 |
| Новая политика | Алексей Кива | 02.12.2005 |
Тема эта, вообще-то, не нова, и ее начало датируется отнюдь не событиями 11 сентября 2001 года. Хотя именно эти события подвигли итальянскую журналистку Орианну Фаллачи написать получившую широкий резонанс книгу, в которой проповедуется идея о несовместимости европейской и мусульманской культур. В свою очередь политика США в отношении мусульманского мира и особенно их агрессия против Ирака и непрекращающиеся угрозы другим мусульманским странам дали богатую пищу исламистам говорить примерно то же самое. Особенно тем их течениям, которые оппозиционны любой светской власти.
Однако идею о том, что на смену борьбы идеологий придет борьба цивилизаций, на этапе распада мирового социализма выдвинул крупный американский политолог Сэмюель Хантингтон. Идея эта большинством аналитиков оспаривалась, но, как оказалось, она отнюдь не бредовая. Если ее трактовать так, как говорили в свое время основатели научного социализма: социальный протест нередко принимает религиозные и иные формы. Это, например, подтверждается появлением таких понятий, как «бедный Юг» и «богатый Север». Притом что российские специалисты по исламу, во всяком случае применительно к нашей стране, говорят, что на деле имеет место конфликт не между христианами и мусульманами, а внутри самих мусульман: между экстремистски настроенными и умеренными сторонниками ислама. Ведь исламисты представляют собой своего рода еретиков по отношению к официальному исламу.
Насчет угрозы европейской культуре и тем более возможности религиозных войн на средневековый лад, то это, вне сомнения, является гигантским преувеличением. На исходе прошлого века численность легальных мигрантов в Европе составила 20 миллионов, или 5 процентов ее населения. Допустим, с тех пор их численность увеличилась. Однако лишь меньшинство мигрантов имеют гражданство страны пребывания. А это значит, что если бы они действительно стали разжигать религиозную вражду, то могли бы «получить путевку» на свою историческую родину, где условия их жизни на порядок хуже, чем в странах их приютивших. Что же касается нелегальных мигрантов, то они вообще вне закона. При этом можно не сомневаться, что как только появилась бы реальная угроза политической стабильности и благополучию европейских граждан, их нынешняя политкорректность быстро бы испарилась. На примере США мы видим, как граждане легко соглашаются на ограничение их свобод, как только возникает реальная угроза их безопасности.
Что же касается России, то ситуация выглядит куда серьезнее. И дело не в количестве иммигрантов, а кое в чем другом. Прежде всего в качестве собственного населения. А оно с каждым годом ухудшается. Если правы социологи в своих расчетах, то уже через несколько лет нам придется ежегодно прибегать к услугам одного миллиона мигрантов, и так будет продолжаться довольно долго. Сможет ли коренное население и в первую очередь русский этнос в его нынешнем состоянии интегрировать такую огромную массу? Не станет ли он сам объектом интеграции хорошо сплоченных и агрессивных иммигрантских общин?
Уже в течение 10−15 лет из России в страны Запада уезжают самые талантливые, динамичные и социально активные люди самых трудоспособных возрастов. Одних только ученых из страны уехало около 150 тысяч человек. А многие студенты уже на первом курсе, как и аспиранты первого года обучения, мысленно связывают свое будущее не с Россией, а с богатыми и развитыми странами. Только в одном Лондоне обосновалось 250 тысяч россиян. А кто приезжает к нам? По большей части неграмотные и полуграмотные жители среднеазиатских республик и Молдавии, немало как хороших, так и плохих «громадян» из братской Украины, много вороватых парней из Грузии и, слава богу, много деловых людей из Армении.
И хотя приезжие, не считая воровского люда, являются для страны не обузой, а скорее приобретением, они, увы, не могут компенсировать колоссальных потерь в качестве российского населения. Тем более когда на почве безработицы, потери веры в будущее и, как следствие, пьянства углубляется физическая, интеллектуальная и нравственная деградация населения, особенно в сельской местности, поселках и небольших городах и особенно в русских областях. А уж о том, в каком состоянии находятся у нас миллионы детей и подростков, не хочется даже говорить.
