Война с человеческим лицом

Беседа с заместителем главного редактора журнала «Традиции и современность» Олегом Кириченко

— Олег Викторович, каково участие Русской Православной Церкви в деле созидания православного воинства России?

— Православие всегда делало лицо войны человечным. Те войны, которые велись в защиту Православия, имели определенную доминанту. Солдаты и офицеры видели высший смысл не в том, чтобы разрушить, а в том, чтобы сохранить… Такое видение ратного дела сложилось в силу внутренней духовной причины, в силу просвещения сердца, христианского понимания войны, христианского понимания врага, христианского понимания смерти. То Евангельское утверждение любви к врагам, которое поставлено в Священном Писании во главу угла, напрямую «работало» и на войне. Тому множество примеров. Поэтому солдат, особенно солдат дореволюционной армии, который шел на войну, будучи человеком глубоко церковным, у которого в крови было заложено понимание христианской истины о любви (в том числе и к врагам) держал спусковой крючок не столько на поражение, сколько на то, чтобы не навредить. То есть, если враг в какой-то степени обезврежен, готов сдаться, если его можно взять в плен, он, конечно, проявлял милосердие. Милосердие к врагу закладывалось вместе с православным мировоззрением. Не стоит сейчас обсуждать примеры зверства, жестокости, что для войны характерно всегда. Мы говорим об общей доминанте, об общем правиле поведения. Милосердие по отношении к врагу, готовность найти возможность сохранить ему жизнь, великодушие, трепетное отношение к жизни у русских воинов являлось характерной чертой. У них не было катехизической задачи пробудить у врагов сочувствие к Православию, обратить их в православную веру, это были обычные акты человеческого милосердия. Более того, это почти не воспринималось как религиозное милосердие. В истории сохранилось огромное количество примеров благородства по отношению к врагам среди солдат и офицеров. Вспомним хотя бы Алексея Степановича Хомякова… Если почитать его биографию, то можно увидеть, какое он проявлял благородство! Но оно не было светским, как, например, у английских или французских офицеров, действующих в соответствии с определенным офицерским кодексом. Здесь в корне благородных поступков лежало именно православное милосердие. Это качество сближало всех: и солдат, и офицеров.

— Тем не менее христолюбивое воинство было непобедимым…

— Здесь как раз и кроется причина решимости, жертвенности, доблести русского воина. Если говорить о сердечном состоянии, настроении солдат и офицеров, то мы должны отчетливо представлять, чем отличается фанатичная ненависть к врагу, которая иногда наблюдается у некоторых народов, от сердечного устроения русского воина, у которого все определяло Православие.

Почему русский солдат считался непобедимым, почему его боялись? Почему с ним связано столько легенд? Откуда у него такая сила?

Эта сила рождалась, как и сами солдаты считали, от переложения человеческой силы на силу Божию. Благодаря православному мировоззрению, русский солдат очень четко понимал, что «сила Божия через немощь человеческую совершается». А солдат немощен. Его жизнь в условиях, когда свистят пули, рвутся снаряды, почти ничего не стоит. Она подвержена самым случайным воздействиям. Она висит на волоске. И в этих условиях проявлять храбрость, казалось бы, верх безрассудства. Но русский солдат проявлял чудеса храбрости исходя из того, что вверял свою судьбу в руки Божий и считал, что только Бог ответственен за его жизнь. Господь знает, когда лишить человека жизни. Не пуля, а Бог решает! И в сознании православного воина случайность попадания пули, случайность смерти исчезала. Появлялась твердая определенность в отношении смерти. Смерть находится в руках Божиих. А Господь определит, нужна ли жизнь данного человека на земле. В силу такого подхода к жизни и смерти исчезал слепой фанатизм, характерный, может быть, для других религиозных вероисповеданий. Исчезало слепое безрассудство или утилитаризм. Утилитарные вопросы были совершенно чужды русскому солдату. Здесь не клалось на одну чашу весов то, что сделано, и то, что потом за это дадут. Появлялась одухотворенность, сила, вера в победу и милосердие к врагам. На одной чаше весов была воля человека, он как бы говорил: «Вот моя жизнь, она вся посвящена Тебе, Господи! «, а на другой — решение Господа о том, чего стоит эта жизнь. И этот момент сознательного распоряжения жизнью играл колоссальную роль на войне. Человек воодушевлялся, в него вселялся дух оптимизма, ведь на его стороне была правда. Он защищал такие ценности, как Отечество, которое было православным, а через это — веру, государя. Цена Отечества была очень высока. Она и сейчас высока для тех, кто, скажем, погибает в Чечне. При всей даже малоцерковности людей до сих пор Отечество не может так скоро обесцениться. Но тогда цена Отечества была еще выше, потому, что за отечеством стояло Православие, то есть сверхценность жизни для русского человека. Стояли те отеческие устои, которые ему доверено было защищать. Это очень важно. Мы забываем, что наша история, наше прошлое связано с этими отеческими устоями.

