска — это начало канала. Заинтересовались. Рассказываю про зеков, про нормы выработки. Ну, про зону-то и про зеков они знают.
«А знаете, из чего построен Мавзолей?» — «Не знаем». — «Из карельского мрамора. Этот мрамор добывали зеки на Беломоре». — «Как добывали?» — «Кирками кололи, а на тачках отвозили».
Показываю в книге тачку. Спрашиваю: «Лед кололи?» — «Кололи». — «Вы кололи всего три часа и устали. А у зеков норма была восемь кубов мрамора. И перевезти на восемьсот метров. А сажали с двенадцати лет. Кое-кто из вас вполне мог бы сесть… ну, скажем, за воровство, и колоть мрамор для мавзолея. А теперь пойдем колоть лед. И не лентяйничайте». То есть, весь этот разговор затеян с одной целью — для борьбы с ленью.
И тут же начинаешь придумывать следующую «лекцию» — о том, что курение это сатанинский ритуал и очень вредно для здоровья. Понимаешь, я должен постоянно придумывать что-то новенькое, как массовик-затейник. В общем, назидания под видом баек.
Обмен передовым опытом
Однажды к отцу Валерию приехали работники каких-то светских детских учреждений — поглядеть, что да как, набраться опыта. Ходили, смотрели, задавали вопросы: кто сантехник? кто повар? кто скотник? кто воспитатель? врач? парикмахер? кочегар? конюх? плотник?.. Сколько часов длится рабочий день? Какой отпуск? Какая зарплата?С каждым ответом гости все больше мрачнели, наконец, кто-то не выдержал:
— Так что же получается? Кто же Вы все-таки, Валерий Евгеньевич?
— Я — глава семьи, — ответил отец Валерий.
Гости были не то разочарованы, не то раздосадованы: этот опыт явно не подлежал массовому тиражированию. Никто, похоже, так и не понял, что жизнь христианина — это жизнь с избытком. И то, что невозможно человеку, возможно Богу. А путь к Богу, по глубокому убеждению отца Валерия, — путь к возрождению института семьи.
Победа
Как-то раз, когда отец Валерий и матушка Татьяна тайно готовили для ребят Рождественские подарки, у матушки невольно вырвалось:— А вот мы подарков никогда не дождемся.
— Так ждать благодарности, вроде, не по-христиански, — утешил ее в своей добродушно-насмешливой манере отец Валерий.
Наступило Рождество, все дети получили подарки, все счастливы, и вдруг ребята сами вручают пакеты матушке Татьяне и отцу Валерию! Но самым главным подарком для них была несомненная и убедительная победа Спасителя, которая светилась в недетдомовских глазах их детей…
В день отъезда из Архангельска мы бродили по музею деревянного зодчества — Малым Карелам, и я никак не мог убедить себя в том, что восторгаюсь перенесенными откуда-то мельницами и деревянными церквами, поставленными как попало среди чахлой растительности. Мне было непонятно веселое возбуждение и любознательность отца Валерия. Вот он нырнул куда-то под мост.
— Что ты там потерял? — поинтересовался я.
— Да вот, гляжу, почему здесь наклон. И к чему крепится этот угол.
«Тоже мне — чудо градостроительства», — проворчал я мысленно.
А отец Валерий осмотрел основание деревянной церкви, поколупал древесину (его интересовал материал), забрался по крутой лестнице на колокольню и осмотрел углы.
— Ну и что? — спросил я.
— Видишь, как здесь выведено?
— Зачем это тебе это?
— Я своих ребят начинаю постепенно натаскивать по плотницкому и столярному делу. С такими профессиями всюду будут нужны, не пропадут.
«Господи! — дошло вдруг до меня. — Да ведь он постоянно думает о своих детях! И все окружающее старается приспособить к их спасению. Даже когда отдыхает, он и тогда работает на Христову победу».
Фото Евгения Глобенко.
Материал опубликован в 7 (30)-м номере «Фомы» 2005 г.
http://www.fomacenter.ru/index.php?issue=1§ion=65&article=1407