Но идем дальше. Чтобы было понятнее, однако, сравним ситуацию в России и странах Запада, например, той же Франции. У Франции богатая, формировавшаяся в течение многих сотен лет культура, которую она к тому же тщательно оберегает. Когда в послевоенный период возникла угроза ее американизации (возможно, и сильно преувеличенная), правительство сделало все возможное, чтобы не допустить этого. Чего оно и добилось. У нас же с началом радикально-либеральных реформ культура не только оказалась на задворках интересов власти, но и стала объектом потрясающей вульгаризации. А что касается нашего ТВ, то, как сказал живущий ныне в Германии один наш художник, оно здорово преуспело в дебилизации населения. Печально, но факт: нет уже той высокой русской культуры, которой мы гордились и к которой стремились приобщиться многие народы. И постановка в Большом театре пошлейшего «творения» Сорокина «Дети Розенталя» является лучшим тому подтверждением.
Это не говоря уже о том, что пришедшая к нам из Европы с реформами Петра Великого культура, давшая миру великую литературу, музыку, искусство и пр., в то же время не имеет той укорененности, которую имеют культуры старых европейских и азиатских стран, и сильно подвержена внешнему влиянию. Скажем, сколько бы ни заимствовали в странах Запада японцы или китайцы, они ни на йоту не поступятся своими национальными ценностями. У нас же многие готовы забыть о своих народных праздниках и отмечать «День Валентина», «Хэллоуин» и даже «День сурка», равно как и следовать предписаниям восточного календаря.
Да и общество расколото, как никогда. Разрыв между 10 процентами состоятельных граждан и 10 процентов бедных катастрофически велик. Например, в Москве он составляет 50:1. Притом что в народе разлито чувство вопиющей социальной несправедливости: миллиардеры, как выразился Александр Исаевич Солженицын, наращены из мусора, в то время как те, кто сами или их отцы и деды создавали национальные богатства, оказались в положении бедных, полунищих и просто нищих. И в самом деле, с приходом дикого капитализма у нас общественная пирамида перевернулась: настоящая элита общества (ученые, изобретатели, инженеры, учителя, врачи и пр.) стали «новыми бедными», а по большей части неведомо откуда взявшиеся ловкачи (часто малообразованные), прохиндеи и просто жулики, разбогатев за счет ограбления народа, стали считаться новой элитой.
Когда перед американцами возникла опасность со стороны исламских фундаменталистов, нация сплотилась. И по этой причине тоже, если не в первую очередь, в стране не произошло ни одного теракта после известных событий 11 сентября. Так же ведут себя после терактов на транспорте и британцы. Можно не сомневаться, что и французы дали бы решительный отпор отморозкам из среды иммигрантов, если бы их ценностям те реально угрожали, и к этому их призвала власть. У нас же общество настолько «атомизировалось» и «аморализировалось» с началом безумных радикально-либеральных реформ, что сами военные стали продавать оружие террористам, а милиция — создавать банды.
В таких условиях сплотить народ в случае возникновения для него серьезной опасности очень трудно, если вообще возможно. Да и на какой почве? В США есть «нетленная» идея «Американской мечты», кроме вполне успешно реализуемой идеи многорасового общества. Во Франции — идея «величия Франции». Британцы настолько чтят свои ценности, традиции, свой образ жизни и пр., что и без всякого призыва со стороны властей встанут на их защиту. Немцы как исключительно законопослушные граждане в минуты опасности будут делать то, что им велит национальный долг, если не власть. А что есть у нас? Национальной идеи нет. Социального идеала нет. Нет даже понимания того, что мы строим и куда идем. Но есть культ денег. Культ обогащения любым путем. Культ индивидуализма, что значит «каждый сам за себя». А если судить по тому, как ведут себя «новые русские», то на память приходит известное: «после нас хоть потоп». А еще СМИ активно внедряют в сознание людей культ насилия и вседозволенности. А о том, в каком состоянии находятся духовность и общественная нравственность, постоянно напоминают нам СМИ: мать бросает в урну дитя, сын убивает мать, собутыльники убивают и съедают свою подругу, бизнесмен организует заказное убийство своего партнера и пр.