Что такое Отечество? Это есть земля отцов. Сегодня мы порой забываем, что такое земля отцов и что ее необходимо защищать. Это идеальный вектор в сторону прошлого, когда земля отцов является сверхценностью. Тогда это осмыслялось религиозно.

— Сейчас в нашем современном воинстве остался какой-то отзвук, отблеск былых идеалов или уже нет? Может быть, они существуют на генетическом уровне? Можно ли эти высокие идеалы возродить и что для этого необходимо?

— Необходимо понимать, что человек живет в определенном пространстве и времени. Он должен быть защищен некими одеждами. То есть его высшие духовные проявления, чаяния должен кто-то защищать. Человек вырастает в семье. Его защищает семья, родители. Они оберегают его от самых различных жизненных напастей. Потом человек выходит в мир. И расставание с семьей предполагает, что вместо семьи — близких дорогих людей — человек должен получить адекватную защиту, которая позволила бы ему раскрыть свои дарования и таланты. Такой защитой для православного христианина являлись: прежде всего Церковь, когда он сознательно жил церковной жизнью, участвовал в таинствах; государство, которое заботилось о нем как о члене великой державы, той России, которая имеет славную историю и культуру, которая имеет прекрасный народ; и общество, в котором он встречал поддержку и мог нормально развиваться, произрастать и раскрываться, подобно цветку. Сейчас эти органические формы жизни исчезли. Исчезла органическая среда нормального обитания человека. Что же сейчас имеет человек в качестве защиты? В современном мире для взрослого человека осталась фактически только церковная защита. Но это касается только церковных людей. Они знают цену церковной защиты. Одна Церковь сохранила в себе все традиционные формы дореволюционной жизни России, которые мы знаем. Это касается духовных истин, которые позволяют человеку неискаженным взглядом смотреть на мир, форм человеческих взаимоотношений, истинных понятий о государстве.

Поэтому современному русскому воину очень сложно. В основной массе солдаты и офицеры сегодня либо нецерковные, либо малоцерковные люди, имеющие о вере и церкви очень отдаленное представление. Безусловно, и для современного воина существуют идеальные понятия. Это понятия о Родине, о великой России, о великом народе, о больших достижениях нашей страны. И такие представления формируют чувство патриотизма, которое, может, быть, иногда является и достаточно смутным. И тем удивительней, что современные нецерковные солдаты, далекие от идеалов их предков, не имеющие гармоничного воспитания, совершают настоящие чудеса жертвенности, идут на подвиги в тех же «горячих точках». Почему они оказываются такими же, какими были их деды? Я думаю, что преемственность все-таки сохраняется. Преемственность, передающаяся из поколения в поколение. Воспитание отваги, чувства жертвенности — это в значительной степени вопрос гармоничного развития, когда соблюдены все условия: существует Церковь, проявляющая отеческую заботу о своих чадах, есть государство, которое заботится о гражданах, есть общество, которое лелеет и пестует человека, пробуждает в нем патриотические чувства. Но мы видим, что при всех изломах, надрывах, неустройствах современного общества, при том, что пресеклась традиция и детей воспитывают в школах совершенно не в патриотичном духе, тем не менее каким-то образом они воспитываются, какими-то путями многие из них имеют глубокое чувство любви к Родине, которое позволяет им быть людьми, достойными своих далеких предков. Как мне кажется, в этом заслуга личных примеров, какой-то генетической передачи духовности из поколения в поколение. Это может происходить и через книги, через фильмы о войне или как-то иначе.

— Однако это же не означает, что не надо заниматься воспитанием детей как будущих защитников своей Родины?

— Дело не в этом. Просто мы видим, что даже при самых жестких гонениях или при отсутствии соответствующего воспитания, все равно, любое слово, любой патриотический порыв обязательно принесет плоды. И важно проявить хотя бы минимальные усилия в данном направлении, и результат обязательно будет, настолько наши люди все еще отзывчивы в этом отношении.

— Но многие современные юноши и девушки находятся в таком состоянии, которое очень далеко от тех идеалов, о которых мы говорим. А если случится война, проявят ли они сыновнюю и дочернюю верность своему Отечеству?