И какой же напрашивается вывод? Образно говоря, прежде чем приглашать в дом гостей — а их будут многие миллионы, — сначала надо навести в нем порядок. Во-первых, надо нанести решительный удар по преступности и коррупции. Иначе «гости» (слово «гастарбайтер» по-немецки означает «гость-рабочий») будут создавать этнические преступные группировки, каждая из которых будет иметь свою нишу. Что они уже активно практикуют. Одни занимаются наркобизнесом, другие — мошенничеством, третьи — квартирными кражами, четвертые — угоном и продажей автомобилей, пятые — разбоем и т. д. Даже китайцы стали создавать свои «триады», хотя в самом Китае с ними расправляются беспощадно. Кстати, и в Грузии криминалу не дают развернуться, поэтому он так активно рвется в Россию, и по экспорту криминала «солнечная Грузия» едва ли не впереди планеты всей. «Гости» же будут и активно питать коррупцию, что они тоже делают, и что не всегда позволено на их исторической родине. Например, знакомые грузины утверждают, что у них работники ГАИ не берут взяток.
Во-вторых, необходимо поднимать культуру, понесшую огромные потери в постсоветский период. Убирать с голубого экрана пошлость и блатной язык, опущенный, прошу прощения, до уровня унитаза образец преуспевания и поведения «новой элиты», сцены насилия, проявления низменных инстинктов и обаятельный образ бандита, «подвигам» которого готова следовать не имеющая жизненного стержня молодежь. Иначе у «гостей» не будет никакого интереса интегрироваться в общество, в котором господствуют разнузданные нравы «бандитского капитализма».
В-третьих, надо создавать максимально благоприятные условия для роста численности коренного населения и прежде всего русского этноса как несущей конструкции Государства Российского. Я уже не раз слышал от представителей малых народов, что если случится беда с русским народом, то она обернется бедой для всех народов страны. То, настолько мизерны ныне пособия на детей, не назовешь иначе, как преступная безответственность тех, кто проводит у нас социальную политику. Не случайно на съезде в Красноярске партии парламентского большинства «Единая Россия» такой острой критике подверглось правительство.
В-четвертых, нужна объединяющая общество идея. Насаждаемый либерал-реформаторами вот уже почти 15 лет плоский утилитаризм, ставка на стихийность («рынок все поставит на места»), уничижительное отношение к государству как общественному регулятору, пренебрежение теорией и даже наукой, недооценка значения духовности и общественной нравственности создали почву, на которой не произрастает ничего возвышенного. Впрочем, в обществе потрясающих социальных контрастов и попранной социальной справедливости объединяющей его идеи и не могло появиться по определению. И только по мере реализации положения Конституции о социальном и правовом государстве такая идея могла бы появиться.
Наконец, нужно поставить в порядок дня гуманизацию общественных отношений. Только после великих бедствий, коими были гражданская война как продолжение Октябрьской революции и Великая Отечественная война, в стране было много беспризорников. Но буквально в считанные годы эта проблема была решена. Постсоветская же Россия не знала таких катаклизмом, однако в стране миллионы беспризорных и безнадзорных детей и бездомных людей (бомжи). Притом что государство не знает, на что потратить миллиарды нефтедолларов и вывозит их в чужие страны, где они работают на чужие экономики и чужое благосостояние. Это значит только одно: произошли сбой в понимании национальных интересов со стороны власти и опасная для судеб страны дегуманизация правящего класса и общества в целом.
Если же не решать указанные выше задачи, то массовый приток в страну иммигрантов может привести к тому, что она расколется на многочисленные этнические сообщества, каждое из которых будет жить своей собственной жизнью. И это стало бы для страны катастрофой. Надеюсь, однако, что этого не произойдет. Мне врезались в память слова Солженицына в том смысле, что Россия обладает потрясающей жизнеспособностью. Страна, казалось бы, подходит к самому краю пропасти, но вдруг находит в себе силы и, возрождаясь, становится еще сильнее, чем прежде. Хочу думать, что так будет всегда.