— Недавно со своим сыном я ходил на международные соревнования по карате. Там собралась как раз та самая молодежь. И я вдруг ощутил, что эти индифферентные в другом месте молодые люди там воодушевлены самым настоящим патриотизмом. Они как один встали, когда звучал гимн России. Во время поединков они «болели» за свою Россию. Это звучало рефреном: «Россия, Россия, Россия»! Здесь любовь к Родине проявилась, так сказать, в спортивной форме. Но при определенных условиях она проявится и в другой форме, в той, в которой потребуется. Например, если наступит война. Сегодня молодежь находится в таких условиях, в которых трудно проявить высокое чувство любви к Родине, поэтому оно проявляется таким образом. Через спорт, например. Молодые люди находят для себя замену этому чувству. Я хочу сказать, что у нас молодежь вполне готова защищать Родину.

— Что в современных условиях могут делать представители Церкви для улучшения ситуации? Как раскрыть то высокое чувство любви к Отечеству, которое у современных молодых людей находится как бы под спудом?

— Церковь должна заниматься своим делом: помогать солдатам обрести православное мировоззрение. Как мне кажется, для Церкви возможность помочь солдатам в армии состоит в том, чтобы не просто заниматься катехизацией, а попытаться отвечать на волнующие солдат и офицеров важные вопросы, на которые человек стремиться получить ответы, но не может это сделать без священника, без человека, облеченного духовной властью. Это касается важнейших мировоззренческих вопросов, которые в армии особенно обостряются. Вопросы о смерти, поскольку в «горячих точках» она стоит рядом, о смысле жизни, о человеческих взаимоотношениях и т. д. Человек, может быть, не осознанно, но внутренне ставит для себя эти вопросы. И ответы на них могут способствовать духовному выбору в пользу церковной жизни.

— А как Церковь может содействовать военно-патриотическому воспитанию? И какова роль военачальников в этом воспитании?

— Задача у Церкви та же, что и всегда… Откуда пришел в армию дореволюционный солдат? Где он получил понятия о милосердии, о любви к врагу? Это все приходило к нему через церковное воспитание. Человек может получить это и в семье. Но когда об этом говорит священник, и говорит с точки зрения христианского вероучения, объясняет, как Церковь относится к войне, к врагу, кто такие личные враги, враги веры и враги Отечества, это намного более высокое и авторитетное мнение, и человек яснее начинает осознавать, как он должен правильно поступать в той или иной ситуации. Безусловно, в этом смысле организация военных клубов при приходах или в других местах, окормление их духовенством -очень доброе и полезное дело.

Где дореволюционные крестьяне могли получить патриотическое воспитание? Они жили в деревнях и селах. В двадцать лет такого крестьянина призывали на военную службу. Но знания передавались через отцов и дедов, которые сами были участниками военных действий. Они знали о войне непосредственно, приносили свои знания в село, рассказывали о военачальниках. Чем, так сказать, народней был военачальник, тем знание о военной деятельности были для них живее. Вспомните слова Петра Первого о том, что начальник должен быть отцом солдатам. Реализовал это в полной мере такой русский военачальник, как А.В. Суворов. А вообще, это было обычной практикой, когда, например, полковник был отцом солдатам. Он мог устроить для них школу в полку, он приглашал священника для обучения солдат грамоте. И множество примеров тому, что солдат уходил в армию совершенно безграмотным, а когда возвращался, то уже умел свободно читать, хорошо знал Священное Писание. Перед началом боя нередко солдаты получали от полковника ладанки с зашитым в них псалмом «Живый в помощи…» для укрепления веры солдата, военачальник обращался к ним с вдохновляющими словами. Такое отеческое отношение было очень важным для солдат. Возвращаясь домой после окончания службы, они рассказывали об этом и о подвигах русских солдат односельчанам. Через такие рассказы воспитывалась любовь к Отечеству. И когда крестьяне шли в армию, они уже кое-что знали о службе. В то время Церковь отмечала многие праздники, связанные с победами русского воинства. Сейчас это перестало быть традицией. А тогда даты великих побед России над врагом становились частью церковного календаря. Потому что эти победы воспринимались как защита Православия, защита духовных рубеже и. Например, победе под Полтавой был посвящен тропарь. В нем упоминается и Петр Первый, и важность этой победы над шведами. Так крестьяне узнавали историю, военную историю страны.

И для современных детишек тоже очень важно, чтобы авторитетный человек говорил им о том, что вера, Церковь, Отечество — понятия неразделимые.

Опубликовано на сайте Религия и СМИ

http://www.religare.ru/article23357.htm